Среди прочего, что сейчас вспоминают и пишут об Арсении Борисовиче Рогинском, мне хочется отметить нечто, что мне кажется очень важным. Арсений Борисович был ярчайшим неполитическим политиком России.
«Человек – политическое животное» -- писал античный классик. Людям необходимо умение действовать самостоятельно, но сообща. В силу нашей истории нам очень не хватало традиции и культуры общественного, общего дела. Диссидентское движение формировало нравственный императив, но было братством одиночек, каждый из которых проходил свой собственный путь экзистенциального освобождения. В конце 1980-х годов настало время, когда стремление к правде и праву получило возможность (а значит должно было) обрести организационные формы. Арсений Борисович своим обаянием, целеустремленностью, здравомыслием создавал общее пространство. Обладая очевидными лидерскими качествами, он помогал формироваться не «вертикально-интегрированной системе», столь привычной для нашей действительности, но горизонтальному многоцветью сообщества граждан. Он был своеобразным диспетчером в сложной, нередко противоречивой сети общественных инициатив и структур, не давая погрязнуть в неизбежных заторах и помогая развязывать самые сложные узлы.
Арсений Борисович обладал и другим удивительным качеством, также «политического» свойства. Умением сопрягать возможное и допустимое. Держаться правды, но быть готовым к диалогу с недругом. Идти на этот диалог, но не растворяться в нем. Отдавать себе отчет в ограниченности сил и ресурсов и ставить цели, устремленные в будущее.
Я искренне считаю и не устаю повторять при каждой возможности, что гражданское общество – это лучшее, что создано в нашей стране за последние 30 лет. Оно работает, оно умеет меняться, противостоять давлению. Арсений Борисович все эти годы растил не только «Мемориал», но и культуру гражданской деятельности как таковую. И сегодня мы объединены общим горем, но также и общностью, которой без него могло бы и не быть. В этом наша сила, наша память и наша надежда.
