Трагикомичная история о классовом подходе к естествознанию.
Все экспонаты из фондов музея Сахаровского центра делятся на две части: с одними связан какой-то драматический эпизод из жизни их владельца, другие – обычные вещи обычных людей. Но за последними стоит нечто большее, чем личная история; мы храним их как свидетельства истории страны.
Вот два красивых, сияющих золотом листа, похожих на почетные грамоты. Один датирован 1939-м годом, другой 1940-м. В глаза бросается изображение мужчины и женщины, в едином порыве делающих шаг вперед. Вдали еще раз повторяется силуэт той же пары, вознесенной на высокую башню. Очень знакомо, но это не «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, это скульптурная группа «Тракторист и колхозница» работы Рафаила Будилова и Александра Стрекавина. Над головой они держат не серп и молот, а тяжелый сноп пшеницы, потому что это не Выставка достижений народного хозяйства (ВДНХ), представлявшая все отрасли советской экономики; это ее предшественница – ВСХВ, Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Именно «Тракторист и колхозница» изначально были символом выставки. Сегодня поздний вариант этой скульптурной группы, существенно отяжелевший и покрытый золотой смальтой, венчает пропилеи Главного входа, не привлекая к себе особого внимания, а когда-то, до войны, выполненная в простом, светлом бетоне, эта композиция парила над всей территорией выставки; пьедесталом ей служила 52-метровая Башня Конституции перед Главным павильоном.
Вот она – на открытке, которая тоже хранится в наших фондах. На первом плане площадь Колхозов – сердце ВСХВ, украшенная по случаю летнего времени живыми пальмами как зримым воплощением грядущей полной победы над силами природы.
Нет больше ни тех пальм, ни того павильна, ни той башни, ни той скульптурной группы, ни той Конституции, и почти ничего не осталось от ВСХВ той поры, но два печатных листа в нашей коллекции напоминают не только о некоторых эпизодах жизни одной маленькой москвички, но и о событиях совсем другого – государственного – масштаба.
Пионерка Нелли Пахомова была юннаткой. Ее занятия в кружке при Бауманском детском доме культуры, связанные с изучением полезных насекомых Подмосковья и их возможным использованием в народнохозяйственных целях для борьбы с вредными насекомыми, шли настолько успешно, что она дважды – в пятом и шестом классе – заслужила право стать участницей, то есть экспонентом ВСХВ.
«Юннаты», «Вэ-эС-Ха-Вэ»... Птичий язык первых десятилетий советской власти: партстаж, губотдел, продналог, дензнак, совгражданин, шкраб, Рабкрин, детдом, морфлот, жилуправление, наркомпочтель, бригвоенюрист, колхоз, женсовет, драмкружок, ГПУ, Реввоенсовет, НЭП, рабфаковка, пионервожатый... «Юннат» переводится с этого языка как «юный натуралист» - словосочетание, построенное по тому же принципу, что и «юный пионер», и означающее младшую, детскую ипостась какого-то важного, вполне взрослого понятия.
В наше время, когда слово «натуралист» вышло из активного употребления и едва ли не путается со сходным по звучанию словом «натурал», оно требует некоторых пояснений. Понятие «натуралист» шире отдельных специальностей в сфере естественных наук. Оно досталось ХХ веку в наследство от прошлого. Этим старинным словом традиционно обозначают ученых, научные интересы которых охватывают общие законы природы как системы. «Натуралист» - это Линней, Дарвин, Брем, а из русских ученых - Миклухо-Маклай, Арсеньев, Тимирязев. Масштаб этих личностей объясняет, почему для перенесения термина «натуралист» в сферу детской кружковой работы оно нуждалось в дополнительном определении «юный».
