Глава 28
В ДОМБАРОВКЕ
(Оренбургская область)
В первой половине 1964 года Казанский государственный медицинский институт объявил конкурс о направлении в целевую аспирантуру по биохимии в Саратовский медицинский институт. Жена — Ирина Васильевна, прочитав об этом в объявлении, загорелась желанием принять участие в названном конкурсе.
Вопрос был важный и мы в семейном кругу его много раз обсуждали. И пришли к твердому решению, что она в этом конкурсе должна непременно принять участие. В то время быть кандидатом наук было не только престижно, но они к основной зарплате получали по 120 рублей дополнительной надбавки. А это была значительная помощь к семейному бюджету...
И так уж случилось, что в конкурсном поединке жена оказалась единственным претендентом, поскольку другие участники конкурса по разным причинам ехать в город Саратов отказались...
Поездка жены в город Саратов на три года и проживать там в отрыве от семьи на аспирантскую стипендию в сумме 90 рублей, дело было сложным...
В то самое время в нашем управлении, где я работал начальником производственно-технического отдела, возникла серьезная дилемма: кого назначить начальником крупного монтажного участка в районе станции Домбравка Южно-Уральской железной дороги в Оренбургской области.
Коллектив названного участка по тем временам монтировал важный газопровод из стальных труб диаметром 530 миллиметров, идущий от Центральной магистрали знаменитого газопровода Бухара — Урал до города Орска Оренбургской области. Начальник монтажного участка, опытный специалист своего дела Холодионов Владимир Федорович тяжело заболел и его было необходимо срочно освобождать от занимаемой должности, а вместо него назначить другого, но не менее опытного человека. По всем статьям — знанию и практической работе — я был самый подходящей кандидатурой, который смог бы безболезненно возглавить этот, повторяюсь, важный монтажный участок. Поэтому я, недолго думая, предложил начальнику управления Соколову П.В. свою кандидатуру. Причина моего шага объяснялась просто: оклад начальника монтажного участка с учетом «полевых надбавок» к основному окладу был значительно выше моего.
Соколов взвесив все «за» и «против», согласился с моим предложением. Я пошел на этот шаг сознательно, чтобы каждый месяц мог бы жене высылать определенную сумму денег. Да и теще с тестем переводить некоторую сумму для содержания нашего сына. Мы с женой планировали, что за время ее отсутствия наш сын будет проживать у ее родителей...
Блестяще сдав вступительные экзамены, жена в сентябре выехала в город Саратов. А я, получив приказ о моем назначении начальником выше названного участка, первого ноября вылетел в город Орск.
Находясь на борту самолета, у меня не выходили из головы мысли: обязательно побывать в местах расположения Орского лагеря заключенных, где в 1942 году, еще до суда, я проходил свои первые испытания в системе ГУЛАГа, работая в огромном каменном разрезе по добыче камня...
Тогда, в том карьере, я повстречался, а затем подружился с замечательным человеком, прекрасным экономистом, коренным
москвичом Орловым Сергеем Александровичем. Впоследствии, спустя четыре года, я с ним встречусь случайно в монгольском лагере заключенных, и под его началом девять месяцев буду стажироваться экономическим «премудростям».
Прилетев в город Орск, я с тяжелыми мыслями, и воспоминаниями о тех испытаниях двадцатилетней давности, поехал на окраину города Орска, в район «Форштата», где в 1942 году располагался лагерь заключенных. В том лагере, как сказал выше, я проходил свои первые испытания в системе ГУЛАГа...
Садясь в автобус, меня начали обуревать воспоминания того лагерного периода, как я, голодный доходяга выполнял изнурительную работу по добыче камня в огромном каменном разрезе, и как зимой, при 30 градусном морозе разгружал медеплавительный шлак с Дункаров...
Вспомнились и те ненавистные утренние разводы. Еще темно, а весь состав лагерного Отдельного пункта уже построен по-бригадно против входных ворот, ожидая выхода на работу. Зима 1942-1943 годов была суровая и ветреная. А я стоял, согнувшись от холода, одетый в изношенную, грязную телогрейку, подпоясанный какой-то веревкой, к которой была привязана ржавая банка из-под тушенки — моя «тарелка»...
