— 1 —

ПРОЛОГ

Могли ли предугадать родители жизненный путь и судьбу своего сына, названного Борисом, родившегося в Петербурге 29 января (10 февраля) 1889 г., младшего из детей в семье профессора Института инженеров путей сообщения Александра Дементьевича Романова и школьного врача Марии Васильевны (урожденной Шатовой)? В конце 80-х годов прошлого века люди этого круга едва ли задумывались о возможности бурных революционных потрясений. Они не могли даже предположить, что им самим и их детям придется пережить три революции, последняя из которых круто изменит все общественные отношения в стране и их устойчивый и казавшийся благополучным жизненный уклад, а сын Борис в результате этого подвергнется репрессиям и гонениям, проведет несколько лет в тюрьме и концентрационном лагере, станет известным ученым, памяти которого будут посвящаться книги и издаваться сборники статей.

Ничто, казалось бы, не предвещало и выбора Б. А. Романовым профессии историка. Ведь ни его родители, ни его родственники не были профессионально связаны с гуманитарными науками. Его мать принадлежала к южнорусскому дворянскому роду, воспитывалась в семье военного, дослужившегося до полковничьего чина. Отец А. Д. Романова происходил из нижегородских государственных крестьян, в 50 — 60-х годах XIX в. служил межевщиком в Нижегородской палате государственных имуществ, а его мать до замужества была дворовой крепостной.¹ Об отце Б. А. Романова известно существенно больше, чем о его матери.

А. Д. Романов родился в 1853 г. в многодетной семье. Его биография характерна для людей, вышедших из низов и поднявшихся в верхи общества в условиях пореформен-

ной России исключительно благодаря их талантам и работоспособности. Учась в Нижегородской гимназии с 1863 г., А. Д. Романов вынужден был одновременно давать частные уроки, чтобы как-то прожить и помогать семье родителей. После окончания с золотой медалью гимназии А. Д. Романов в 1870 г. стал студентом физико-математического факультета Петербургского университета по математическому разряду, где и получил математическое образование. В 1874 г. он сразу же по окончании университета поступил на 3-й курс Института инженеров путей сообщения. Можно предположить, что стремление овладеть другой профессией было связано с бурным ростом железнодорожного строительства в 70 — 80-е годы, открывавшим возможность проявить себя человеку и из низов именно на этом новом поприще. Еще будучи студентом института, А. Д. Романов принимал участие в строительстве Оренбургской железной дороги.

Завершил образование в институте он в 1877 г. и получил звание гражданского инженера с правом производства строительных работ и с правом на чин коллежского секретаря, после чего А. Д. Романов поступил на службу в армию, где от рядового вольноопределяющегося I разряда в запасном батальоне лейб-гвардии Семеновского полка за 2 года прошел путь через чины унтер-офицера, портупей-юнкера до подпоручика первого железнодорожного батальона в Москве.

Уволившись с воинской службы «по прошению» в 1879 г., А. Д. Романов начал преподавательскую деятельность в качестве внештатного репетитора в своей второй alma mater, куда его пригласил его учитель, профессор и заведующий кафедрой паровой механики и паровозов Л. А. Ераков. Одновременно А. Д. Романов работал в Техническо-инспекторском комитете железных дорог. И в дальнейшем он совмещал практическую работу в железнодорожном ведомстве с педагогической и научной деятельностью в Институте инженеров путей сообщения. В институте А. Д. Романов сделал блестящую карьеру, начало которой было положено переводом на должность штатного репетитора. Репетиторы, как и профессора, получали твердый оклад — вне зависимости от числа читаемых лекций. В 1887 г. А. Д. Романов переводится на должность экстраординарного профессора, а в 1896 г. становится ординарным профессором по кафедре прикладной механики, которую и возглавил. Наконец, по выслуге 25 лет, в 1904 г., он получил звание заслуженного профессора Института инженеров путей сообщения и чин действи-

тельного статского советника. А. Д. Романов читал курс лекций «Теория паровых машин», «Паровозы», «Подъемные машины»; два последних лекционных курса были опубликованы. В сфере исследовательской работы А. Д. Романов, развивая теорию паровозов, разработал метод расчета паровозных шатунов и предложил вместо криволинейного графика силы тяги — параболический.²

Практическая деятельность А. Д. Романова в железнодорожном ведомстве связана была, в частности, с зарубежными поездками. Так, в 1877 г. его командировали в Германию для приемки рельсов, тогда же он побывал во Франции и в Бельгии, а в 1892 г. — в США для изучения вопроса об обслуживании паровозов сменными бригадами. Возвратился из Америки А. Д. Романов через Тихий океан и тем самым совершил кругосветное путешествие.