Дети-натуралисты изучали окружающую природу под руководством своих педагогов. Становление юннатского движения, разумеется, происходило в контексте становления советской школы, и потому его не миновали жестокие бури, сотрясавшие фундаментальные основы народного образования. Борьба, развернувшаяся в 20-е годы между так называемыми «комплексниками» (сторонниками «комплексного метода преподавания» на основе практических проектов, в ходе выполнения которых учащиеся должны были попутно приобретать необходимые знания) и «предметниками», отстаивавшими традиционные академические подходы к изучению отдельных учебных дисциплин, непосредственно коснулась и юннатского движения. Кружки юных натуралистов создавались под эгидой тех и других.
«Комплексники» владели командными высотами в Наркомпросе и в ГУСе – Государственном ученом совете. Их опорой стала Центральная биостанция юных натуралистов (ЦБЮН) в Сокольниках на окраине Москвы, а лидером - основатель Биостанции Борис Всесвятский. Штаб «предметников» находился в Ленинграде. Их главой был профессор Борис Райков – биолог, педагог-естественник, еще с дореволюционным стажем.
Полемика велась в публичном поле. Стороны обменивались язвительными публикациями в журналах и громили друг друга в докладах, в течение нескольких лет сохраняя примерное равенство сил.
Выступая против «комплексного метода», фактически уничтожавшего научное изучение естествознания в школе, Райков и его единомышленники заговорили в том числе о необходимости включения в практику преподавания и юннатской работы охраны природы как важнейшего, прежде всего мировоззренческого, компонента образования.
«Не можем мы согласиться с тем положением, что в работе кружков «особо ценными» могут быть вопросы, связанные с охраной «природы вообще», - возражали им московские оппоненты. - Нам нужна охрана природы не вообще, а в связи с задачами улучшения нашего социалистического хозяйства, в связи с использованием природных богатств на строительство социализма. Мы не хотим и не будем охранять в природе то, что вредит строительству нашего хозяйства. Мы не можем выпячивать на первый план и считать «особо ценными» те вопросы, которые не отвечают основным задачам нашего социалистического строительства, а, следовательно, и нашей юннатской работы».
Конечной целью юннатских занятий с точки зрения группы Всесвятского было не столько познание природы, сколько ее покорение, а смыслом школьного образования –приобретение учащимися не систематических, научно обоснованных знаний об окружающем мире, а главным образом производственных навыков и коммунистического мировоззрения.
С этим ленинградские педагоги не могли смириться. «Мы глубоко верим в образовательную и воспитательную силу знания, в частности, естественных наук, - писал Райков. - Мы никак не можем встать на такую узкую точку зрения, что изучение природы в школе имеет основной целью лишь использование ее богатств для нужд человека. Изучение природы в школе нужно прежде всего для формирования личности человека, и поэтому оно имеет огромную педагогическую ценность. (…) Но уже не смешно, а прямо преступно для педагога, занявшись вплотную учетом носкости кур и удойности коров, упустить из виду, что естествознание - это прежде всего культура ума, а не одно лишь средство к благоденственному житию».
Известно сатирическое стихотворение Райкова на ту же тему «Производственный подход или Обязательное наставление юному натуралисту», ходившее в то время по рукам:
Посмотрев весной на стадо,
Заостри поглубже взгляд,
Это - малая говяда,
Это - ряд больших говяд.
Вот молочные машины
День и ночь они в ходу.
Свиньи, хрюкая невинно,
Обещают нам еду.
Крот, мечтая о Госторге,
Погружает в землю нос,
Белки прыгают в восторге,
Что на мех хороший спрос.
И плодятся все обильней
Щуки, карпы и лини,
Ждут, когда с рыбокоптильней
Познакомятся они.
Так ненужность презирая,
Ты старайся угадать,
Где и что природа края
Государству хочет дать.
Борьба «комплесников» с «предметниками» закончилась как большинство полемик той эпохи - переводом конфликта в политическую плоскость и репрессированием лидеров проигравшей стороны.
В мае 1930 года Борис Райков был арестован, и в марте 1931-го вместе еще с десятью единомышленниками осужден как лидер «всесоюзной контрреволюционной организации», имевшей ячейки в 32 городах СССР и занимавшейся «саботированием школьной политики советской власти».
