В честь свободы один раз уже возводили монумент, но просуществовал он, по историческим меркам, недолго — всего 22 года
В сквере на Земляном валу возле московского Сахаровского центра находится, наверное, самый необычный московский монумент. Начнем с того, что он посвящен абстрактному понятию. С момента возведения в 1996 году его неофициальное название — Монумент Свободе. Правда, в последнее время, видимо под воздействием изменившейся политической конъюнктуры, чаще говорят и пишут по-другому — "Памятник Свободе".
В истории Москвы уже было подобное. В честь Свободы один раз уже возводили монумент, но просуществовал он, по историческим меркам, недолго — всего 22 года. Речь идет о великолепном 26-метровом обелиске в честь первой советской Конституции, установленном в 1919 году на Советской (ныне Тверской) площади. Автором проекта этого монумента был архитектор Дмитрий Осипов, а статую Свободы для него изваял Николай Андреев — автор знаменитого памятника "сидящему Гоголю", спрятанного во дворе музея у Никитских ворот.
Москвичи тогда пророчески шутили: "Почему Свобода стоит против Моссовета? — Потому что Моссовет против свободы..."
Со временем обелиск и скульптура, сооруженные в разгар Гражданской войны из не самых лучших материалов, обветшали, но реставрации они так и не дождались. Порывистая, экстатическая Свобода Николая Андреева не вписывалась в эстетику бронзовевшего сталинского режима, и 22 апреля 1941 года обелиск советской Конституции взорвали. После войны на его месте появился уныло-благообразный конный памятник князю Юрию Долгорукому, самой яркой страницей истории которого на сегодня остается переодевание в костюм Деда Мороза под Новый 2006 год.
И вот, 55 лет спустя в Москве вновь появился монумент Свободе. На этот раз нефигуративный. Вернее, Свободу там олицетворяют все-таки живые существа, но, что интересно, вовсе не люди.
Итак, речь идет о фрагменте Берлинской стены — самом что ни на есть подлинном! — подаренном, так сказать "на зубок", новорожденному Музею и Общественному центру им. Сахарова берлинским музеем "Чекпойт Чарли". Его директор — доктор Райнер Хильдебрандт, бесстрашный антифашист, правозащитник и историк, создавший на основе знаменитого КПП между Западным и Восточным Берлином музей тоталитаризма и борьбы за свободу, в 1990 году задумал установить в Берлине и Москве два одинаковых монумента в знак того, что Москва и Берлин неразрывно связаны как созданием Стены, так и ее разрушением.
Российский правозащитник Юрий Самодуров, сам создававший в то время в Москве Музей и Общественный центр им. Андрея Сахарова, по смыслу близкий к музею "Чекпойнт Чарли", предложил место для размещения монумента — рядом с будущим Сахаровским центром.
Исполнение этого замысла взяли на себя российские скульпторы Алексей Григорьев и Даниэль Митлянский. За основу были взяты подлинные фрагменты Стены. Художник Максим Митлянский — сын скульптора, как самый молодой член команды выполнил самую физически тяжелую часть работы — отбойным молотком проделал отверстия в бетонных плитах. Ему же доверили и финальную — самую легкую и радостную работу — покрасить металлических бабочек, вылетающих из пробитых им дыр.
Один монумент Свободе остался в Берлине, второй, изготовленный теми же руками, отправился в Москву.
Открытие московского монумента Свободе состоялось одновременно с открытием Сахаровского центра — 21 мая 1996 года, в день 75-летия Андрея Дмитриевича Сахарова.
На постаменте, изготовленном из мощных строительных балок, — бетонная плита размером 2х4 метра — одна из тысяч, когда-то составлявших змеиное тело Берлинской стены длиной 160 км. На ней еще можно заметить следы граффити, в изобилии появившихся в 1989-м, когда Стена пала, и страх, который она вселяла в людей, ушел навсегда. Именно момент падения Берлинской Стены запечатлен в московском монументе. Стена не стоит прямо, твердо и неумолимо, как когда-то; она опрокидывается, падает, как будто распадаясь одновременно и физически, и метафорически.
Из серого и мертвого выпархивает, проломив его шершавую материю, живое и цветное. Бабочка — древний символ человеческой души — хрупкая, невесомая, побеждает бетон нематериальной силой. В образовавшейся бреши виднеется небо, облака и деревья в парке. Так узник с внезапной яркостью и остротой видит мир через распахнувшееся окошко своей тюрьмы.
В сущности это еще не монумент Свободе, это памятник Освобождению; в нем больше надежды, чем совершения.
Бетон стареет, металл ржавеет, но небо, видимое сквозь дыру в стене, сияет по-прежнему.
В этом году московскому Монументу Свободе исполняется семнадцать лет.
Наша Свобода почти совершеннолетняя.