Я подъехал на окраину города, где когда-то стоял лагерь заключенных. Выйдя из автобуса, я быстро дошел до места, где стоял лагерь... Вот и территория лагеря. Я смотрю своими затуманенными глазами на панораму лагеря, а в голове калейдоскопически стали мелкать кадрик за кадриком жизнь тех лет! Кругом запустения! Вышки, заборы и здание вахты разобраны. Остались только несколько приземистых, скособоченных деревянных бараков, в которых когда-то томились заключенные... Посмотрев еще раз на их мрачный, запущенный вид, я не торопливо пошел к каменному карьеру. На душе было тяжело! Шагая к карьеру, мне вспомнилось то время, когда из этих холодных и грязных бараков под усиленной охраной меня водили в каменный карьер... Придя к карьеру, я присел на большой валун и стал как бы пристально изучать его огромный разрез, где летом в 1942 года я с таким трудом забивал огромные металлические клинья кувалдой в его расщелины, чтобы отбивать куски камня...
И вдруг, я вздрогнул! Мне ясно вспомнилась одна страшная история того периода, когда я неопытный, наивный девятнадцатилетний паренек, еще не осужденный судом планировал побег!..
Мне ли было соглашаться на такой рискованный шаг? Я не был еще осужден, а находился под следствием! Кроме того, я был совершенно неопытным юношей и на такие важные дела всегда смотрел со страхом! Да и силы мои после Соль-Ильецкой тюрьмы, где содержался более шести месяцев, были на пределе!.. Так что мой поступок, согласившись на эту авантюру, мягко говоря, был не серьезным... Но тем не менее мы быстро подготовились к побегу и определили день побега!..
В тот день, день побега, мы вернулись с каменного карьера, как обычно, после захода солнца. Вахта встретила нашу бригаду с музыкой. Духовики играли «Марш славянки». Все это описывать не просто! Мне как бы заново приходится пережить все те страдания, которые тогда, в 1942 году, я пережил...
Но, не успели мы поужинать, как нас надзиратель по списку стал выкрикивать из барака на выход с вещами на этап! Бывает же так, что в списки этапированных оказались кроме меня, и второй мой напарник по побегу... Получилось, как будто кто-то шепнул на ухо начальнику лагеря о нашей подготовке к побегу... Так неожиданно мы два участника подготовки побега в тот вечер были этапированы в другой отдельный лагерный пункт города Орска, а точнее Орского лагеря...
...Я поднялся с камня-валуна и широкими шагами направился к автобусной остановке, чтобы попасть на автовокзал. А в голове продолжали возникать те лишения и муки лагерных дней, которые мне пришлось пережить в том Орском лагере заключенных еще до суда...
В тот же день я прибыл в Монтажный городок СУ-1 треста «Нефтепроводмонтаж», расположенный в пяти километрах от железнодорожной станции Домбаровка Южно-Уральской железной дороги.
Уезжая из Казани в Домбаровку для работы начальником монтажного участка, начальник управления Соколов П.В. просил меня, чтобы я не допускал плату штрафов за простой железнодорожных вагонов при разгрузке стальных труб, прибывающих на станцию Домбаровка в адрес участка. Я ему дал слово, что пока буду работать начальником монтажного участка, постараюсь не допускать простой вагонов, а, значит, и оплату штрафов...
На станцию Домбаровка в адрес нашего участка часто прибывали составы из пятнадцати-двадцати вагонов с трубами для монтируемого газопровода. И на разгрузку этих вагонов,
руководство станции согласно своим инструкциям отводило определенное время. Но участок, возглавляемый Холодионовым В.Ф., как правило, не укладывался в то отведенное время и, как результат, платил существенные штрафы... Волнения начальника управления Соколова мне были вполне понятны. Поэтому с первых дней своего приезда на участок, я поехал к начальнику железнодорожной станции Домбаровка.
Начальник железнодорожной станции принял меня вежливо, мы с ним познакомились. И он по-деловому обсудил со мной вопрос о недопущении впредь простоя вагонов при разгрузке труб. В тот же приезд, мы с ним заключили договор, в котором один из пунктов гласил, что руководство железнодорожной станцией обязано загодя ставить в известность монтажный участок о прибытии на станцию Домбаровка в адрес участка вагоны с трубами...
Одновременно я познакомился и с товарными кассирами и угостил их шоколадом, поскольку и от них тоже зависели штрафы за простой вагонов. А в Челябинский трубопрокатный завод отправил телеграмму, с просьбой уведомлять участок при отправке вагонов с трубами. И впредь, пока я работал начальником этого участка в районе станции Домбаровка, штрафов мы не платили.
