ПОСЛЕСЛОВИЕ
Кончая свою книгу, я напоминаю себе и читателю цель, с которой я взялся за перо.
«В Боге восхваляю я слово Его».
Бог и слово Его — вот внутренняя тема моего изложения.
Я не пишу в защиту Бога — подобная мысль была бы безумной.
Также и лекции мои в России не имели своей целью защищать Бога.
Бог не нуждается в нашей защите, — мы нуждаемся в Его защите.
Человек и его человеческое достоинство нуждается в защите — и во имя этого достоинства нуждается в оправдании и одухотворении наша вера в Бога.
Ибо справедливо говорит Владимир Соловьев: «Верить в Бога есть наша нравственная обязанность. Мы можем не исполнять своей нравственной обязанности, но тогда мы неизбежно теряем свое нравственное достоинство»31.
В своей книге я хотел показать, что Бог есть Бог, что Он есть.
Царь царствующих и Господь господствующих.
Я хотел показать то, что я сам видел и испытал.
Я видел, что Бог верен и хранит каждого, кто предал себя Его воле.
Бог обращает зло и страдание во благо.
«Любящим Бога все содействует ко благу».
Тюрьма послужила мне во благо и способствовала лучшему осуществлению цели моей жизни. В те дни трудно было попасть в тюрьму для распространения Евангелия. Между тем, я уже давно вел эту работу. И вот теперь я получил не только доступ в этот запертый мир, но и помещение в нем, так сказать, квартиру со столом и надежной охраной. Я не говорю уже о многих добытых в тюрьме приобретениях, духовных и интеллектуальных, — из коих самым главным я считаю вышеупомянутое откровение:
«Со Христом и в тюрьме свобода, без Христа и на воле тюрьма». Разве не знакома всякому хотя бы вторая, теневая половина этого откровения? Разве не пережил каждый из нас этот горький опыт, подтверждающий, что мир, поскольку он живет без Бога, есть большая тюрьма, плен и рабство греха?
«Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей», говорится в известном коммунистическом манифесте.
Христианин же, отрекаясь от этого мира, поистине не теряет ничего, кроме цепей греха. «Христианин никогда ничего не теряет, но всегда приобретает».
В изгнании я узнал еще одну истину.
Хотя отечество мне ближе, чем чужая сторона, но со Христом и на чужбине не ощущаешь сиротства, в то время как без Христа мы и на своей родине чужие, лишние и беспочвенные изгои, скитальцы (былинка «перекати-поле», по выражению Достоевского в «Речи о Пушкине»).
Вторая цель моей книги — «восхваление слова Его».
Если кто-нибудь полагает, что мои лекции в защиту Евангелия имели в известной степени успех благодаря моим знаниям или моему искусству спорить, то такой человек глубоко ошибается.
Никогда я сознательно не ставил себе целью победить своих оппонентов: я хотел лишь показать ложность и несостоятельность их идей, поскольку они направлены против вечного Божьего Слова. И опять скажу — не я защищал своим доказательством Слово Божие, но оно всегда приходило мне на помощь и влагало меч в мои недостойные уста и руки.
Кто-то верно сказал, что защищать слово Божие это все равно,
что защищать льва, сидящего в клетке: лучше выпустить его из клетки, а уж тогда он сам сумеет себя защитить.
Когда я самодовольно и самоуверенно строил подпорки для слова Божия от своего ума, то, обыкновенно, они были посрамляемы мудростью мира сего.
Почти всегда перед лекцией я очень волновался, до физической боли. И чем больше я страдал, тем более ответственное и успешное собрание предстояло мне, как потом оказывалось.
В минуты сознания моей полной слабости, беспомощности и недостоинства мне вспоминались слова: «Довольно для тебя благодати Моей (точнее: у Меня), ибо сила Моя совершается в немощи».
Сколько раз в минуту такого уныния мне приходили на память слова Вл. Соловьева: «Иди! Ангелы Божьи идут впереди!»
И действительно, если мы предпринимаем что-либо во имя Божие и для Его славы. Бог посылает вперед огнекрылых воителей, в белых ризах, с пламенными мечами...
Ибо «не ваша война, а Божия». «Бог будет поборать за вас».
Если я иду по Его поручению, «Он со мною, как сильный ратоборец». Все мы, и более образованные в книжном смысле и полуграмотные, исповедывавшие Евангелиев России, свидетельствуем о непреложности обетования Христа:
«Ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящиеся вам».
Нам нечем гордиться перед своими противниками: добросовестные и искренние из них «доблестно» защищались и нападали, и не их вина, что против пламенного меча Божьего слова они имели в руках картонный меч человеческой мудрости — скорее, это вина и несостоятельность книжной мудрости.
И потому не нам принадлежат слава и одобрение за то, что слово Бога оказывается верным. «Не нам, не нам, а имени Твоему!»
