"В 1972 году освободился из заключения священник Адельгейм. В тот же день явился он на прием к своему епархиальному архиерею. Вошел стриженый наголо, бритый. Вместо ноги — самодельная деревяшка, привязанная к поясу веревкой. В чужой рясе. Без креста"...
Не стало протоиерея Павла Адельгейма. Он был зарезан в собственном доме психически неуравновешенным молодым человеком. Сейчас находятся люди, обвиняющие 75-летнего священника в неосторожности: дескать, связался с душевнобольным, нуждавшимся не пастырском слове, а в госпитализации. Но отец Павел не был неосторожен, он был бесстрашен. Он имел большой опыт общения с детьми, страдающими психическими патологиями. Приют для таких детей он основал при храме в Писковичах под Псковом, по его инициативе был построен храм целителя Пантелеймона при областной психиатрической больнице. «Он имел дар успокаивать беседой», - говорит о нем добрая знакомая, псковичка, знавшая его тридцать лет.
В фондах Сахаровского центра хранится фотография 37-летнего отца Павла, сделанная в 1975 году. С обратной стороны она подписана по-английски. В Сахаровский центр эта карточка попала вместе с другими фотографиями советских диссидентов, отказников, правозащитников, собранными американским историком, политологом Питером Редуэем. Таким молодого священника, бывшего политзаключенного, недавно вернувшегося с зоны инвалидом, впервые увидели на Западе.
Они похожи друг на друга – люди с фотографий из коллекции Редуэя. Молодые, лохматые, бородатые. Ученые, служащие, рабочие, поэты, ... Интеллигенты – чем бы каждый них ни зарабатывал на хлеб. В их лицах есть нечто общее – необычайно чистый и сильный свет.
Священник Павел Адельгейм был арестован в декабре 1969-го – сразу после того, как освятил новый каменный храм, под видом ремонта старой церкви построенный им вместе со своими прихожанами в городе Каган под Бухарой, где он в то время служил. В августе 1970-го он был осужден Ташкентским городским судом по знаменитой политической статье 190-1 УК РФСФР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Три года – максимальное наказание, предусмотренное этой статьей.
«Почему меня арестовали теперь можно только гадать, - вспоминал отец Павел. - Первая причина, предположительно, строительство храма. (...) Вторая причина – донос бывшего друга и одноклассника Лени Свистуна, который я прочёл при ознакомлении с делом перед судом. (…) Этот донос был внесён в мой приговор: «В духовной семинарии, где я учился вместе с Адельгеймом, он высказывался против исполнения гимна Советского Союза и хвалебных песен в адрес Советского государства. Лиц, которые исполняли гимн и хвалебные песни, Адельгейм называл хамелеонами, преклоняющимися перед властями». (...) При обыске у меня изъяли много литературы и стихов. И обвиняли, что я сам написал поэму «Реквием» и ряд других «нехороших» произведений, а приписываю их Ахматовой, Волошину, Вячеславу Иванову и даже Евгению Евтушенко».
Доносчик Свистун сделал отличную карьеру. В том же 1970-году, когда осудили Павла Адельгейма, он был возведен в сан епископа и назначен управляющим приходами юрисдикции Московского Патриаршего Престола в Канаде и США. А любитель Ахматовой и Евтушенко отец Павел отправился в колонию в узбекском поселке Кызылтепа и там пережил несколько покушений на свою жизнь, инспирированных администрацией, недовольной тем, что он помогал другим осужденным отстаивать их права. Последнее, пятое покушение в виде несчастного случая на производстве закончилось тяжелой травмой ноги, а неоказание вовремя медицинской помощи стало причиной гангрены. Правую ногу пришлось ампутировать выше колена. Так молодой священник стал инвалидом и – нет худа без добра! – был досрочно освобожден.
На фотографии 1975-го года на груди отца Павла наперсный крест. Эту церковную награду и сан протоиерея он получил по возвращении и заключения. Об обстоятельствах, при которых это произошло, он так писал, говоря о себе в третьем лице: «В 1972 году освободился из заключения священник Адельгейм. В тот же день явился он на прием к своему епархиальному архиерею. Вошел стриженый наголо, бритый. Вместо ноги — самодельная деревяшка, привязанная к поясу веревкой. В чужой рясе. Без креста. Навернулись слезы на глаза архиерею. Достал он наперсный крест и возложил на грудь священнику. У кого повернется язык после этого сказать, что продались русские архиереи? А еще дипломат! Его за это чуть кафедры не лишили».
Это строки из книги Павла Адельгейма «Своими глазами», работу над которой он завершал в то самое время, когда была сделана эта фотография. Книга – суровое свидетельство о преследовании верующих в СССР и о несвободе Церкви, влекущей за собой ее перерождение «в бюрократический аппарат, в котором не востребован Христос», - писалась как памфлет, предназначенный прежде всего для внутреннего употребления. Спасения Церкви от удушающих объятий государства он искал в самой Церкви. Ее он призывал к пробуждению, к очищению и к подвигу моральной независимости. Источник свободы Церкви отец Павел видел в приходской жизни, в единстве клириков и мирян, движимых не начальственными указаниями, но прежде всего требованиями своей верующей совести. Было время, когда книга, написанная в середине 70-х, казалась самому автору устаревшей, но в последние годы он снова ощутил ее актуальность. Собственный опыт простого приходского священника, гонимого всевластным архиереем, он переживал как модель внутрицерковных отношений, из которых как в советские времена ушло то главное, в чем заключается евангельский дух Церкви. «Человек является центром Домостроительства, ибо Бог пришел спасти Человека. В бюрократической структуре Человек сведен к нулю. Там другие приоритеты. Человеческий фактор ослабляет ее бездушный механизм. Человек не нужен государственной машине. Теперь он не нужен церкви, превращенной в аппарат насилия», - горько писал отец Павел в 2009 году в предисловии к изданию своей книги.
Для него самого человек был бесконечно важен. Каждый. Страха перед человеком он не испытывал, и, пожалуй, смерть - не повод менять такие взгляды.
Похороны отца Павла завтра.
Вечная память!