Из истории освоения острова Вайгач и "Вайгачской экспедиции ОГПУ" в период 1930 -1936 годов.

 

Июль 1930 года. Еще скованы льдом просторы Ледовитого океана, но сквозь ледяные поля и нагромождения торосов к берегам пустынного полярного острова Вайгач пробивается караван судов из Архангельска.

Тяжелый путь пробивают ледоколы "Седов" и "Малыгин". За ними следуют пароходы "Мятель" и "Глеб Бокий", принадлежащие УСЛОНу (Управлению Соловецкого лагеря особого назначения).

Войдя в пролив Югорский шар, караван свернул в бухту Варнека, к юго-западной части острова. На малообитаемый остров из Соловков на пароходе "Глеб Бокий" был доставлен первый этап заключенных, контингент которых составляли осужденные по ст. 5 8 с различными пунктами и сроками (политзаключенные), уголовники - в основном воры, хулиганы, и "тридцатипятники", имевшие ранее судимость, а теперь осужденные на три года в целях профилактики. Кроме нескольких десятков заключенных (около сотни человек), в состав высаженного на берег десанта входила небольшая группа вольнонаемных специалистов и чекистов.

Это была первая группа участников экспедиции, направленная на Вайгач по заданию ОГПУ для освоения острова, поисков и разработок месторождений полезных ископаемых уже обнаруженных геологами.

Экспедицию возглавлял бывший начальник Соловецкого лагеря, заместитель Глеба Бокия - Федор Иванович Эйхманс, ответственный сотрудник высокого ранга с четырьмя ромбами в петлицах. Его заместителем был Ская Эдуард Петрович¹. Оба из бывших латышских стрелков.

В состав экспедиции входили опытные геологи, горные специалисты, инженеры, топографы - все заключенные.

Высадка людей, выгрузка продовольствия, лесоматериалов,

 

бревенчатых рубленных заранее маркированных домов, угля, тракторов, горючего и т.д. со стоявших на рейде посреди бухты пароходов производились прямо на лед, откуда санным путем доставлялись на берег, находившийся на расстоянии около трехсот метров. Работать приходилось вручную, пока лед был еще надежным - нужно было до таяния успеть перевезти на берег все грузы. На голом берегу забелело более десятка больших армейских палаток. Задымили железные печи. Топлива хватало. На берег выгружен большой запас угля. Одновременно началось строительство первых жилых домов - бараков и служебных зданий. Хорошо, что все они были заранее заготовлены на материке, теперь здесь восстановление и сборка осуществлялись быстрыми темпами. Люди работали самоотверженно, по десять- двенадцать часов. На невысоком бугре над бухтой и будущим поселком возвышался чум единственного аборигена - ненца Вылки с семьей. Вскоре весть о прибывших новоселах неведомыми путями распространилась среди редких ненецких чумов на побережье материка и Вайгаче. Из Хабарове - небольшого старинного поморского промыслового поселения, (давно заброшенного с оставшимися там остатками трех изб да крохотной убогой деревянной церквушки), в котором проживала в своем чуме семья ненца Якова Тарбурея (прим. ред. Тайбарея), примчалась собачья упряжка со старым охотником. С острова Колгуева на оленях до Варнека добрался ненец Михаиле, а из бухты Долгой, что на северной оконечности острова - женщина, Роза Охимова. Все ненецкие аборигены были единоличными охотниками и рыбаками. Летом с материка поступали пополнения людей, оборудования, продуктов и стройматериалов. К ноябрю 1930 года в поселке было построено пять зданий:

 

радиостанция, столовая, домик начальника экспедиции и его помощников, медпункт - и бараки.

В начале 1931 года на противоположном берегу бухты - на мысе Раздельном - был заложен рудник. Началась разработка свинцово-цинковой руды и была пущена в ход обогатительная фабрика. Руда на тачках доставлялась на берег, чтобы летом загрузить карбаса, перевозившие ее к стоявшим на рейде пароходам. Труд был тяжелым, ибо производился вручную. Только из карбасов руда поднималась на пароход лебедкой.

