ЖИВАЯ ЦЕРКОВЬ

Под этим именем обобщают слишком многое, особенно за границей, употребляя этот уже устаревший термин для обозначения так называемого обновленческого движения в православной Церкви.

На самом деле так называлась в начале 1922 г. только первая Группа, стремившаяся к реформе православной Церкви.

В ней участвовал и епископ Антонин. Человек он своенравный и суровый, доходящий даже в проповеди до грубых выражений, но, по-моему, честный, искренний и прямой.

Богослужение с новыми реформационными элементами в нем он совершал в Заиконоспасском монастыре, на Никольской улице. Я был там вскоре после Пасхи. Присутствовали преимущественно мужчины. Служба шла на русском языке в переводе еп. Антонина. К служению он выходил из алтаря, уже в архиерейских ризах, отменив длинную церемонию облачения архиерея, что давало повод некоторым называть архиерейскую службу не Богослужением, а архиерееслужением. Видно было, с каким интересом прислушива-

 

лись молящиеся к понятным русским словам, во многих из них как бы впервые открывая новые истины, которые оказывались очень близкими и важными (такие открытия особенно относились к кафизмам, стихирам, канонам, в которых и хорошо знающий церковнославянский язык не легко разберется).

Евангелие он читал тоже по-русски, медленно, истово, с большим чувством; в это время он стоял на архиерейском возвышении, посреди церкви, лицом к народу. Вдруг раздается истерический визг «Господи! Какое кощунство!.. Спиной к алтарю Евангелие читает!»... Какая-то женщина не выносит подобного новшества; ее успокаивают, но она продолжает шуметь, нарушая благочиние — и прихожане выводят ее из церкви. Антонин продолжает читать, лишь раз обернувшись на крик, с огорчением на лице.

В этот же вечер он говорил проповедь, в которой объяснял, что власть вправе требовать к себе лояльности и проверять политическую подкладку деятельности духовенства. Это делается в каждом государстве. Но с другой стороны, помимо такого контроля, Церковь должна быть свободна в своей собственной жизни и деятельности от подчинения светской власти. Так как «Живая Церковь» стала уже погрешать в этом отношении, то он, Антонин, из нее выходит. Притом он не согласен с идеей белого, т. е. женатого епископата, проводимой в Живой Церкви. Поэтому он образует отныне новую группу под названием «Возрождение».

Были и еще течения, более или менее значительные, которые доказывают, как глубоко в сердце православных русских людей лежит сознание необходимости церковной реформации. Например, в Туле образовалась одна небольшая группа «Пробуждение». Ее представители однажды сняли свои нательные кресты и возвратили их своему священнику в храме, прося его раньше приготовить их евангельским просвещением для истинного, сознательного крещения, а потом уж они будут вправе носить эти кресты.

Перед собором 1923 г. различные группы объединились в более сложную организацию, названную «Древле-Апостольская Церковь». Я встречал здесь людей очень искренних, религиозных, готовых на подвиг, жаждущих подлинного обновления Церкви.

Некоторые из них, во главе с одним видным протоиереем, разрабатывавшие программу реформ, ввели в последнюю необходимость сознательного крещения по вере. При этом они воспользовались моим докладом, поданным Патриарху, и приглашали меня на

 

деловые собрания, где обсуждался данный вопрос.

Но главные вожаки этой группы впоследствии отказались от всяких реформ вообще, боясь остаться без народа.

Но, повторяю, в среде духовенства и мирян шла эта реформаторская работа. Я был приглашен и на совещания некоторых руководителей группы. Одно из них происходило в башне Китай-города, у Ильинских ворот, Я не подозревал, что в этом древнем, на вид небольшом, сооружении внутри помещается целая квартира.

Весной 1923 г. состоялось предсоборное присутствие группы Дрсвле-Апостольской Церкви. Я успел до своего отъезда побывать на нем дважды. Оно происходило во 2-м доме Советов на Садовой улице (в здании бывшей Духовной Семинарии). Опишу свое впечатление.

Большой светлый зал. Впереди эстрада. Перед эстрадой столик, накрытый белой скатертью. На нем стоит образ Спасителя. Служится молебен. Проходя мимо столика, один из священников нечаянно задевает рукавом рясы икону. Она со звоном падает: при этом, оказывается, риза отделилась от иконы и упала отдельно. Что означает для реформации это знамение? — рассуждали некоторые. Откроет ли она лик Христа, заслоненный ризой форм и обрядов? Или только исказит самую форму?

После молебна три епископа, несколько священников (среди них протоиерей А. Введенский) садятся за столом на эстраде.

Среди гостей присутствует и И. С. Проханов (председатель союза евангельских христиан). Выразив приветствие собранию, он просит позволения помолиться и затем произносит свободную молитву, прося у Бога благословения на съезд. Далее он излагает пожелания относительно предстоящей работы, стараясь обосновывать их на слове Божием. В ответ на его слова один протоиерей отвечает благодарностью, но, ввиду поступивших уже нареканий на то, что Древле-Апостольская Церковь подпадает под влияние сектантства, говорит, что данная группа не намерена ничего менять в православии, с свободными же христианами она хочет лишь поддерживать добрые братские отношения, не разделяя обычных прежде превозношения и нетерпимости.

Один из старых евангельских христиан, присутствующий тут же, в перерыве говорит мне относительно съезда: «И то хорошо, что кости уже шевелятся... Помните, как в видении Иезекииля?»

Мне дают слово, но за поздним временем я откладываю его на завтра.

На другой день произошло несколько прискорбных фактов.

 

Один знакомый убежденный и деятельный протоиерей оказался под арестом, другого «отвели», т. е. заставили где-то прождать до 3 часов; потом он прибыл в заседание, но оно уже кончилось. Ораторы, говорившие прямо и смело, были президиумом стеснены в свободе слова. Мне было сказано секретарем собрания, что я, как высланный ГПУ из России, вообще не имею права говорить.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день'^*

Нет, русская православная Церковь еще не дожила до реформации. Церковный корабль все еще ищет светского буксира. Но есть в русской православной среде живые люди, горячо стремящиеся к преобразованию церкви — в духе Евангелия, и оно придет, это преобразование, вернее преображение, через возрождение свыше отдельных лиц, в среде духовенства и мирян. И потому я так верю в евангельское   движение, которое способствует возрождению личности своей проповедью Евангелия в народе. Это делают, главным образом, евангельские христиане и баптисты — к сожалению, еще не совсем объединившиеся в дружной совместной работе. Хотя те и другие звали меня в свой союз, но я считаю себя в данное время примыкающим, так сказать, к обоим течениям сразу, ибо не вижу между ними существенной разницы. Вообще же, я хотел бы в духе объединяться со всеми любящими Христа, а называться — просто христианином.

Старый баптистский деятель В. Г. Павлов еще до моего крещения сказал мне однажды: «Когда известного евангелиста Бедекера спросили, к какой церкви он принадлежит, он ничего не ответил, а только показал рукой на небо, исповедуя этим свою веру в небесную, невидимую Церковь, члены которой рассеяны по разным церквам и общинам. Так, видно, и вы себя определяете»...