КРАТКАЯ ПЕРЕДЫШКА — И СНОВА В ТЮРЬМЕ

 

Расставшись с армией, я возвратился в Воротынск, где был опять назначен лесничим Воротынского лесничества. По совместительству с этой работой я преподавал в двухлетней школе полеводов курс по лесоводству.

Так, непрерывно в творческом труде на благо родины шли годы. Казалось, горизонт очищен был от туч после войны и ничто не угрожало мне. Как вдруг негаданно разразилась гроза. За мной приехала автомашина из Калуги и отвезла меня в тюрьму как «потенциального врага Советской власти».

Когда меня вызвали в кабинет начальника по следственным делам Калябина Иосифа Моисеевича, на его столе лежало мое следственное «дело» двадцатилетней давности. Перелистывая пыльные страницы «дела», подполковник приготовился записывать мои ответы. Он спросил:

— А почему вы не бежали из Воротынска вместе с отступавшей Красной Армией, а предпочли остаться в Воротынске? Может, вы ждали немцев?

Я ответил, что, вернувшись с каторги, я был сначала приписан к Житомиру, но город был захвачен немцами, и Москва сменила мне подорожную на Воротынск, откуда я без разрешения Москвы не мог бежать в обозе Красной Армии. А если бы я это сделал на свой риск, меня бы расстреляли как шпиона-диверсанта.

Желая сбить меня, подполковник неожиданно спросил: - А почему вы не бежали в обозе отступавшей армии противника?

На эту грубую ловушку я ответил, что нельзя при бегстве на чужбину унести на сапогах всю землю моей родины. К тому же мне не хотелось, чтобы потом в меня бросали камни, как в отступника, и плевали в лицо.

Мои слова Калябина не тронули. Он сказал, что за неделю до прихода немцев в Воротынск я будто был внесен в список на расстрел, не состоявшийся из-за захвата города немцами. Потом Калябин, хитро улыбнувшись, заявил мне, что в последние недели он знакомится со старинными архивами уездных

 

городов Калужской области, существовавших в годы жизни князя Воротынского, потомка Рюрика. Как выяснилось позже, кто-то из моих противников наговорил Калябину, что будто моя родословная восходит по прямой от русского боярина и князя Воротынского. Желая уличить меня в намеренном сокрытии боярского происхождения, подполковник вызывал из Воротынска многих старожил и принуждал их говорить неправду о моих далеких предках. Однако они отказались подтвердить эти нелепости. Последним на допросе у Калябина был самый близкий друг отца, Сергей Блинов, работавший с отцом в каретной мастерской Калуги много лет. Как он мне потом рассказывал, Калябин принуждал его угрозами сказать неправду о моем отце и нашей фамилии. Но честный русский подмастерье не пошел на сделку с совестью и заявил следователю, что мой отец был мастером — обойщиком карет и выходцем из Воротынского крестьянства.

Так не удалась грязная затея подполковника Калябина Иосифа Моисеевича, желавшего судить меня как скрытого потомка князя Воротынского...

Но, увы, карательная машина не оставила меня в покое. Вскоре из Калуги как-то днем за мной снова приехала автомашина и увезла меня в Калужскую тюрьму № 1. Следствие тянулось три месяца.