СУДЬБА АРДАША
Как я уже говорил, Ардаш был призван во флот вместе с Трдатом в 1941 году. Война разлучила их. Ардаш со своей бригадой был переброшен на защиту Перекопа. Здесь шли тяжелые оборонительные бои. Ардаша ранило в руку, он был госпитализирован в городе Джанкой, но, не долечившись, Ардаш приехал в Симферополь, где на окраине города жили родители и братишка Рубен. Средний брат Галуст - летчик, воевал. Раненый воин жил с родителями до зимы 1941 года. Рана зажила, но в городе и в окрестностях уже появились немцы.
Отец предупреждал сына, чтоб тот снял флотскую форму, немцы и так косятся. Моряк сменил бушлат и брюки, а тельняшку и пояс оставил. Вскоре немцы забрали Ардаша и с другими пленными отправили на запад, в Германию.
На Украине, Ардашу и четырем пленным, в одну из зимних ночей удалось бежать. Уходили по одному, через определенные интервалы времени, договорившись встретиться в условленном месте. Пришли только трое. Четвертого ждали, спрятавшись в кустах, некоторое время и, не дождавшись, пошли на поиски, тихо окликая товарища. Вскоре он подал голос.
- Ты что, Вася, вздумал отдыхать? - спросил Саша. Но Вася, сидя в снегу, стонал, сдерживая боль. Оказалось, что он вывихнул ногу. Пришлось нести его на себе, следовало быстрее удалиться от железной дороги. Ночь была на исходе, беглецы наследили здесь порядочно: то вели висевшего на шее товарищей хромого Василия, то по очереди несли его на спине. Вскоре зашли в глубь леса. На рассвете остановились в зарослях передохнуть и осмотреться.
- Везде наши следы! Выследят, гады! Хотя бы снег пошел или растаял совсем...
Снег был сантиметров пятнадцать толщиной, чистый и белый, я на нем четко вырисовывались свежие следы...
Посоветовались. Решили устроить в кустах постель из веток для больного, замаскировать и оставить с Васей Мишу, самого здорового и сильного, чтоб в случае необходимости помог Васе передвигаться. Ардаш и Саша, малозаметные, маленькие ростом, пошли в разведку и на поиски пищи.
Куда там, незаметные. Вокруг - белое безмолвие, снежная
целина! Ни одного следа, кроме их.
Пошли в одну сторону - ничего не видать. Развернулись, как ходом коня в шахматы, пошли дальше - и снова никаких признаков человеческого жилья.
- Давай, хоть палками запасемся против собак, - посоветовал Саша.
- Немецкие овчарки - это тебе не дворняги. Они на человека натасканы, - сказал Ардаш, но все же подобрал увесистую дубинку. - Так увереннее... А ты запоминай дорогу - порядочно отошли, не заблудиться бы, если следы заметет. Видишь, тучку несет. Мне кажется, мы кружим. Видишь, корявое дерево? Мы уже были ... Правее берем...
Они спешили, озираясь по сторонам, поднимались на небольшие возвышенности, но и оттуда ничего не могли высмотреть.
- Да что здесь за пустыня такая? - возмущался Саша. Уже и сил нет, ноги промокли... Так и с голоду подохнем...
- Пошли дальше! Там, кажется, лес пониже, может, и люди близко...
Они шли еще долго. Наконец наткнулись на лесную дорогу, обрадовались, пошли по ней. Через час увидели полевую армейскую кухню, без колес, изуродованную взрывом снаряда и запорошенную снегом. Полгода назад здесь кашеварили красноармейцы, прячась от самолетов. Дальше дороги не было. Тупик.
- Вот и забрели на ориентир... Пошли назад, пока ноги еще держат. Возвращались они по своим же следам, по дороге, затем свернули в лес, срезали угол и снова вышли на свои следы. Дошли до двух одиноких толстых деревьев, снова срезали угол и часа через полтора, уже в сумерках, вышли на свою стоянку.
Вася по-прежнему стонал. Нога распухла. Миша предложил попытаться самим поставить вывих на место.
- А если хуже будет? - усомнился Ардаш.
- Куда уж хуже! - заскрипел зубами Вася. - Попробуйте...
Васю измучили, но ничего у них не получилось, только боль усилилась, Вася стонал, не переставая, не давая вздремнуть измученным, голодным товарищам. Утром снова решили пойти на поиски людей.
- Я пойду с Ардашем, - сказал Миша. Может, напоремся на такого, что придется кулаками помахать...
И вдруг до них донесся собачий лай. Все ухватились за палки. Из-за деревьев вышел мужчина с ружьем, в форме. С ним были обыкновенные лайки.
- Полицай вышел поохотиться, - решили, но потом разглядели на нем форму лесничего. Тоже продажная шкура, - подумали, когда человек и собаки остановились метрах в десяти от них.
- Кто вы такие и почему здесь? - спросил он.
- А вы, кто? - спросил Миша.
- Я - лесничий. Мое село в пяти километрах отсюда. Смотрю, напетляли от самой железки. Отошли от нее километров на десять...
- Взяли бы немного правее от кухни и как раз в село бы вышли.
Он снял ружье с плеча, повесил его на сук дерева и подошел вплотную:
- Здесь вам оставаться нельзя... Я по следам определил, что вас четверо, и один из вас хромает... Раненый что ли?