Начальником радиостанции экспедиции был Ковалев, опытный радист. Большую помощь ему оказал в сооружении начальник радиостанции Югорский шар Попов.

Весь поселок разместился вдоль береговой полосы на небольшой возвышенности. За поселком на невысокой сопке расположились радиостанция, дом начальника экспедиции, здание Управления и Оперчекотдела, казарма ВОХРа и неподалеку от нее на самом краю небольшой деревянный рубленный домик - карцер или следственный изолятор на 4 крохотных камеры.

Эйхманс был довольно энергичным администратором. Он умело организовал строительство поселка, быт и порядок. В поселке не было разграничения между заключенными и вольнонаемными. Все жили рядом, работали вместе и свободно общались. Не было никаких зон, запретов. Заключенные в любое свободное время могли по своему желанию совершать прогулки по окрестностям вместе с вольными без всякого специального разрешения или пропусков, организовывать состязания на лыжах.

В 1933 году в поселке был построен большой прекрасный клуб, в котором разместилась богатая библиотека с большим выбором редких книг, доставленных на Вайгач из хранилищ ОПТУ, большая часть которых, видимо, была конфискована у бывших владельцев...

Из Соловков на остров поступило в 1933 году новое пополнение заключенных для работ на руднике. Начальником рудника был Езеев. Горными десятниками или штейгерами были заключенные Егорченко, Оношко, Вербило. Запомнился и бригадир откатчиков Шевченко. Работали мы в руднике в три смены - по

 

шесть часов.

В летнее время на рудник мы добирались через бухту карбасами, ведомыми на буксире катерами. При сильном шторме, когда эта переправа становилась опасной, мы добирались до рудника пешком, вдоль берега вокруг бухты, проделав более двух километров. В зимнее время шли через бухту вдоль укрепленных в лед деревянных столбиков с натянутой на них проволокой, чтобы во время сильной пурги или поземки человек не отклонился в сторону и не погиб в сплошной снежной круговерти. При такой погоде человек не мог иной раз видеть идущего впереди на расстоянии одного метра.

К 1936 году поселок разросся. Заключенные специалисты еще в 1932 году за хорошую работу получили право вызова на Вайгач своих жен и детей. Им были созданы все условия для проживания и работы наравне с вольнонаемными.

К профессору Виттенбургу приехала жена из Ленинграда вместе с одиннадцатилетней дочерью. Жена его была принята на должность врача. С семьями жили инженер геолог Клыков К.Д., геолог Флеров, бывший комбриг РККА Константин Григорьевич Архангельский, топограф Переплетчиков, престарелый картограф Бух со своей женой.

Поселок был маленьким, и для детей были устроены специально два класса, в которых преподавали опытные учителя из состава заключенных, сообразуясь с программой занятий, знаниями и возрастом учеников в индивидуальном порядке.

Теперь я хочу коснуться вопроса о женском населении Вайгача. Кроме жен вольнонаемного состава и упомянутых заключенных, живших в отдельных квартирах в доме специалистов, женщин до 1935 года па острове не было.

Но летом 1935 года к нам прибыл первый и единственный этап с материка, доставивший около двадцати представительниц прекрасного пола, осужденных по разным статьям. Их тут же на берегу "расхватали" "респектабельные женихи" из заключенных. Не прошло и нескольких дней, как они были зарегистрированы в законном браке в третьем отделе и разместились в небольших

 

отдельных комнатках.

Я помню сейчас только двух женщин из этого этапа. Одна из них - Ксана, молодая "тридцатипятница" - красивая, изящная украинка из Харькова.

Вторая - Алла Амадсон, ленинградская эстонка, инженер -химик, осужденная по ст. 58.6 сроком на 10 лет.

Вскоре, после затопления рудника на Вайгаче, центр экспедиции перебазировался в Амдерму - новый поселок на материке, на побережье Карского моря, где был заложен рудник для разработки флюорита (плавикого шпата), так необходимого для металлургической промышленности. Это месторождение было открыто геологом Преображенским, умершим от инфаркта в забое рудника на Вайгаче в начале 1935 года. Все руководство по освоению района перешло к Главсевморпути, основавшему на базе экспедиции Вайгачский горнорудный комбинат, начальником которого был Храмов. Экспедиция снабжала комбинат рабочей силой из состава заключенных.