Внешне неожиданной была добровольная отставка А. Д. Романова, как только им был выслужен необходимый стаж для получения пенсии. Прекратил свою преподавательскую деятельность в 1909 г. 56-летний преуспевающий профессор и практическую работу — крупный инженер. Можно предполагать, что им двигали иные интересы, которым он хотел посвятить себя, освободившись от государственной службы.

Еще в гимназические времена А. Д. Романова захватила страсть к овладению языками. Тогда он самостоятельно, без учителя, начал изучать английский и итальянский. Впоследствии он посвящал освоению иностранных языков все свободное время, став полиглотом. Реализовывал свой не такой уж распространенный дар А. Д. Романов во время многочисленных поездок в Европу, Америку, Азию и Северную Африку, используя для этого отпускное время и командировки. После же выхода в отставку он проводил многие месяцы и годы в путешествиях, в ходе которых углублял и расширял свои знания. Так, летом в 1911 г. А. Д. Романов провел 3 месяца в Ченду — главном городе китайской провинции Сычуань, где не только изучал китайский язык (вместе с будущим крупнейшим ученым-китаистом В. М. Алексеевым), но и попробовал записывать китайскую речь в транскрипции латинскими буквами, потерпев, по его словам, как это было и с другими иностранцами, неудачу, после чего, в результате «нескольких проб, решил остановиться на русском алфавите как наиболее богатом». Результатом этого опыта стала написанная в 1913 г. брошюра «О транскрипции звуков китайского языка», которая, однако, из-за начавшейся войны была напечатана в Типографии имп. Академии наук только в

1916 г.³ Предпослав своей работе два эпиграфа («An inpretentious contribution to knowledge»⁴ и пушкинскую строку «Твой труд тебе награда»), А. Д. Романов в кратком предисловии обрисовал мотивы, приведшие его к решению выполнить эту работу: «И малый труд, за который пришлось взяться по собственному побуждению и совершенно бескорыстно, — труд, без всяких претензий относительно его значения, но старательно и любовно выполненный, может доставить большое удовлетворение, независимо оттого, что скажут о нем другие».

Выход в свет этой брошюры застал А. Д. Романова в Европе, куда он уехал лечиться в 1914 г. и откуда сумел вернуться только в 1920 г. В постскриптуме к предисловию, написанном в Риме 12 апреля 1915 г., он сообщал, что «имел случай в Национальной центральной библиотеке г. Рима ознакомиться с книгой <...>, где автором применена своя собственная транскрипция и приведен список односложных слов северного мандаринского наречия», а затем в Неаполе познакомился с «бароном Гвидо Витале, профессором китайского и русского языков в тамошнем Восточном институте». Закончил свой постскриптум А. Д. Романов прочувственной фразой: «От работы своей получено мной все, чего только мог желать: душевное удовлетворение и ряд светлых радужных минут, — и ойа совпала у меня со временем обеспеченных и очаровательных переживаний, — с той счастливой порой, когда я, наслаждаясь красотами природы и произведениями искусств, жил преимущественно в области духа, и когда моим мыслям не приводилось испытать никаких помех, ни угнетения, хотя мне пришлось болеть сердцем за пострадавших от войны и за тех, кто должен был нести на себе ее тяжести и терпеть невзгоды». Кроме этой работы А. Д. Романов подготовил также китайско-русский словарь по пекинскому говору в новой транскрипции и несколько измененному алфавиту, но он так и не был издан.

Во время своих зарубежных путешествий А. Д. Романов посещал музеи, выставки, промышленные и просветительские учреждения. В Дании он заинтересовался одной из высших народных школ и пришел к заключению, что «для подъема культуры и распространения образования, то есть для увеличения духовного и материального <...> благосостояния, подобные школы для взрослых представляют могучее средство <...> Они служат культурными центрами, оказывающими воздействие на окрестное население». Интерес к проблематике, как и в случае с китайским языком, столь далекой от

прежних профессиональных занятий А. Д. Романова, был настолько глубоким, что в 1908 г. он даже напечатал в журнале «Вестник знания» статью «О народных школах в Дании, Швеции и Финляндии». После летних поездок за границу в период, когда он еще работал в институте, А. Д. Романов выступал со своеобразными отчетами. Так, сохранилось отпечатанное в типографии объявление о его сообщении, намеченном на 26 ноября 1906 г., которое должно было состояться в актовом зале.

