Обычно история представляется нам, размышляющим о ней, как некий видимый невооруженным глазом процесс. Визуальные изменения, происходящие «у всех на глазах», кажется, и составляют ее суть. Однако видимой история становится лишь тогда, когда она вершится, а уж очевидной – и вовсе только тогда, когда уже совершилась. А до этого? Когда то, что еще только должно измениться, невидимо зреет внутри оболочки сегодняшнего дня, историю можно услышать. Композитор способен услышанное записать, как пифия, – неясное для нее самой пророчество; исполнитель может принять написанное и, если он посвящен, с благоговением, как жрец, вынести пророчество людям. Люди вольны услышать или не услышать, потрудиться понять или отмахнуться, принять или отвергнуть.
Поэтому гости проекта «Говорящие головы» – композитор, преподаватель Московской консерватории Владимир Тарнопольский и архитектор, дизайнер, эссеист Андрей Балдин, начав разговор с тревожных знаков сходства рокового 1914-го с текущим 2014-м и обсуждая возможность для человека предузнавать грядущую историю по ее явлениям и знамениям, говорят в основном о музыке.
Культура начала ХХ века пугала тех, кто умел слышать ее подземный гул. Так звери, имеющие изощренный слух, мечутся в предсмертном ужасе, улавливая доносящийся со страшной глубины стон и скрежет, в то время как люди на склонах вулкана безмятежно доживают свои последние дни, не ведая будущего, пока земля не расколется у них под ногами. Провидя грядущего хама в безобидных с виду европейских туристах, уже тогда толпами штурмовавших достопримечательности Италии, и в не менее безобидных спортсменах-теннисистах, щеголявших изяществом мускулистых тел, Александр Блок оказался прав, говорит Андей Балдин. Одни, массово потребляющие высокую культуру, как обычно потребляют хорошее вино и мраморное мясо, другие, поклоняющиеся культуре физической, одинаково сбивались в стаи, заменяя размышление – подражанием, а ответственность – коллективными действиями. Массовое самостоятельное обучение по книгам, вне живого общения с наставником, дало тысячам людей знания, но не дало просвещения, не приучило добывать истину в диалоге с авторитетным собеседником, а значит, не научило самостоятельно отличать истину от лжи. Толпы примитивных фанатиков – продукт этой культуры – скоро ворвались в историю и залили ее кровью, потому что перед лицом вскипающей агрессии туризм, спорт и популярные книжки по естественным наукам бессильны, если в душе человека нет той внутренней сложности, которая может противостоять простой идее, побуждающей к разрушению и убийству.
Разве не похоже это на наш сегодняшний день?
«Похоже», – соглашается Владимир Тарнопольский. Но наш мир – не мир начала ХХ века. Очередная угроза цивилизации является уже не в обличье мировой войны, и мы сами, унаследовав опыт ХХ века, должны научиться слышать и понимать то, что слышали, но не всегда понимали жившие до нас. Шёнберг и Стравинский, в музыке – пророки катастрофы, на словах жаждали войны и приветствовали ее. Ненависть, как убогая и уродливая муза толпы, диктовала и им позорные слова, но «их талант был честнее, чем они сами», – замечает Андрей Балдин. Разделив массовые заблуждения, они приняли и общую участь, но их музыка говорила о грядущей трагедии раньше, чем ее творцы стали жертвами.
В наше время путь искусства становится все теснее и строже. Прямое политическое или социальное высказывание остались в прошлом. Коммерческое протестное искусство не менее мертво, пусто и лживо, чем просто коммерческое, – об этом говорит Владимир Тарнопольский. Но музыка, улавливающая и усиливающая подземный гул эпохи, звучит и сегодня, хотя она доступна немногим. Правда, что она сложна, потому что экспериментальна и бескомпромиссна. Но недоступна она чисто физически: шесть десятков московских оркестров (больше, чем в нескольких европейских странах вместе взятых!) исполняют лишь два десятка произведений, в основном популярную классику. Кто здесь больше виноват – узость кругозора слушателей или намеренная примитивизация собственного репертуара исполнителями, это дилемма курицы и яйца. Вырваться за пределы этого замкнутого круга можно лишь волевым усилием каждого отдельного человека.
«Нужно больше культуры! Сложной. Академических исследований», – рецепт Андрея Балдина. В этом – в сложности, в умственном и душевном труде – спасение человеческой цивилизации. И еще диалог, культура диалога. «Это единственное превентивное средство, чтобы обуздать биологическую и идеологическую агрессию, присущую человеку как социальному существу», – поддерживает собеседника Владимир Тарнопольский.
Если, посмотрев видеозапись этого разговора, вы найдете в интернете музыку Бетховена, Шёнберга, Стравинского, Прокофьева, Кейджа, Лахенмана, это будет шаг в правильном направлении.