«Райковщина» была объявлена реакционным направлением в школьном естествознании. «Борьба райковцев не была теоретической борьбой против методики, это была борьба против проведения диктатуры пролетариата в определенной области преподавания, на участке методики естествознания. (…) Совершенно понятно, как пролетариат должен был на это реагировать. Он должен был каленым железом выжечь эту контрреволюцию, которая была открыта в области методики естествознания», - писал Исаак Презент, будущий сподвижник Трофима Лысенко. Его погромная книжка «Классовая борьба на естественнонаучном фронте» вышла, когда Борис Райков уже отбывал наказание в качестве подневольного работника Центральной санитарно-бактериологической лаборатории Беломорско-Балтийского комбината НКВД.
Но объективные потребности страны в образованных кадрах и подспудный процесс кристаллизации тоталитарного государства уже качнули маятник в другую сторону, и торжество «комплексников» оказалось недолгим. В Постановлении ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе» от 5 сентября 1931 г. их взгляды были расценены как «грубейшее извращение идей политехнической школы», ведущее к снижению качества образования. А два года спустя Постановление ЦК ВКП(б) от 12 февраля 1933 года «Об учебниках для начальной и средней школы» окончательно зафиксировало возвращение к классно-урочной системе преподавания и к использованию учебников, дающих систематические знания о предмете. Отныне для каждого учебного предмета устанавливался единый учебник, утвержденный Наркомпросом.
Сторонники «комплексного метода преподавания» благополучно пережили крах своей педагогической реформы; по-видимому, помогло заступничество их покровителей в Наркомпросе – Луначарского и Крупской. А на судьбе Бориса Райкова резкий поворот в государственной образовательной политике сказался не сразу. Только в 1940-м году его дело будет пересмотрено по личному указанию Молотова, и он будет освобожден со снятием судимости.
Борис Райков вернулся к педагогической работе, но лидерство в юннатском движении по-прежнему осталось за Борисом Всесвятским, а идеологическое руководство перешло к комсомолу. Эволюция этого движения хорошо прослеживается по изменениям названия учреждения, служившего для него организационным и методическим центром: 1918 - Станция юных любителей природы Сокольнического районного совета рабочих депутатов; 1920 - Центральная биостанция юных натуралистов имени К. А. Тимирязева; 1922 - Центральная детская и юношеская агробиостанция имени К.А. Тимирязева Наркомата просвещения РСФСР; 1934 - Центральная станция юных натуралистов и опытников сельского хозяйства Наркомата просвещения РСФСР...
Приземленная, практическая ориентация юннатского движения осталась памятью о разыгравшейся вокруг него идейной драме. Пытливый детский интерес к природе был поставлен на службу народному хозяйству, недаром особо отличившиеся в труде юннаты награждаются взрослым орденом «Знак Почета».
На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, открытой 1 августа 1939 году, для павильона «Юные натуралисты» было отведено видное место – по дороге от Главного входа к площади Колхозов. Самый первый - деревянный, легкий, открытый свету и воздуху, с кровлей, широкополой как детская панамка, украшенный снаружи росписями, тот самый павильон, где выставляла результаты своей работы по изучению полезных насекомых Неля Пахомова, - не сохранился. После войны, когда ВСХВ превратилась в ВДНХ, его сменил капитальный каменный дворец с высоким стеклянным куполом. Вокруг – опытные участки, пасека и теплицы, внутри – модели сельхозмашин, образцы выращенных руками школьников «мичуринских» сортов яблонь и лысенковской «ветвистой пшеницы», фотографии юннатов с «подшефными» телятами и кроликами. Все, что вкладывается в понятие «натуралист» - бескорыстный научный интерес к природе, уважение к ней, замешанное на любви, широкий, смелый взгляд исследователя, - надолго ушло на задний план юннатского движения. Такое движение юных натуралистов, каким она представало на ВСХВ и ВДНХ, правильнее было бы называть движением юных агрономов, механизаторов и зоотехников.