- 249 -

В ТЮРЬМЕ ЗА КРАСНОПРЕСНЕНСКОЙ ЗАСТАВОЙ

 

Из пересыльной политической тюрьмы Калуги меня осенью 1950 года под конвоем переправили в московскую тюрьму за Краснопресненской заставой, где в те дни сидели десять тысяч заключенных, мужчин и женщин, разных возрастов и специальностей. В этом каменном мешке сидели русские, украинцы, литовцы, латыши, эстонцы, немцы и евреи. В такой разноплеменной человеческой толпе я встретился с немолодым уже евреем, с характерной внешностью, по фамилии Бугаков, членом большевистской партии с 1917 года и участником Октябрьской революции в Москве.

Он подошел ко мне без церемоний и спросил:

— Вы меньшевик?

Я был смущен, но в том же духе ответил ему: - Я троцкист! А вы, наверное, сталинец? Он улыбнулся и сказал шутливо:

— Ну вот, мы, кажется, и познакомились!

Так неожиданно я встретился с интернационалистом-коммунистом, старым членом партии большевиков, с которым вместе проходил чистилище на Красной Пресне города Москвы, куда из разных городов и тюрем страны привозили поездом политических «преступников» для отправления на каторгу на север, юг, запад и восток...

А вскоре к платформе подошел поезд с длинными вагонами, имевшими решетки вместо окон, похожими по внешнему виду на постоянное жилище для тигров в цирках мира, и началась погрузка арестантов. А потом по вагонам ходили счетчики, сверяя списки Краснопресненской тюрьмы с наличием людей. Наконец после многих пересчетов нас закрыли на замки, и поезд тронулся. Под однообразный стук колес Бугаков рассказал мне про свою диковинную встречу на Лубянке с извергом и палачом советского народа, ставленником Сталина, министром МГБ СССР Абакумовым.

Бугакова арестовали осенью 1948 года по обвинению в связях с международной сионистской организацией и приговори-

 

- 250 -

ли к каторжным работам на 15 лет в Тайшетский концентрационный лагерь. Даже при царе Романове и Временном правительстве Керенского людей не подвергали высылке на каторгу только за их принадлежность к еврейскому народу.

При Советской власти в годы нэпа все еврейские «погромы» наминались самими сионистами. Эти «погромы», в сущности, были нацелены не против сионистов, а в их защиту, против евреев-интернационалистов. Интернационалистами тогда считались политические группы левых коммунистов и троцкистов. Однако в этих фракциях интернационалистов находились не одни евреи, с ними вместе были также русские, украинцы, литовцы и латыши.

И вот в начале осени 1948 года интернационалист Бугаков неожиданно узнал о многочисленном исчезновении евреев из числа работников Московского горкома партии и МГУ. Как оказалось, все они были задержаны по подозрению в подпольной связи с сионистской организацией и осуждены на каторгу на 10 лет в Караганду и на Колыму. А вместо них в горкоме партии, в университетах и министерствах появились люди других национальностей — башкиры, чуваши, мордва и татары. Только после этого всем стало ясно, что борьба с евреями-интернационалистами была заранее спланирована и проводилась в жизнь при помощи правительственных органов, а это значило, что в аппарате КГБ СССР созрел антисоветский заговор. Прибыв на каторгу в Тайшетский лагерь, арестант Бугаков через каторжную почту написал письма на имя Сталина и Орджоникидзе. В них он предупреждал вождей страны о заговоре в МГБ и убедительно просил затребовать его в Москву для личных показаний о созревшем контрреволюционном заговоре в МГБ СССР. Бугакову тогда казалось, что Советское правительство никак не может арестовывать десятки тысяч коммунистов за принадлежность их к еврейской нации. Такое могли сделать только скрытые враги Октябрьской революции, а с ними вместе и агенты иностранной контрразведки.

Через две недели из Тайшета Бугакова отправили назад, в Москву, на самолете. Со столичного аэродрома старого

 

- 251 -

большевика повезли на автомобиле не в ЦК КПСС, а на Лубянку, в тюрьму, где продержали в одиночной камере 9 месяцев без вызова. От неизвестности и нервного расстройства Бугаков заболел. Ночами он не спал, худел и тяжело кашлял. Много раз он объявлял сухую голодовку, но его привязывали к койке и насильно кормили. Только на десятый месяц его вызвали к Абакумову — министру МГБ СССР.

В большом служебном кабинете Абакумова находились за различными столами двадцать молодых полковников, похожих друг на друга, как родные братья. Сам министр расположился в глубоком кресле, цвета темной сливы, и глядел на заключенного, как хищник смотрит на свою добычу.

Сидя на железном табурете возле двери, старый большевик Бугаков обозревал всех присутствовавших в кабинете.

— Признайтесь нам, еврей Бугаков, вы писали Сталинуна нас донос? — спросил министр полуживого и больного старика.

Бугаков не ответил на вопрос министра.

— Что же вы молчите? Говорите, где вы увидели измену в МГБ?

За 30 лет Советской власти Бугакова никто из русских не называл евреем, а сегодня здесь, в советском МГБ, его назвал евреем сам министр госбезопасности, которому доверена защита Конституции СССР и завоеваний революции. Вначале он не понимал, что этот каверзный вопрос министра Абакумова был обращен к нему. Лишь после его повторения осужденный без волнения ответил, что по этому вопросу он, Бугаков, будет разговаривать не здесь, а в Политбюро ЦК КПСС.

Министр был вне себя от ярости. Он приказал своим полковникам «расквасить морду грязному еврею и травить его, как бешеного волка». Тут же началась позорная потеха. Полковники вскочили с мест и закричали:

— Жид пархатый! Гадина еврейская! Сволочь сионистская! Гам и крики нарастали, угрожая перейти в открытый самосуд. Потом полковники плевали старому коммунисту в лицо. Все это продолжалось несколько часов. Бугаков думал, что находится в гестапо и от ужаса сойдет с ума.

 

- 252 -

Когда измученный Бугаков выходил из кабинета Абакумова, он готов был разрыдаться, но сдержался и не доставил удовольствия садистам.

Националисты типа Абакумова, захватив руководство в русском государстве, дискредитировали Октябрь 1917 года, завоевавший равноправие для всех национальных меньшинств России. Националисты-шовинисты абакумовы прикрывали преступления против России разными предлогами: борьбой с кулачеством, троцкизмом, правым национализмом, национализмом вообще и т. п.

Бугаков утверждал, что все, что происходит в МГБ СССР, известно Сталину. В присутствии своих полковников министр госбезопасности сказал Бугакову, что Сталин и Советское правительство доверили ему и органам госбезопасности защиту государства. Сталинщина и абакумовщина пустили корни по всему Советскому Союзу.