Только бы нам быть верными проводниками этого слова, звучными трубами из чистого, чеканного серебра!
Только бы быть стрелами в колчане Вседержителя!
«Туда, Господи, веди Твоих героев».
Секрет победы словом заключается не в удачном споре с противником, не в том, чтобы говорить против него, а в том, чтобы говорить выше его, с большим достоинством и благородством и о более достойных вещах.
Этой-то никем не превзойденной, возвышенной красотой дышат слова Божий.
«Мои мысли не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших».
И потому простые рыбаки «пленяли всякое помышление в послушание Христу».
Цель слова не в том, чтобы победить противника, но в том, чтобы убедить его стать на сторону истины. И потому нужно говорить не против человека, а за человека: нужно говорить лишь против его заблуждения и греха; сам же человек — будь он самый ожесточенный атеист, — достоин искренней любви. Она-то и обезоруживает и заставляет не упорствовать в ошибочном убеждении. Самое главное в беседе — это вступить в благородный контакт с собеседником и действовать, так сказать, изнутри его самого, исходя из его совести, а она-то всегда будет на вашей стороне, если вы действительно исповедуете Божию правду.
Против правды честный не захочет, а нечестный не сможет возражать.
В Самарском Университете, после публичной лекции «Наука и религия», я сказал перед лицом нескольких сот студентов: «Кто из вас знает научно установленные факты, противоречащие Библии, пусть выйдет вперед!»... Никто не вышел.
Другой раз в том же зале один из слушателей стал говорить против Христа. Я внутренне молился, ища ответа. И вдруг он перестал говорить, словно осекся. Он забыл свои мысли. Помолчал и сел. Я тоже ничего не сказал против него.
Высшее торжество слова Божия не в том, что оно отражает всякие нападки, а в том, что оно убеждает и Савлов-гонителей делает своими апостолами.
По неоглядным равнинам нашего отечества идет это победное небесное шествие: «впереди его Тот, у Которого очи, как пламень огненный... Имя Ему: Слово Божие... И воинства небесные следуют за Ним, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы... На одежде и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих». (Откр. 19). И я видел этот триумф Библии в СССР, и он ширится все дальше, возрождая и преображая русский народ для светлой, творческой жизни.
«Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способной рождать и произращать, чтоб она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест: так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне
тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».
Когда-то в студенческие годы и я воевал против некоторых истин Слова Божия, но оно оказалось выше всего самого заветного, к чему я стремился — и мог ли я отказаться от высшего ради низшего? Мог ли я предпочесть слабость, уныние и рабство — силе, радости и свободе?
Чрез борьбу и хаос дикий, Чрез страдание и ложь Ты к гармонии великой Народ измученный ведешь.
Мережковский
Россия больна, смертельно больна...
Но над ее смертным одром тихо склоняется Христос.
Он влагает Свои исцеляющие персты в раны, истекающие кровью, покрывает их чистою ризой Своей.
На наших глазах сбываются три великих предвидения Достоевского, выраженные в романс «Бесы»: и «мужики с топорами», и комсомольские костры, в богоборческом буйстве сжигающие символы святынь человечества, и, наконец, — духовное исцеление России. Герой романа, обанкротившийся атеист Верховенский в конце концов, там на распутье, в постоялом дворе, под влиянием Евангелия находит Бога и пророчествует о больном духовно русском народе, одержимом, словно гадаринский бесноватый: «Великая мысль и великая воля осенят «душу больного», и он исцелится и «сядет у ног Иисусовых, и будут все глядеть с изумлением».
И эта кроткая женщина-книгоноша, которая (в конце романа «Бесы») приносит евангельскую весть больной русской душе — не является ли она прообразом религиозного движения в современной России, движения ко Христу и Евангелию, рождающего могучий и радостный аккорд, которым разрешатся наши внутренние диссонансы, вековые болезни нашего духа.
Однажды Александр Блок присутствовал на литературном вечере, посвященном его поэзии. Критик указал на неестественность окончания поэмы «Двенадцать», ибо там, впереди двенадцати красноармейцев, опьяненных буйством разрушения, изображен Христос.
Впереди с кровавым флагом
За вьюгой невидим
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз
Впереди — Иисус Христос.
В свое оправдание Блок сказал тогда, что он создал такое заключение против своей воли, и когда хотел устранить его, то не мог этого сделать, повинуясь какому-то властному, необъяснимому зову.
Конечно, неестественно, чтобы Христос шел впереди разрушения и убийства. Но вполне естественно, чтобы душа человека, утомленная разрушением, опустошенная безбожием, возжаждала света и устремилась за Христом, несущим знамя, обагренное не кровью убийств, но Своей пречистою Кровью, пролитой за всех и за вся.
