ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ

Осенью 1919 г. я отправился в Москву. Почти полтора года я был в Самаре, отрезанной войсками белой армии и чехословацких легионов. (Предварительно я должен был получить разрешение на выезд от Самарской Чеки.)

Ехал я в теплушке. Путешествие продолжалось вместо 36 часов — 9 дней.

В вагоне среди узлов и мешков теснилось человек 60, преимущественно красногвардейцев и «мешочников».

Ругань и скверные рассказы отравляли атмосферу. Вот и знаменитый б. Александровский мост через Волгу с версту длиной — он был взорван белыми и недавно починен советской властью. Было приказано не открывать вагона, как это обычно бывает на мостах. Но под нами катилась могучая Волга... и русская душа не выдержала. Приоткрыли дверь. В тесную теплушку ринулся простор, лазурь неба и воды... Вон маленький, как ореховая скорлупка, дымит пароход... Чайки бело-серыми платками мелькают над водной гладью. Все замолкли в немом восторге — стихла ругань. «Вот она, матушка наша, Волга!» Поезд медленно шел, погромыхивая, как будто и сам любовался могучей рекой.

Был канун Успения. На каком-то разъезде мы остановились среди поля. Перед нами шумела золотыми колосьями нива. На пригорке красовалась сельская церковь, с большими синими куполами со звездами. Тихо доносился звон колокола.

У меня мелькнула мысль. «Давайте, споем что-нибудь... например, «Воскресение Христово видевшее... Оказались и певчие налицо. Начали петь... Весь вагон, кажется, принял участие. Пели и пасхальные песнопения. Теплушка преобразилась... проснулось русское сердце, так чуткое к красоте. Долго сохранялось тихое, чинное настроение.

На одной станции подсели новые мешочники. Они начали было вводить прежнюю атмосферу ругани и пошлости. Я заспорил с ними. Начался диспут о Боге.

«Нет Бога», — упорно твердил один из них.

В это время наш поезд поднимался медленно в гору... Кр.-.ра!.. Раздался страшный треск, и вслед за ним панический крик: «поезд разорвался!» Мы оказались в хвосте... Катимся назад в Инзу, а там налетим на составы... Мой оппонент побледнел, соскочил с полки, и другие за ним стали прыгать из вагона. Поезд медленно катился назад, но скорость движения все возрастала. Однако, через некото-

 

рое время удалось остановить вагоны.

Оказалось, в середине поезда, в одном из вагонов, сцепной крюк вырвался вместе с рамой. И не мудрено: паровоз тянул около 60 перегруженных старых вагонов, да еще в гору. Я из вагона не вылезал.

С начала пути мне было очень тесно сидеть в неловком, полусогнутом положении. Около меня сидел старик в бараньей шапке и все охал. В глазах его горел лихорадочный огонь. Стоны его стали беспокоить соседей. «Тиф у него, что ли?» — спрашивали они тревожно и стали сторониться от него. Он попросил у меня пить, увидев у меня фляжку с водой, и потом положил голову мне на плечо. Соседи оттеснились в стороны. Мне стало свободнее. Так мы ехали с ним дня два. Потом сдали его на одной станции в больницу. Двое его односельчан ехали тут же (все они ездили куда-то за рожью). Я познакомился с ними и попросил их сообщить об его участи мне в Москву. И действительно, через некоторое время я получил открытку с сообщением, что больной впоследствии выздоровел.

На маленькой станции Барыш мы застряли. Впереди происходило восстание: называли имена Мамонтова, Миронова... Остановка грозила быть долгой.

Уныние овладело путешественниками.

Прошел день, два... Стали проедать последнее.

Среди пассажиров в другом конце вагона я заметил барышню, которая читала какую-то небольшую книгу. Стоявший над ней человек поинтересовался, взял у нее из рук книгу... По выражению его лица, ставшему сразу как-то особенно серьезным и сочувствующим, я понял, что это Евангелие. У меня мелькнула мысль, что эта барышня принадлежит к одному из наших христианских студенческих кружков. Когда пошли за кипятком на станцию, я увидел ее вновь: «Скажите, а вы не из христианского кружка?» — Она широко раскрыла глаза: «Откуда вы знаете?» — «Я видел, как вы читали Евангелие».

— Я уже давно думала, что и вы из кружка — слышала, как вы беседовали о Боге и как ухаживали за больным.

Познакомились... «Ах, как я рада!.. Ведь, я еду одна... среди этих людей. А вчера у меня еще украли пальто»... Мы пошли гулять по полотну, вместе читали Евангелие и молились. Когда мы вернулись на станцию, нас поразило оживление публики. На дверях висело объявление: «Через два часа едем. Паровоз вышел со станции Н.»

Барышня так и подскочила от радости.

Приехали в Москву.