- 131 -

8. КВАРТИРА НА УЛИЦЕ РУСТИКУ

По-моему, в истории развода проявилась характерная черта Сергея. Он мыслящий, умный человек, но в мгновенно возникшей новой ситуации не умеет принимать решение сразу: ему обязательно нужно время — подумать. У него ведь имелись деньги, сбереженные после нескольких лет каторжного труда, он сам мне это рассказы-. вал, — нужно было мгновенно сориентироваться, снять комнату, поискать работу получше. Но судьба не отпустила им времени, Екатерина Солдатова не хотела терпеть, еще вернее, не выдержала нахлынувших испытаний. И — вот остался Сергей жить вдвоем с отцом.

 

- 132 -

— ... Отец занялся тем, что не удалось его бывшей жене: он стал учить меня жить. Требовал, чтобы я по его указке сделал то, что является только личным делом каждого человека.

— Жениться, что ли, потребовал? — Перевожу я со свойственной мне грубоватостью его философему в житейский ряд.

— Ну да, — угрюмо выдавливает Сергей. — А когда я отказался, он поднял на меня руку... В общем, я сдержанный человек, но не надо доводить меня до крайности. В крайности я не знаю сам, откуда и сила берется... Я обошелся с ним так, как сын никогда не должен обходиться с отцом (я понял, что они подрались, но толком Сергей ничего не сказал)... Было это ночью, помню, как звенели хрустальные подвески на люстре. Под утро я ушел из-под отчего крова, чтобы уже никогда туда не возвращаться... Надо было успеть на работу, транспорт не ходил, я прошел двадцать пять километров до Таллина пешком. Шел и думал: «Господи, за что? Я сделал только один свободный поступок — пошел работать не туда, куда меня направляли, а куда захотел сам — и вот иду один на свете, без крова, без семьи, и сын брошен неизвестно где; не знаю, где самому придется ночевать следующую ночь». Попросил у шефа разрешения ночевать на работе — не дал. Стал проситься переночевать к знакомым, но меня преследовала милиция: помню, однажды кто-то из соседей донес, что у моего приятеля живет человек без прописки (я то есть), а тот с матерью жил на казенной квартире, откуда их могли выселить по первому доносу. При больнице жил, где его мать работала. Ночью приходит участковый: «Проверка документов». Они уложили меня на стол для вскрытий, и мент не заметил... Потом я не мог являться туда — мать возражала. Боялась. Но постепенно все образовалось, купил квартиру — полдома, обстановку. С работой тоже наладилось, меня постепенно узнали в городе, я перешел в Таллиннский политехнический старшим преподавателем...

— Что читал?

— Вел семинары и практикумы по металловедению и технологии машиностроения. В одном из «движенческих», «культурнических» салонов встретил мою нынешнюю жену, Людмилу Ильиничну. Она дала мне счастье, которое только возможно испытать человеку на грешной земле. О ней хочу сказать вот что: если когда-нибудь то, что я сделал, помянут, как говорится, добром, пусть не забудут — больше, чем кому бы то ни было на свете, я обязан был поддержке моей Ильиничны... Вот это и все для тебя, связанное с моими личными сюжетами.

— Нет, Сергей, не все. Купленная тобой квартира — это та, на улице Рустику?

—Да.

— А почему ее у тебя конфисковали? Она не казенная, она твоя собственная.

 

- 133 -

(Маленькое пояснение. Незадолго до нашего разговора в лагерь пришло сообщение: поскольку сын Сергея Александр, прописанный на улице Рустику, попал в лагерь за «хулиганство», то оба хозяина как заключенные потеряли на нее право, и их жилье забрало себе государство).

— Э-э-э... — задумался Сергей. — Видишь ли, быть домовладельцем непросто. Исполком решил, что нашему дому требуется немедленный ремонт. Плюс мы обязаны отремонтировать тротуар перед фасадом. Мой совладелец-пенсионер уговорил меня не возиться с этим ремонтом, а передать дом жилконторе в собственность: тогда исполком сам сделает ремонт. Так что дом казенный.

— Ну, а как, — спросил я, — произвел исполком этот совершенно необходимый ремонт, из-за которого ты передал ему свой дом? Солдатов, кажется, впервые об этом задумался:

— А ведь нет, — вдруг изумился, — не произвели никакого ремонта...

Мы расхохотались. В общем-то, история грустная. История про то, как человек ночами зарабатывал деньги на жилье для семьи, а родное начальство прикарманило его жилище, заключив и отца, и сына в тюрьму. Но мы — смеялись. Очень уж ничтожным выглядело оно в своем маклаческом жульничестве, в крысиных хитростях, любимое наше начальство. Мы смотрели свысока и смеялись на лагерном плацу.