И поистине «после всех победителей победит Христос», «от пули невредимый», за вьюгой и хаосом борьбы невидимый...
«И Агнец победит их, ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей; и те, которые с Ним, суть званные и избранные и верные» (Откровение Иоанна).
А путь к этому светлому будущему — подвиг любви и молитва веры.
О нашей родимой земле
Миром Господу помолимся.
О наших полях пустых и холодных
О наших безлюбых сердцах,
О тех, что молиться не могут...
Так говорит в своей «Молитве о России» Илья Эренбург, один на светских писателей современной России.
13 августа 1926 года умерла в Москве моя мать. Эта скорбная весть пронзила меня на чужбине. С тех пор, как она осенила меня своим последним благословением у дверей нашего дома в Москве, я так и не увидал ее больше и даже не посетил ее могилы...
Теперь я хотел бы положить на эту могилу несколько цветков, которые рождает во мне благодарное воспоминание. Это три завета-
предания, которым я хотел бы следовать в своей жизни. Они так всечеловечны, что я должен поделиться ими с моими читателями.
Первое ее любимое изречение гласило:
«Будь хорошим, и везде тебе будет хорошо».
В этом простом слове в сущности заключается вся глубина и высота идеализма, вполне оправданного и жизненным опытом и Божественной мудростью: «Ищите же прежде всего Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам».
Второй завет она высказала мне однажды по поводу ораторского искусства.
Возвратясь домой после моей лекции в московском Политехническом Музее на тему: «Религиозная вера, как основа жизни», — она сказала: «Все это хорошо... Но одного я не одобрила бы: ты часто употребляешь слова: „вероятно" и „мне кажется", „как я полагаю". Разве можно так говорить о Боге?»... Это было лет восемь тому назад; с тех пор я обратил серьезное внимание на эту сторону своего слова, ища причину подобной неопределенности, конечно, и во внутреннем своем духовном состоянии.
Этот завет определенности и объективной ясности соответствует апостольскому слову:
«Если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению?»
И в третьем завете она воплотила всю свою натуру (недаром она происходила от старинной казачьей запорожской фамилии Майборода — представители которой позднее сменили меч на крест — и уже отец ее был православным сельским священником52).
«Лучше тебе идти в тюрьму, чем отказаться от проповеди Евангелия», — сказала мне мать.
Этот завет мы найдем в Новом Завете, в 11 главе Послания к Евреям, где говорится о людях веры, таких, как Моисей, который «лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение».
«Лучше прекрасно умереть, чем постыдно жить», — говорит Антигона у Софокла.
«Лучше сто лет питаться живым, чем триста лет падалью», — говорит орел ворону в народной сказке.
Ее родной брат сменил меч на лиру и завоевал лавры на поле русского искусства красотой своего голоса (известный певец Мариинской оперы В. Я. Майбо-
Нельзя проповедовать Евангелие и не страдать. И разве станет воин жаловаться на раны, когда видит своего Вождя истекающим кровью на кресте?
Однажды, лет десять тому назад, я был приглашен местным священником проповедовать за литургией в храме Большого Вознесения на Большой Никитской улице, в Москве. Когда я облачился в стихарь, он благословил меня у престола и дал поцеловать крест.
— Это в знак того, что вы берете на себя крест благовество- вания, — сказал он.
Вот и сейчас, когда я пишу эту книгу, в чужой стране, я вижу перед собой на столе все эти дни крест из зеленой хвои — кто-то положил его или забыл здесь. Какое хорошее напоминание о том, что и книгу писать не стоит с иною целью и в ином духе, как взявши крест и следуя за Ним!..
В тот вечер, когда я покидал Москву и в последний раз видел свою мать, мы вместе молились: «Боже, дай нам вновь свидеться, если не здесь, то там, у Престола Твоего».
А теперь отпало это «если», и я влагаю всю свою веру в три последние слова: «у Престола Твоего».
Там произойдет наконец эта встреча, которая разрешит все скорби, загадки и вопросы этой жизни.
Мы все идем туда — хотим или не хотим, верим или не верим. Возвратясь из тюрьмы домой, я сказал матери в минуту радостного свидания: «Стоило посидеть в тюрьме ради такой радости!»
А когда мы придем туда, мы увидим Самого Христа в неизреченной славе, мы встретим у ног Его своих близких, и отца и мать — тогда, с высоты вечности оглядываясь на эту маленькую землю и на свое маленькое прошлое, мы скажем: «стоило ради такого несказанного блаженства там на этой земле потрудиться и пострадать из-за любви ко Христу и людям!»
И мы войдем в новый мир, где нет ни тюрем, ни больниц, ни кладбищ, где все пронизывает одна неперестающая Светлая Радость — ибо там «Бог будет все во всем».
Германия.
Гарц. 22 янв; 1927 г.