Е.Г. Боннэр. «Народ России „сделали“» (эфир на Радио «Свобода»), 2000
Ирина Лагунина
Я обращаюсь в Бостон к Елене Боннэр. Что не видели на Западе и здесь в США во время этой кампании и в отношении Владимира Путина к этой войне?
Елена Боннэр
Мы говорим о Путине уже как президенте. Для меня очень важно, что он пришел на идеологии войны, которую он в какой-то мере сделал национальной идеей. Мне являются очень близкими слова Мэдлин Олбрайт, о том, что о Путине надо судить по делам, а не по словам. Первое, очень важное, как вы уже отметили – война с массовыми нарушениями прав человека, безумно жестокая, разрушающая целую страну. Второе, что мне представляется чрезвычайно важным – это профанация самой идеи выборов, как демократического механизма, хотя бы в том, что в Чечне выборы происходят на территории, которую одновременно бомбят.
Выборы происходят и организуются в лагерях лишенных всего имущества беженцев. Большинство из них потеряли близких при обстрелах и бомбежках в фильтрационных лагерях, при совершенно необъяснимых массовых расстрелах. Настолько демонстративно происходит попытка купить голоса беженцев – по сообщениям около лагерей стоят автобусы с продуктами питания и теплой одеждой для тех, кто пойдет голосовать. Беженцы – это 200 с лишним тысяч, в основном, не пошли голосовать. Но сам факт, когда людям за голос предоставляется плата, при том, что по сообщению президента Ингушетии Аушева в беженских лагерях уже несколько недель нет горячей пищи, а теперь не поступает и хлеб, потому что Россия не дает на это денег – это все вместе выглядит не только фарсом и профанацией выборов на этой территории, но и их дискредитацией на всей территории России.
Ирина Лагунина
Владимир Путин практически не вел предвыборной кампании, но при всем этом феноменально ограничил свободу прессы, что не ускользнуло от внимания западной аудитории. Обо всем этом мы разговаривали с директором Центра Российских исследований в Гарвардском университете Тимоти Колтоном. Вот его мнение:
Тимоти Колтон
Ограничения, которые он ввел касаются, прежде всего, освещения событий в Чечне. Он занял жесткую позицию, которая становится все жестче. Я не думаю, что это – уникальный пример в Европе. Возьмите, например, Великобританию во время кампании террора, которую развернула ИРА. Британскому телевидению было запрещено показывать лицо любого члена ИРА или политического союзника ИРА – «Шин Фейн». Так что, лидер «Шин Фейн» Джерри Адаме в течение многих лет не мог выступить с интервью, и его действия не получали никакого освещения в прессе. Так что, ограничения на освещение Чечни сами по себе ничего не показывают. Проблема в том, что это может совпасть с тем, что у Путина вообще нет какого бы то ни было представления о том, что такое свободная и открытая дискуссия в обществе. Это – не его миф. Он не обязательно изначально враждебно относится к этому, но это – та область, в которой он не очень хорошо разбирается, и которая, по его представлениям, не столь уж полезна для общества.
Но не надо делать из Путина экстремиста. Мне кажется, что у российских СМИ есть много других проблем. И я думаю, что проблема не в том, чтобы дать нынешним телекомпаниям и газетам больше свободы, некоторых, наоборот, надо ограничить какими-то рамками, как раз в интересах свободной и открытой дискуссии в обществе. За последний год мы видели на самом деле отвратительные примеры того, как иногда телевидение используется в пользу того или иного политика.
Ирина Лагунина
Елена Георгиевна Боннэр, Тимоти Колтон сравнивал чеченцев и чеченское сопротивление с ИРА. По опыту работы на Би-Би-Си я могу сказать, что та политика, когда Би-Би-Си не пускала в эфир голос Джерри Адамса, кончилась тем, что он мог выбирать, какой актер его озвучит, и это уже выглядело как профанация, тем не менее, согласны ли вы с тем, что Тимоти Колтон сказал по поводу происходивших сейчас в России, во многом в связи с Владимиром Путиным, ограничений свободы прессы?
Елена Боннэр
… представления и то что было возможно десятилетие тому назад, невозможно и не должно быть возможно в условиях провозглашения новых мировых отношений и новой мировой Европы. Я считаю цензуру, которую Путин наложил на события в Чечне, недопустимой в обществе, которое пытается представить себя всему миру как демократическое. Во-вторых мне кажется, что утверждение о том, что Путин не вел предвыборной кампании – миф. Он не вел ее в привычных западных терминах, когда кандидаты соревнуются в теле- и радио- дебатах. Путин вел активную избирательную кампанию и, более того, привлек к ней государственные СМИ. Он использовал их как свою предвыборную площадку вне всякой конкуренции. Не говорилось: «Мы вам представляем кандидата в истребителе» – но все что было три месяца на телевидении – это была предвыборная кампания Путина и не за счет положенных кандидату средств, а за счет общефедерального бюджета и за счет тех избирателей, которые голосовали за него и за счет тех которые нет.
Ирина Лагунина
Елена Георгиевна ваши выводы из этих выборов в России?
Елена Боннэр
Выводы у меня грустные. Я думаю что эти выборы еще раз показали, что не то что российский народ недостоин демократии, но ими манипулировать легче, чем каким-то более зрелыми и привыкшими к демократии народами. Эти выводы – это как бы демонстрация: а как можно «сделать», «сделать» результат. И вот есть такой уголовный термин из тех, которыми любит пользоваться Путин: «Как можно «сделать» целый большой народ», – вот «сделали» его".
Март 2000