За поселком, напротив рудника, было построено большое двухэтажное здание Управления комбината, от поселка Амдермы до рудника выстроена лежневая дорога из леса, спасенного с затонувшего на Белом мысу эстонского парохода "Кенник", везшего груз экспортного леса в Европу осенью 1933 года. По лежневке добытый флюорит доставлялся двумя автомашинами на берег, где он концентрировался для погрузки на пароходы. Воды на Амдерме часто не хватало зимой, так как небольшая речушка Амдерма во время сильных морозов промерзала до дна. Для пополнения водных ресурсов рабочие выпиливали за поселком блоки уплотненного ветрами снега, на вагонетках подвозили к котельной, где в огромных емкостях снег перетапливался в пресную воду.

В 1934 году Дицкалн покинул Вайгач, передав дела прибывшему ему на смену Сидорову С.Ф. Жена же Дицкална -Галина Сергеевна - развелась с ним и вышла замуж за врача -хирурга из заключенных. Полещука Ивана Сергеевича.

Поселок на Амдерме разросся. В 1936 году в нем было несколько хороших бараков для заключенных, дома для специалистов

 

и вольного состава, большая хорошая двухэтажная столовая, клуб, магазин, котельная, баня, электростанция. На широкой береговой пойме устроен аэродром, на котором приземлялись самолеты из Архангельска, доставлявшие на Амдерму специалистов и начальство, а также почту. Ими управляли известные полярные летчики -Фарих и Сущинский. На этот аэродром совершили посадку тяжелых самолетов покорители Арктики: Герой Советского Союза Водопьянов и Махоткин - при перелете Москва - Земля Франца Иосифа зимой 1935-1936 года. Летом Амдерму посетила комиссия Главсевморпути во главе с Отто Юлиевичем Шмидтом - начальником Главсевморпути. В составе комиссии находились начальник политуправления Беренгавинов и его заместитель Илья Федорович Адамович. Пройдет полтора года и Беренгавинов будет расстрелян, как враг народа, а с Адамовичем, получившим 25 -летний срок, я встречусь под Ухтой, куда он попадет спецэтапом вместе с Григорием Филипповичем Ягодой - отцом палача, виновного в гибели многих сотен тысяч невинных людей...

На Амдерме наступило чудесное, небывалое для здешних мест лето 1936 года. Большей частью стояла ясная, тихая погода. Из Амдермы в различные уголки материковой полосы от Кары до речушки Каратаихи отправились полевые геологические и топографические партии для поисков рудных месторождений и топографических съемок. Я попал в партию под руководством опытного военного топографа Акулова Ивана Николаевича. Нашим заданием было провести съемку местности от Амдермы в сторону озера Тоинто. Партия состояла из 12 человек. Разместились мы в двух палатках в пяти километрах от поселка.

Работали спокойно до начала сентября.

В связи с убийством Выучейского - председателя Ненецкого окружного исполкома - мы внезапно получили распоряжение срочно прекратить все работы и немедленно возвратиться со всеми вещами и инструментом. Через несколько дней узнали о расформировании и ликвидации лагеря. Семнадцатого октября 1936 года весь контингент заключенных этапом на пароходе "'Красное знамя" был отправлен в Архангельск. Оттуда на барже

 

по Северной Двине и Вычегде до Усть-Выми, от которой нам пришлось сделать двухсот пятидесяти километровый пеший переход по трапу до Чибыо (будущий город Ухта). Так мы попали из Вайгача в столицу Ухтопечорских лагерей.

Бывшие вайгачане быстро рассеялись по многочисленным лагпунктам, начиная от Усть-Выми и кончая Воркутой. Многие из них погибли во время массового террора и расстрелов, учиненных спецуполномоченными из Москвы Кашкетиным и Григорошиным в 1937-1938 годах... Мой бывший начальник и друг - Акулов Иван Николаевич был вместе с 240 заключенными сожжен заживо в бараке на Ухтарке в апреле 1938 года . . .

