- 214 -

ЦЕЛЛАРИУС. ОТСТАВКА ДЕНИСОВА-ДУБРАВИНА

 

Город Таллин и его ближайшие военно-морские портовые сооружения до войны являлись главной военно-морской базой Краснознаменного Балтийского флота. После быстрого захвата немецкими войсками всей Прибалтики Таллин по-прежнему остался важным центром многих военно-морских и сухопутных штабов немецкой армии — Северной группы немецких войск фон Лееба, штабов Абвера, гестапо и др. Поэтому и была большая потребность в специальных дровах для особняков с каминами, которую обеспечивала разведшкола в местечке Лейтце.

Нашу группу разместили на территории хозяйственной базы Абвера, которая находилась на одной из окраин Таллина. На этой базе располагались продуктово-провиантские, вещевые, спецтехнические и другие складские помещения. Нам был предоставлен третий этаж одного из домов базы, в котором мы заняли большую комнату с шестью кроватями и комнату-класс с несколькими столами, на которых были укреплены радиоключи и наушники. Территория базы была обнесена забором с колючей проволокой поверху и имела пропускную-проходную на входе и въезде.

Начальником базы был майор (по-русски говорил еле-еле и так же плохо понимал), помощником — эстонец лет 35—40, прекрасно владеющий и русским, и немецким, и финским языками. На первом этаже размещался буфет-столовая (обеды привозили). На втором — служебные кабинеты. На следующий день в половине десятого к нам приехали помощник Целлариуса обер-лейтенант Грандт и незнакомый унтер-офицер по имени Вальтер. Гранят объявил нам, что наше основное занятие — радиодело, прием и передача на ключе, и надо продолжать запоминать все о кораблях (опять привезли альбомы). Грандт выдал нам удостоверения-увольнительные с правом отлучаться по деловым и лич-

 

- 215 -

ным вопросам до 23.00, предупредив, что лучше увольнением не увлекаться, обо всех знакомствах докладывать письменно унтер-офицеру Вальтеру, который каждый день будет приходить в девять, а уходить по его усмотрению. Всех нас переодели в новую французскую униформу, и мы начали новую жизнь — активную подготовку к возможному заданию.

Наш «фюрер» Денисов, имея уже несколько знакомств в городе, после ухода Грандта и Вальтера сразу же улетучился. Оставшись вчетвером, мы начали обмениваться разными мнениями, особенно о поведении Денисова. Нам уже было известно, что он очень любит выпить, погулять с бабами и что деньги у него не от нашего жалованья, довольно скромного, а от каких-то темных делишек с казенными вещами, которые он неизвестно где достает и, естественно, продает. Два дня «фюрер» наш приходил почти в одиннадцать, и оба раза навеселе.

На третий день он ночевать не пришел вообще. Мы, посоветовавшись, решили с ним резко поговорить или доложить Вальтеру. Но ни говорить с ним, ни докладывать Вальтеру нам не пришлось. В середине следующего дня к нам приехал сам Целлариус и, усадив нас за столы в классе, а сам усевшись за стол преподавателя, повел такой разговор:

— Ваша группа уже несколько месяцев работает самостоятельно, готовясь к выполнению определенного задания. Скажите мне откровенно свое мнение об этом задании. Считаете ли вы его реально выполнимым? Способны ли вы его осуществить? Или оно вам видится туманным и неопределенным? Как каждый из вас видит себя в действии при его выполнении?

— Откровенно говоря, — начал Петя Борин-Морозов, — в голове больше тумана, чем ясного представления, что и как делать. И потом, ведь главным и основным исполнителем плана является Денисов. Это его идея. И он единственный исполнитель, повторяю — единственный! А если с ним что-нибудь случится — ну мало ли что может произойти? Ведь предусмотреть все невозможно. Что мы без него? Пустое место. Поэтому вся операция зависит от одного-единственного человека, а значит, она очень сомнительна. И еще, сам главный исполнитель очень сомнителен. Вот он сегодня не ночевал...

— О нем поговорим отдельно. Чуть позже, — перебил Петра Целлариус. — Вы все согласны с рассуждениями Петра? — обратился он к нам.

— Да! — ответили мы хором.

 

- 216 -

— Это хорошо! Люди, мнения которых совпадают, называются единомышленниками. Теперь о вашем Денисове. Я уже имел сведения о его недостойном поведении и о поступках, за которые надлежит строго наказывать. Вчера военная комендатура застала его за неблаговидным занятием — он пытался продать казенные военные вещи. Откуда они у него? Будущее покажет. Во всяком случае, я отстраняю его от занятий в вашей группе. Тематика занятий вашей группы несколько изменится, хотя основное для вас троих, радистов, остается прежним — совершенствование передачи на ключе и приема радиограмм.

Группа ваша сработалась хорошо. Мы ее сохраним. Какое будет задание вам, узнаете позже. Но сейчас для вас главным будет самосовершенствование. Что это значит — объясню. Начиная с сегодняшнего дня вы должны работать над собой — научиться быть очень внимательными, наблюдательными, непосредственными, общительными, сосредоточенными, развить до предела свою память — зрительную, слуховую и особенно фактическую, то есть совершенствовать общий комплекс человеческих способностей, необходимых разведчику. Как этого достигнуть? Не просто! Есть много разных способов и приемов для овладения этим комплексом. Вас должны познакомить со всем этим в наших школах, но так как времени на все не хватает, я вынужден сам дать некоторые советы и примеры, чтобы вы по возможности быстрее кое-чему научились в ближайшее время.

