ГЛАВА 11

ВАНИНО

Как-то под вечер, в красивый солнечный день осени Дальнего Востока, мы наконец прибыли в порт Ванино. Там был пересыльный лагерь, причем общий. Солдаты, конечно, повеселели и мы тоже. Природа нам показалась очень красивой, климат хорошим. Стали нас разгружать из вагонов. Кто мог идти, а кто и нет. Тех, кто идти не мог, подтаскивали те, что были посильнее. Конвоиры нас подбадривали: "Давайте, бабоньки, давайте". Им тоже хотелось нас поскорее сдать и отправиться в обратный путь. Мы же мечтали о нарах, о горячей "баланде", по которой истосковался наш организм за долгую дорогу. Мысль, что конец дороги, и свежий воздух взбодрили нас. Пересчитав, нас повели через лагерные ворота. Нас оказалось довольно много, колонна была большая.

В зоне нас сразу обступили разные "урки" и "жучки". "А, контра", - определили они сразу. Стали спрашивать, откуда. Мы отвечали, зная, что с ними лучше не ссориться. Как потом выяснилось, политических только и было как наш этап, и эти же блатные нам подсказали, что нас немного подкормят и повезут дальше, на Колыму. Ванинский лагерь был тоже большой, весь поделенный запретными зонами и квадратами. Наш квадрат был женский, остальные мужские. Если повыше встать, было видно, что делается в мужской зоне. Вокруг было очень много вышек с солдатами, и если кто-то пытался переговариваться с мужскими зонами, сразу поступало предупреждение. Позднее выяснилось, что в одной из зон есть и политические мужчины. В нашем квадрате была амбулатория и маленький стационар, куда взяли и несколько наших женщин для подкармливания. На работу нас никуда не посылали. Но жизнь была довольно опасная. Люди из преступного мира были очень отчаянные и способны на все. В бараке, где жили мы, с другой стороны жили эти самые блатные. Барак имел с обеих

сторон по высокому крыльцу. Дальше был туалет и вышка. Так эти "жучки" выходили на крыльцо и по-всякому издевались над солдатами. Среди них тоже были и "коблы"- мужчины, они тоже жили парами. Так вот эти "мужчины" выходили на крыльцо в брюках, с прорезанными дырками впереди, потом высовывали через эту дырку руку и показывали солдатам, конечно, с прибавлением оскорбительных всевозможных словечек. А их "жены" в коротеньких юбочках и с бантиком на голове, старались задрать свои юбочки и показать, что там у них есть под этими юбочками.

Однажды одна "жучка" залезла на крышу туалета, а туалет был у самой запретной зоны, и стала на этой крыше отплясывать чечетку, время от времени показывая солдату совершенно откровенно все, что имела спереди и сзади. Солдат ее сгонял, сгонял, но она не уходила. Очевидно, у солдата не выдержали нервы, и он выстрелил. Она упала. Тут сбежались все блатные, ее сняли с крыши. Пуля попала ей в бок, и она скончалась. Что было с солдатом, мы не знаем, а блатные устроили своей подруге пышные похороны, вернее отпевание. Они ее красиво одели, положили посередине одного из палаточных бараков. Нашлись у них даже свечи. Пришли в наш барак просить, чтобы наши женщины пошли петь похоронные песни. Такие старушки нашлись. За это их целых два дня очень хорошо кормили. Только после этого они отдали тело для захоронения. Надо сказать, что начальство пересылки в самом лагере появлялось редко. Жизнь в лагере шла сама по себе. Блатные особо не безобразничали в отношении нас. Силой ничего не забирали, но обманывали как могли.

Как-то останавливает меня одна "жучка" и говорит: "Дай померить галоши". Их мне прислала сестра в посылке. Это была единственная посылка, полученная мной за 10 лет в лагере. Даю ей один. Примерила и говорит: "А они одинаковые? Покажи другой". Ну, я и другую галошу ей даю, стою босиком. А она покачала головой, довольно заулыбалась и, убегая, проговорила: "Ох, и дурная же ты, контра". Потом как-то эта "жучка" преподнесла мне мисочку каши и сказала: "Ешь и не будь такой дурой, пропадешь". Урок, не правда ли?

Всякое приходилось видеть на пересылке, однажды я видела как к идущему по зоне офицеру подбежала сзади "жучка" и огрела его кирпичом по голове. Тот зашатался и рухнул на землю. С вахты выбежали солдаты, подняли офицера и повели в помещение. А ее так и не поймали. Вот так сводили счеты. В мужской зоне жизнь была пострашнее. Из бараков утром выносили трупы. Там проигрывали друг друга в карты, сводили счеты блатные и суки, или блатные с контрой, или контра с блатными. Удушить спящего полотенцем, или зарезать было делом обычным. Все шло так как шло. Каждый считал свой срок: заключенный - сколько осталось отсидеть, начальники - сколько осталось до окончания договора, а солдаты-конвоиры - сколько им осталось служить. Все они относились к войскам КГБ.