О Сахарове можно говорить бесконечно – как о гениальном физике, выдающемся гуманитарном мыслителе, правозащитнике, диссиденте, символе свободы в несвободной стране.
Но сегодня кажется особенно уместным вспомнить о нем как о герое. О том тихом, некрикливом, почти застенчивом сорте бесконечного, абсолютно несгибаемого мужества, которое было для Андрея Дмитриевича Сахарова единственным и самим собой разумеющимся способом существования.
Слова «герой» и «храбрость» ассоциируются с эдаким добрым молодцем, косая сажень в плечах, которому море по колено и сам черт не брат, для которого спасти мир, освободить угнетенных, победить пару драконов и изобрести эликсир счастья – дело послеобеденной прогулки. Конечно это все настолько не про Сахарова, что более непохожего и представить невозможно. Маленький, не пышущий здоровьем, в очках с толстыми стеклами, в самой непритязательной одежде и стоптанных ботинках, неуклюжий… совсем не супермен.
И подвиг его жизни тоже не суперменский: Сахаров никогда не спасал детей из горящего дома, не становился под пули, не претерпевал жестокие пытки, отказываясь оговорить товарищей. Хотя свою чашу страданий и он испил: шельмование, лишение званий и наград, мучительная невозможность работать, тяготы изоляции и унизительное круглосуточное наблюдение в ссылке, принудительное кормление во время голодовки, по нашим сегодняшним меркам уже вполне квалифицируемое как пытка…
А Сахаров упорно, неустанно, иногда, кажется, даже почти монотонно, в любых обстоятельствах, невзирая ни на какие угрозы, поразительно, как-то невероятно спокойно, ни единого раза не позволив себе ярости, ненависти и злобы, твердил и твердил о том, что бряцание оружием опасно, права человека святы, а политзаключенные должны быть освобождены. Когда Горбачев позвонил Сахарову сообщить об окончании ссылки и разрешении вернуться в Москву, Андрей Дмитриевич сухо поблагодарил – и сразу же стал говорить о политзаключенных, об умершем незадолго до того в тюрьме Анатолии Марченко. Сколько для этого нужно мужества? Сколько мужества нужно для того, чтобы жить так день за днем и блюсти безупречную моральную, интеллектуальную и эмоциональную чистоту на протяжении долгих лет? Уму непостижимо.
Наступили времена, когда именно такая отвага, которой отличался Сахаров, не на спурт, а всерьез и надолго, понадобится нам всем. Спасибо Андрею Дмитриевичу за то, что мы можем у него учиться.
И давайте помнить, что тихий, надтреснутый голос Сахарова слышен до сих пор – потому что не замолкал ни на день.