Я выехал со станции Домбаровка на монтажный участок с легким сердцем, довольный проделанной работой с начальником станции. Мы ехали с шофером на старой изношенной машине ГАЗ-63 производства Ульяновского завода. Кругом по обеим сторонам гравийной дороги простирались вспаханные колхозные поля Домбаровского района Оренбуржья. Снег еще не лег. Температура была уже в пределах пяти градусов мороза. Я был одет в теплый полушубок, а сверху полушубка в зеленый плащ. Это на случай дождя. В пути следования я размечтался: мне, невольно, вспомнилась моя любимая Казань и проводы жены в город Саратов. И я стал думать о ней: как она доехала до города Саратова, как устроилась с жильем и как сложится ее работа на кафедре биохимии Саратовского медицинского института... Мне также вспомнился сынишка Павел, который остался без родителей на попечение бабушки Нины Александровны и дедушки Василия Федоровича, ныне все трое покойные...
Сынишка был очень бойким, разговорчивым и каким-то не по годам смышленым и любознательным. Я на расстоянии воспылал к нему любовью. Мне захотелось его увидеть, обнять и прижать к себе. Уж очень он был мне дорог!
Думы о жене и сыне меня не покидали всю дорогу, пока не приехали на монтажный городок участка.
Забегая вперед, мне необходимо сказать вот что о сыне. Работая в системе газовой промышленности и в других отраслях страны, мне очень часто приходилось бывать в командировках. И где бы я не был — на трассе ли, в гостиницах или в пути, я всегда вспоминал своего смышленого, любознательного любимого сына Павла. Я его очень любил. Любил какой-то непередаваемой любовью!!! Но об этом ниже!
Итак, я в течение трех дней принял от Холодионова в свой подотчет все материальные ценности участка и с большим желанием приступил выполнять обязанности начальника спецмонтажного участка номер три.
Холодионов сдал все дела участка, материальные ценности и уехал в свой город Казань, где вскоре оформил инвалидность и ушел на пенсию... Работая многие годы в системе газовой промышленности, он где-то простудился и его правая нога стала сохнуть. В последние годы он уже не мог обходится без палочки, но продолжал работать. Провожая его до станции, я убедился, что он напрасно не ушел на пенсию раньше. Он с трудом поднялся в вагон, чуть ли не карабкаясь...
Я стал жить в передвижном вагончике участкового жилого городка, как и все работающие монтажники и механизаторы.
Монтажный городок из 16 — 20 вагончиков располагался в лощине, вдоль пахотных земель Домбаровского района Оренбургской области.
Работа начальника участка была многогранной. Ну, во-первых, и основных, он был обязан организовать работу коллектива монтажного участка из ста человек так, чтобы за рабочий день из стальных одиннадцатиметровых труб диаметром 530 миллиметров смонтировать один километр сплошной линии газопровода в сторону города Орска... А для этого необходимо было из станции Домбаровка привезти на сварочный стенд, расположенного около монтажного городка, отдельные трубы, уложить их на стенд, состыковать между собой по три трубы в секции (или, как мы их называли плети) и качественно заварить электродуговой сваркой. Затем, эти трехтрубные плети на мощных автомобилях — «плетевозах», типа «КРАЗ» и «МАЗ» перевести на расстояние 30 — 40 километров на «потолки», где опытные слесари и электросварщики состыкуют их и заварят в сплошную нить газопровода...
Монтажный участок, которого я возглавил, был весьма механизирован. Здесь работали полуавтоматы для электросварки стальных труб, трубоукладчики, подающие трубы на сварочный стенд, тракторы, бульдозеры, автомобильные краны, дизель установки для вырабатывания электроэнергии, автомобили разных марок...
В мои обязанности входили: обеспечить в нормальном ритме работу коллектива участка, все механизмы, машины. Для этого бесперебойно снабжать все механизмы необходимыми горючесмазочными материалами, запасными частями и своевременно проводить их технический осмотр. Рабочих обеспечивать спецодеждой, необходимыми материалами для их бесперебойной работы и своевременно выдавать им зарплату.
Поскольку зима уже надвигалась, значит все вагончики на зиму обеспечить дровами и углем. А столовую и магазин через отдел рабочего снабжения генерального подрядчика треста «Татнефтепроводстрой» ритмично снабжать рабочий коллектив продуктами питания и промышленными товарами.
Особенно нужно отметить то, что моей наиважнейшей заботой было — это контроль качества выполняемых всех монтажных работ. Ведь рабочее давление в газопроводе по проектным данным планировалось 46 атмосфер!!! Это весьма высокое давление! А после завершения всех работ, газопровод необходимо было испытать больше рабочего давления на 1,25% — это на 57,5 атмосферы! Так что качество монтажных работ — одна из важнейших операций строительно-монтажного цикла!..