В мае того же года там был уничтожен и мой одподелец Острономов Михаил.

Теперь хочу коснуться судеб некоторых лиц, упомянутых мною выше. Начну с основателя Вайгачской Экспедиции ОГПУ -Эйхманса Ф. И. После Вайгача, который он покинул в 1932 году, Федор Иванович в органах ОГПУ больше не работал. Он был направлен за границу по работе, связанной с разведкой. Посетил ряд стран, но в основном работал в Японии. В 1938 году был отозван и вскоре расстрелян на Лубянке.

В официальном сообщении семье Эйхманса говорится: "Эйхманс Федор Иванович осужден Военной коллегией и приговор приведен в исполнение в Москве..."

Появившееся позже в печати утверждения Ширяева и Розанова, что Эйхманс, якобы, расстрелян на Новой Земле или Вайгаче, не соответствуют действительности. Об этом мне сообщила дочь Эйхманса - Эльвира Федоровна. Его помощник по Вайгачу Э.П.Ская был также репрессирован, и жизнь его оборвалась в Ухтпечлаге ...

Судьба второго начальника экспедиции - Дицкална Александра Теодоровича (Федоровича), сменившего в 1932 году Эйхманса, оказалась более милостивой. Комдив органов ВЧК покинул Вайгач летом 1934 года, передав бразды правления С.В.Сидорову.

Дицкалн, старый заслуженный, дважды почетный чекист,

 

сын расстрелянного в 1906 году Теодора Яновича за революционную деятельность, состоявший в личной охране В.И. Ленина - он продолжал свою дальнейшую работу в органах НКВД. После Великой Отечественной войны перешел на новую работу. Переехав в Ригу, он грудился при Совете Министров Латвийской ССР, в Министерстве шоссейных дорог начальником спецчасти. В 1947 году комдив, руководящий сотрудник органов ВЧК СССР умер от раковой опухоли и с большими почестями был похоронен на кладбище им. Ян и са Райниса. Он избежал террора 1937-1938 годов и печальной участи многих своих сослуживцев, хотя в это время была арестована его сестра Эльза Теодоровна и, как ''враг народа", получила пятнадцатилетний срок, а муж ее был расстрелян. Горькая чаша миновала Дицкална.

Теперь коснусь судеб некоторых упомянутых выше бывших узников - "вайгачан".

Начну с Архангельского Константина Григорьевича, одного из первых, с кем я познакомился на Вайгаче. Это был высокообразованный бывший военный специалист в звании комбрига, человек, пользовавшийся доверием и уважением Дицкална. Он состоял при нем что-то вроде советника и делопроизводителя, работавшего одновременно по поручению начальника над историей Вайгачской экспедиции ОГТ1У. Им же в то время написаны две книги "Полярные будни" и ''Белый мыс", которые остались в фондах Экспедиции ОГПУ СССР и судьба их неизвестна². После Вайгача Архангельский несколько лет проработал в ГУЛАГе на Беломорканале. После освобождения переехал на Кавказ, устроившись на работу в Кавказском заповеднике. После 1945 года перебрался в Ригу, где и умер в октябре 1978 года.

У него имелось много материалов о Вайгаче и хороший альбом с фотографиями, но почти вес у него отобрали при отъезде с Вайгача. Правда, у его дочери Людмилы Константиновны сохранилась в одном экземпляре написанная им книга о своей жизни. Он счастливо избежал расправ с политзаключенными в 1937

 

году.

Профессор Виттенбург Павел Владимирович был доброжелательным, всегда готовым прийти на помощь каждому, кому было необходимо. В этом я убедился на своем примере. Когда я с ним познакомился, он, узнав о моем тяжелом моральном состоянии (получение срока по Белому мысу), пришел мне на помощь, предложив работу коллектора при геологическом отделе. У меня сохранилась память о Павле Владимировиче как о человеке хорошо воспитанном в старых понятиях этики, резко отличавшимся в среде менее культурных сослуживцев. Он отдал много сил освоению Арктики будучи в заключении и позже. После освобождения из заключения он посетил Вайгач дважды: в 1940 и 1941 годах, а в 1946 году - Амдерму. Им написана монография "РЗ'дные месторождения острова Вайгача и Амдермы", выпущенная в 1940 году. В 1936 - 1937 годах он возглавлял геологическую экспедицию на Таймырском полуострове. После Великой Отечественной войны вернулся в Ленинград, преподавал в Высшем Арктическом училище и в Ленинградском университете. Умер в 1968 году.

