Глеб Слученков снят в камере смертников. Племянник увидел эту последнюю фотографию дяди впервые
И снова история, которая начинается со слов "В музей Сахаровского центра пришел человек..." И снова пожилой посетитель стоял перед одним из экспозиционных стендов. Стоял долго и... растерянно. Он пришел к нам с вопросом, мучающим его уже несколько десятилетий, но и у нас он ответа не нашел.
Стенд посвящен истории лагерных восстаний, прокатившихся по ГУЛАГу после смерти Сталина. Кенгирское восстание 1954 года — не самое длительное (40 дней), но закончившееся самой кровавой расправой, раздавленное танками. Посетитель — племянник одного из руководителей этого восстания Энгельса (в лагерях его звали Глебом) Слученкова. На стенде — фотография его дяди. На этой фотографии ему 31 год, но выглядит он старше. Глеб Слученков снят в камере смертников.
Племянник увидел эту последнюю фотографию дяди впервые. Она мутная, переснятая с дурного оригинала, но он просит сделать для него копию. Он собирает крупицы и частью собранного делится с нами. Теперь в фондах Сахаровского центра есть фотография грустного худенького мальчишки в лихо заломленной набок пилотке — таким был 19-летний Энгельс Слученков 1924 года рождения, уроженец села Борки Шацкого района Рязанской области, русский, образование 8 классов. Фото сделано в 1943 году.
Фото: Сахаровский центр
На фронт — прямо в штрафную роту — он попал из тюрьмы, потому что еще до войны юный Эня пошел по скользкой дорожке, связался с уголовниками. А в июне 1944-го он окажется в плену и там сделает выбор, который предопределит всю его дальнейшую судьбу. Энгельс Слученков вступает в Русскую освободительную армию — армию генерала Власова. Воюет на Балканах с партизанами. Следующий шаг — немецкая разведшкола. А за несколько месяцев до конца войны подпоручик РОА Слученков сразу после заброски в тыл Советской армии попадет в руки СМЕРШа и будет осужден на 10 лет лагерей. Начнется его странствие по зонам особого режима — Дальлаг, Озерлаг и наконец Степлаг, Кенгир.
Особый режим — заключенные под номерами. Опасная как "коктейль Молотова" смесь "политических", бывших военнопленных, уголовников, власовцев, бандеровцев, "лесных братьев", сектантов. Люди, для которых всем были их убеждения (самые разные, часто противоположные), и люди, которые верили только в силу. Очень сильные, твердые, решительные люди.
Лев Консон, познакомившийся со Слученковым в лагере, оставил в своих воспоминаниях выразительный портрет незаурядного человека, умевшего одним тихим словом останавливать назревающую поножовщину, и также способного послать своего товарища на убийство человека, которого сам считал провокатором. "Глеб считал себя христианином. Но верил как-то чудно. Нравилась ему поэма Некрасова, в которой Бог прощает грехи разбойнику за то, что тот убивает жестокого барина".
В Кенгире Глеб Слученков возглавил службу внутренней безопасности лагерного "правительства" и до конца настаивал на обороне, на самоубийственно жесткой позиции восставших. Пойти на компромисс для него значило покориться. Он не мог не понимать, какой ценой покупает свободу и достоинство, и платил эту цену своей жизнью и жизнями других. Кенгирское восстание — трагедия шекспировской глубины, явление невероятное ни с точки зрения его участников, ни тем более с точки зрения государства. Гремучая человеческая смесь, взорвавшись стихийным бунтом, породила не беспредел и самоуничтожение, а внутреннюю организацию, дисциплину, осознанные требования. Людей, различия между которыми кажутся запредельными, могла объединить и сплотить только идея, стоящая выше любых различий. Это была идея собственной человечности. Против насилия, в ответ на бессмысленный расстрел заключенных родилась идея прав человека и лозунг "Мы за советские законы, но против тех, кто их извращает". Кенгирские зэки, захватив лагерь, не пытались бежать; они ждали и требовали справедливости. Наверное, прибывшие из Москвы генералы — заместитель министра внутренних дел СССР Сергей Егоров, начальник ГУЛАГа Иван Долгих и начальник Управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР Николай Вавилов сами не верили своим глазам — они ведут переговоры с людьми, подобных которым они привыкли воспринимать как лагерную пыль. Но для того, чтобы сломить их, потребовалось ввести на зону танки. В Кенгире друг против друга встали не зэки и администрация, а два принципа — Человек и Государство, оба доведенные до предельной ясности, до концентрации чистого символа.
Подавление Кенгирского восстания стало последней битвой, которую выиграло сталинское государство. Совсем скоро его не станет.
Руководители восстания были взяты живыми. Их судил Верховный суд Казахской СССР. По официальной информации, Энгельс Иванович Слученков был расстрелян 12 сентября 1956 года. Однако осужденному вместе с ним другому руководителю Кенгирского восстания Капитону Кузнецову, активно сотрудничавшему со следствием, смертную казнь заменили 25 годами лагерей, а вскоре, в 1960-м году он и вовсе был реабилитирован и дожил свою жизнь на свободе.
А мать Слученкова и его тетка еще много лет получали письма — от Энгельса, как они думали. И сами они писали в ответ, отправляли посылки, и их отправления не возвращались, находя где-то своего адресата. С кем же они поддерживали связь? Двадцать четыре года спустя после предполагаемого расстрела Слученкова, 1980-м, к его тетке пришел сотрудник КГБ, потребовал все его письма и унес их.
Настала неизвестность. Племянник не верит в смерть Слученкова в 56-м так же, как не верили мать и тетка. Четверть века кто-то под его именем был членом их семьи. Четверть века вера и ожидание были жизнью двух женщин, и даже после их ухода пожилой мужчина не может этого забыть.
Что на самом деле произошло с Глебом Слученковым? Этот вопрос уже несколько десятилетий не дает ему покоя. Система органов госбезопасности, такая, казалось бы, строгая, упорядоченая, памятливая, не дает удовлетворительного ответа. Не дают ответа ни музеи, ни воспоминания очевидцев, и эта неизвестность страшнее, чем все остальное, о чем известно доподлинно.
Последнее фото Слученкова — в камере смертников. Кажется, он все еще там.
Фото: Сахаровский центр