Итак, пойдете все вместе в кинотеатр, в первый раз в небольшой кинотеатр, на любой фильм. Задача будет состоять в том, чтобы вы подсчитали или определили общее количество зрителей, в том числе: сколько мужчин, женщин, военных, старых, молодых, особенных (по любому признаку). При этом ни в коем случае не вести никаких записей. И чтобы никто не понял, что вы делаете. Все должно быть просто, естественно. Лучше это делать после окончания сеанса при выходе или при входе. Сразу после этой умственной работы придете сюда и запишете свои данные в специальные тетрадочки, где должны быть зафиксированы: дата, кинотеатр и ваши цифры по вопросам. В первой же записи при сравнении вы убедитесь, что результаты ваши хаотичные, сумбурные и совершенно не совпадают между собой. Но... если вы каждый день по два раза будете делать такие умственные упражнения-записи, то на пятый-шестой день сами убедитесь, что ваши мозги стали «умнее», — записи будут более четкие, конкретные, реальней и ближе к действительности. Войдете в трамвай или автобус — сейчас же каждый из вас в своем

 

- 217 -

мозгу должен «записать» все о пассажирах по тем же вопросам, и через две-три недели в ваших тетрадочках записи должны быть идентичны, почти одинаковы. Тетради ваши будет просматривать Вальтер, а иногда он их будет отвозить Николаю Петровичу в штаб для анализа вашего «поумнения». В тетрадках это будет хорошо видно. Суздальский должен помнить Николая Петровича, с которым он встречался по приезде от ротмистра из Варшавы. Помните, Суздальский? — обратился Целлариус ко мне.

— Конечно, помню, господин капитан.

— Кстати, Суздальский! Ваша новелла — или это документальная повесть? — об Ирине, которая опубликована в газете «Северное слово», — вы ее когда написали?

— В школе в Кейла-Иоа. Там Григорий Сергеевич требовал, чтобы каждый курсант на его уроке рассказал что-нибудь самое интересное, а когда я начал рассказ об Ирине и было ясно, что его быстро не расскажешь, он предложил мне изложить его в письменном виде. Когда я написал все, он отвез мою рукопись в «Северное слово», а дня через три мы с ним вместе были в редакции, где меня попросили написать что-нибудь еще.

— Вы еще написали? О чем?

— Теперь это лирический рассказ о моей первой любви, когда мне было двадцать лет.

— Вы в редакции с кем-нибудь знакомы?

— Особенно ни с кем. Было общее знакомство за столом в кабинете главного редактора. Правда, когда мы с Григорием Сергеевичем уходили, нас провожала очень симпатичная девушка Таня. Григорий Сергеевич куда-то торопился и быстро покинул нас, а мы остались вдвоем, и она знакомила меня с городом.

— Таня? А фамилия ее известна? — спросил Целлариус.

— Нет, — ответил я. — Фамилией я не интересовался, да и как-то неудобно с первой встречи спрашивать фамилию.

— Пожалуй, ты прав. Эта Таня — небольшого роста, полненькая, с очень красивым лицом, правильно?

— Да, она небольшого роста, и лицо ее действительно не обычно красиво. Царственно красиво.

— Молодец, Суздальский! Эта Таня имеет фамилию Изба. Семью эту я хорошо знаю. Особенно интересна мать Тани — Вера Сократовна, потомственная прибалтийская баронесса из рода Врангелей. Если у тебя с Таней будет дружба — это хорошо. Она обязательно представит тебя своей матери, и ты увидишь, что я прав. Вера Сократовна в беседе с тобой это докажет. А насчет царственности лица Тани ты прав. Недаром еще в школе

 

- 218 -

она в любительском спектакле играла русскую царицу Екатерину II Великую, которая, до того как стать русской царицей, была немецкой принцессой Софьей-Фредерикой-Августой. Я вижу, ты немного и психолог, судя по твоей повести об Ирине и мнению о царственности лица Тани. Я, кажется, с вами заговорился. О! Время летит. Вы поняли, что я вам сказал о тренировке своих мозгов?

— Так точно, господин капитан.

— Работайте. Ежедневно. Настойчиво. Не жалея сил. Они у вас пока восстанавливаются легко.

После ухода Целлариуса мы некоторое время обсуждали создавшуюся обстановку, из которой явствовало, что мы теперь хоть и особая группа, но, во всяком случае, не диверсионно-разведывательная, а, скорее всего, просто разведывательная. Диверсионные дела вообще нам всем были не по душе. Учитывая, что основное в нашей подготовке теперь внимательность, память, наблюдательность и что-то связанное с морским флотом, как военным, так и гражданским, мы пришли к выводу, что задание будет заключаться в том, чтобы мы наблюдали за чем-то или кем-то, хорошо все запомнили и потом в радиограммах передавали в немецкий радиоцентр.