Геолог Преображенский - первооткрыватель Амдерминского флюоритового месторождения - умер на Вайгаче в 1935 году.

Геолог Флеров погиб на Вайгаче. Подробностей точно не знаю.

В одной из публикаций в газете "Известия" в 1989 или 1990 году я узнал, что наш известный опереточный певец Геральд Васильев родился в 1935 году на острове Вайгач. Отец его был геологом. Но я, к сожалению, такого геолога не помню...

Заканчивая свой короткий рассказ, хочу остановиться на ценном воспоминании.

Заключенные питались на Вайгаче с первых дней основания лагеря и до конца так, как на материке не питались вольные специалисты, заключенные в других же лагерях гибли от голода, как мухи. На Вайгаче мы имели трехразовое высококалорийное питание, в состав которого входили в большом количестве говядина, свинина, баранина. В столовой заключенный получал питание из трех блюд в таком количестве, сколько ему желалось. Отправляясь на работу, любой мог взять в столовой хлеба в

 

неограниченном количестве, а у столовой в тамоуре всегда стояла бочка с селедкой, открытая для всех. В магазине заключенный наравне с вольнонаемными имел право всегда купить не только колбасу, сыр, масло, шоколад, но и мужские костюмы, в которых посещали клуб. Я сам ходил в костюме, купленном на Вайгаче. Волосы у нас не стригли, мы ходили с прическами.

Дочь П.В. Виттенбурга Евгения Павловна, жившая с отцом и матерью на Вайгаче в те годы, вспоминает: "...Мы жили в доме специалистов, где отец получил две смежные комнаты, которые обставил с помощью заключенных столяров самой необходимой мебелью: три топчана, письменный стол, шкафчик для посуды, книжные полки, окна украшали белые занавески. Мама привезла с собой папины любимые картины. Стало очень уютно. Дом обогревался огромными кирпичными выбеленными печами, которые топил углем дневальный из заключенных - симпатичный пожилой человек из Харбина. В его обязанности входило протереть мокрой тряпкой во всех комнатах полы, покрытые линолеумом и носить воду, которая сливалась в большую бочку при входе в дом.

Как мне казалось, жизнь текла тихо и мирно. Родители с утра уходили на работу, возвращались в конце дня, а я по определенным дням посещала школу. Так как дети были разного возраста, то со мной одной занимались учителя - заключенные. Физикой и математикой - один, русским языком и литературой -другой, немецким языком - третий. Это были четвертый и пятый классы средней школы. Особенно мне запомнился учитель по литературе. Пожилой человек с теплотой относился ко мне (у него на воле, видимо, остались такие же дети). В результате, по возвращении в Ленинград, я поступила в тот же класс, который оставила уезжая, но он теперь уже был шестым..."

Одного из учителей я хорошо знал. Это был Андриенко. После Вайгача мы вместе очутились в Чибью. Он был очень угнетен своим положением политического с 58 статьей. Тревога за свою судьбу в 1937 году, когда особенно усилились репрессии против заключенных и массовый террор, и это сильно отразилось па его психике. В его воспаленном мозгу созрела мысль избавиться от политического клейма, получить новый срок по

 

любой бытовой или уголовной статье и этим избавиться от ст. 58. Он совершил кражу, получил новый добавочный срок, но остался тем же политическим, но вдобавок ко всему и вором... О дальнейшей судьбе незадачливого педагога мне ничего неизвестно. Тундра - царство вечной мерзлоты. С наступлением полярной короткой весны и лета верхний слой почвы оттаивает на небольшую глубину и заболачивается, превращаясь в липкую жижу. Поэтому по всей территории поселка, как Варнека, так и Амдермы сооружались дощатые тротуары.