Скажу коротко: я был весьма загружен работой каждый день с раннего утра и до поздней ночи. И старался работать честно и с усердием...
Дни летели быстро и все они были похожи друг на друга, как две капли воды — решения повседневных вопросов, чтобы обязательно сварить один километр сплошной линии газопровода в сторону города Орска...
Так напряженно и с желанием в должности начальника монтажного участка я проработал до 1-го марта 1965 года.
За время моей работы до указанной даты на участке произошли два чрезвычайных происшествия. Первое ЧП произошло вскоре после моего приезда. Два электросварщика, получив зарплату, решили проверить себя, так сказать, на «прочность», — сколько же можно выпить водки за вечер, не вставая, то есть безотрывно!? Один из них лет тридцати, не высокого росточка, щупленький, но был
классным сварщиком! Он имел личное клеймо и его стыки не проверялись, так как варил безупречно! Фамилия его была Синицин (второго запамятовал, так как он был из числа заурядных!).
Итак, закупив ящик водки, «кусок селедки» и пачку папирос, они принялись за эксперимент! (В жизни мы делаем много глупостей, но их глупость — не поддается критике!). Они продолжали пить до четырех часов утра следующего дня, пока не появился кровяной понос и не потеряли сознание!.. За это время они приняли на грудь аж шесть бутылок!!!
Утром их отправили в Домбаровскую больницу, где они пролежали 15 дней! И врачи их чудом спасли!..
Второе ЧП произошло вскоре после «эксперимента» электросварщиков. Мой заместитель, прораб Родионов Иван Афанасьевич был высокого роста, светло-русый, с приятными чертами лица, с уравновешенным характером, симпатизировал нашу заправщицу горюче-смазочных материалов Ольгу Сидорову, замужнюю женщину с ребенком. Она отвечала ему взаимностью! Муж Ольги работал слесарем на сварочно-сборочном стенде по стыковке труб в плети. И вот, один из погожих дней, еще до снега, Родионов заправил трактор горючим, погрузил на него на запас еще одну двухсотлитровую бочку с соляркой, и усадил рядом свою зазнобу Ольгу, выехали на «потолки», где производилась сварка плетей в сплошную линию газопровода. Выехали, якобы, для прогнозирования местности, чтобы укороченным путем туда возить секции труб (плетей!).
Проехав на тракторе с Ольгой километров 15 — 20 от монтажного городка и на одном небольшом овражке трактор почему-то заглох... Но как Родионов не старался, а завести трактор он не смог. И, оставив Ольгу одну на тракторе, Родионов пешком пошел на участок за опытным трактористом. А, чтобы сократить расстояние, он зашагал прямиком, срезая представляемую ему дорогу. И он заплутал и попал в ракетную часть. В то время, в степях Оренбургской области было немало шахт с межконтинентальными ракетами...
Ракетчики Родионова задержали, поскольку у него с собой не было никаких документов. Задержали для выяснения его личности, и продержали его почти сутки. А Ольга тем временем продолжала «куковать» на тракторе, коченея от холода и без пищи...
К вечеру, на вторые сутки, на машине в монтажный городок ракетчики привезли нашего горе-ухажера. Убедившись, что он наш, ракетчики уехали. А Родионов взял другой трактор и на нем с опытным трактористом поехал за Ольгой и за трактором.
Так плачевно завершилась любовная поездка моего зама Родионова с заправщицей Ольгой.
Любовь на какие только авантюры не толкает человека! Природа любви часто туманит наше сознание, и мы совершаем поступки, не думая об их последствиях...
Этот случай мне как-то легко удалось замять и уладить последствия описанного инцидента между супругами Сидоровых...
Больше за время моей работы начальником участка каких-либо серьезных инцидентов не было.
И, вдруг в середине февраля 1965 года я неожиданно получаю срочную телеграмму за подписью управляющего трестом «Нефтепроводмонтаж» Воробьева Николая Алексеевича, обязывающего меня срочно прибыть в город Уфа, в трест...
Получив телеграмму о срочном моем прибытии в город Уфа, в трест «Нефтепроводмонтаж», я тут же поставил в известность начальника управления Соколова, под началом которого я работал. Одновременно озадачил планами работы своего помощника Родионова И.А на период моего отсутствия, и в тот же вечер на маршрутном автобусе выехал в город Орск. В пути следования до Орска все время думал о причине моего вызова в трест, но ответа не находил...
Из города Орска прямого авиарейса до Уфы не было, поэтому мне пришлось лететь в город Казань, а из Казани прямым рейсом до Уфы...