Совершенное владение иностранными языками позволило А. Д. Романову проявить еще одну сторону своего дарования. Он интенсивно занимался переводческой работой, выполнив и издав не только несколько переводов специальной литературы, касающейся его профессии, но и автобиографию «Из рабства к благам жизни» Букера Т. Вашингтона (1856 — 1915) — чернокожего общественного деятеля США, выдвинувшего программу обучения негров сельскохозяйственным наукам и ремеслам. Сопроводив свой перевод кратким предисловием, А. Д. Романов писал, что Букеру Вашингтону «посчастливилось не только выработать из себя человека с хорошим образованием, но и много сделать для распространения просвещения между своими соплеменниками», и «чем больше будет таких тружеников», работающих «над просвещением народных масс, тем лучше для остальных классов общества и вообще для всего человечества». Эти высказывания А. Д. Романова свидетельствуют о широте его воззрений, неприятии расовых предрассудков и ксенофобии.

Отец Бориса Александровича Романова, таким образом, был разносторонне образованным человеком, чьи интересы распространялись на языки, искусство, науку, культуру, философию, религию, социологию. Возможно, именно эта культурная домашняя атмосфера способствовала возникновению у Б. А. Романова интереса к исторической науке.

По приезде А. Д. Романова в 1920 г. из последней, ставшей длительной, поездки за границу, он, лишенный после революции пенсии, вынужден был принять неожиданное для него приглашение — возобновить преподавание в Институте инженеров железнодорожного транспорта. Своего сына, Б. А. Романова, он застал уже давно женатым человеком, работающим в Центрархиве. Длительные отлучки отца из дома не могли не сказаться на их отношениях, утративших прежнюю близость. Но Б. А. Романов высоко ценил его, любил рассказывать о своей поездке с отцом за границу (ставшей единственной), считал его незаурядным человеком

и неординарной личностью. А. Д. Романов скончался в 1923 г., а его жена пережила мужа на 4 года.

Старший брат Б. А. Романова — Вадим — пошел по стопам отца и стал инженером-путейцем, сестра — Нина — учительницей.

Петербургская гимназия Человеколюбивого общества стала школой, где Б. А. Романов получил среднее образование. Уже здесь, по его воспоминаниям, у него зародился тот подход, который, развившись, становится одним из принципов его профессиональной работы: «Еще учась по учебнику Виппера в школе, я приучал себя, что-нибудь изучая, оглядывать шире весь горизонт в поисках откликов, сопоставлений и перекликаний» (Е. Н. Кушевой. 16 октября 1954 г.). Во время летних гимназических каникул 1905 г, накануне последнего гимназического учебного года, отец взял своего младшего сына с собой в Европу, как писал сам Б. А. Романов в одной из своих анкет, «с образовательной целью».⁵ Они побывали в Германии, Бельгии, Англии, Франции, Испании, Швейцарии и Австро-Венгрии. Александр Дементьевич ввел юношу в самую гущу культурной жизни европейских стран, знакомил с учеными, деятелями культуры, водил в музеи, университеты и библиотеки. Наибольшее впечатление на взрослеющего гимназиста произвела Англия — с ее традициями, демократическими устоями и незыблемым парламентаризмом.

По возвращении домой после устоявшейся атмосферы Запада гимназист Борис Романов сразу окунулся в бурные события 1905 — 1906 гг., коснувшиеся и средних учебных заведений Петербурга. В гимназии Человеколюбивого общества, как и в других гимназиях, образовался для руководства движением совет старост, в который входил и ученик выпускного класса Б. Романов. Совет старост объявлял забастовку гимназистов, приветствовал введение педагогическим советом гимназии автономии («с глубоким приветом товарищам педагогам за их смелое и решительное выступление в борьбу с отживающим режимом») и осудил их вскоре за отмену педсоветом этой автономии, заявив о «враждебном отношении» в связи с этим к тем же педагогам.⁶ Несомненно, эти действия, как и представление о самодержавии, только что проигравшем войну с Японией, разделялись гимназистом Б. Романовым, поскольку он входил в этот совет старост.

Закончил гимназию он с золотой медалью через полгода — весной 1906 г.