- Ногу вывихнул, - сказал Михаил и приблизился к лесничему, чтоб заглянуть ему в глаза и определить, что это за человек. Скажите, где мы?
- На Украине, у железки Киев-Житомир. А откуда вас везли?
- Из Джанкоя...
- Подкрепитесь, вот... - из охотничьей сумки он достал сверток с яйцами, окорок, мелко нарезанный, ломоть душистого белого хлеба, еще пахнущего русской печкой, бутыль молока - и все это передал Михаилу.
- Ешьте! - сказал, а сам подошел к Васе, осмотрел ногу, распиравшую изношенный гражданский ботинок, сшитый, видно, каким-то местным умельцем.
- Без костоправа не обойтись. Управляйтесь с едой и пойдем на край леса, поближе к селу. Пересидите там до темна, потом больного доставите в хату... Я покажу...
На окраине леса собаки лесничего залаяли на скот, оставшийся без присмотра.
Лесничего звали Дмитрием. Оставляя ребят в зарослях, из которых хорошо просматривалось село, он сказал:
- Слева, в верхнем ряду третья хата... Там моя племянница. Как стемнеет, доставьте больного туда. Сперва сходишь сам, - сказал он Мише. Увидишь молодую женщину. Скажешь, что ты от дяди Дмитрия и расскажешь о случившемся. А я приведу костоправа. С
этими словами лесничий ушел.
По дороге в соседнее село к знакомому костоправу лесничий терзал себя мыслью о том, что забыл предупредить ребят об осторожности.
Почему-то не думалось тогда, что немцы в село могут нагрянуть в любое время, а, может, пока он ходил, они уже заявились туда. "Надо поспешить, и, если что не так, предупредить ребят". С такой думкой подошел он к дому костоправа, где бывал еще до войны. Как сейчас хозяин? Можно ли довериться ему? - подумал еще раз и под лай дворового пса постучал в дверь.
Вышла хозяйка. Поздоровалась. Спросила: "Что вам надо? Узнав, пригласила его зайти. Хозяин заболел..."
- Ах, вот кто пожаловал к нам! - произнес хозяин, узнав лесничего.
- Здравствуй, здравствуй, тезка! Садись. Рассказывай, что нового у вас.
- Что у вас, то и у нас - один хрен... Кругом снег, да немцы с румынами...
- Свирепствуют... Вчера забрали Кузьму - председателя Совета... Свои науськали... Продают друг друга, выслуживаются, а германцу на руку... Сегодня одного к стенке, завтра - другого... Выходит не зря копали окопы... Нашими трупами заполняют... Вот и думай...
- Ладно, об этом потом, - сказал лесничий, заметив, что хозяйка вышла. Нужно помочь. Ногу в стопе вывихнул один из наших, двое суток прошло.
- Кто такие?
- Из Николаева, Одессы. Один в тельняшке, видно, кавказец, с усиками, глаза шустрые. Четверо их.
Фрося - жена костоправа, сообразила на стол, поставила бутылку.
- Больному нельзя пить, - напомнила мужу.
- ... Я вернусь попозже, - сказал жене, вставая из-за стола, хозяин.
Еще при свете дня они зашли к племяннице лесничего, а когда стемнело, в окно к ней постучал Михаил. На стук вышел Дмитрий. Минут через десять больной был уже в хате...
Костоправ, тоже Дмитрий, как и до войны, работал дорожным мастером. У него пропуск, и он не боится задержаться до глубокой ночи.
- Ладно, - сказал он, садясь со всеми за стол, на котором уже дымилась отварная картошка, стояли маринованные грибы, квашеная капуста, нарезанное сало и чай без сахара, но с молоком. Подкрепимся за компанию... Больному нужно набираться сил... придется терпеть...
Впервые за столько времени ребята ели по-человечески, не спеша, находясь в тепле и уюте.
Вася морщился от боли, сдержанно то ли стонал, то ли выл. Его держали, стараясь не смотреть на его измученное, потное от напряжения лицо.
- Расслабься! - приказал костоправ. Думай о картошке: она сегодня очень вкусная. Не заметил?
- Зам...ой,- побелел от боли Вася. - Фууу! - протяжно выдохнул. - Кажется встала... аж сердце зашло...
Все облегченно вздохнули, а костоправ сказал:
- Я даже слышал, как хрустнуло... Боль скоро утихнет. Поспи.
Василий, действительно, вскоре уснул, а остальные перешли в общую комнату, где ужинали. В беседе узнали, что ремеслом костоправа у Дмитрия занимается весь род - от деда до сына-подростка.
Костоправ ушел. Лесничий тоже. Договорились оставить Василия у племянницы Дмитрия, пока не спадет опухоль. Остальным переночевать и разойтись, кому куда. До пояса обмылись теплой водой. Хозяйка простирнула им рубашки, высушила, а утром, с богом, проводила ночных гостей.
Больше ребята не встречались...
Ардаш Априемович Захарьян решил идти на Перекоп, а там и Крым, своя деревня. За три месяца он преодолел полторы тысячи километров. Шел днем и ночью, ехал на попутных машинах и телегах, товарным поездом. Наконец-то дома, можно облегченно вздохнуть, но радоваться было рано - кругом немцы...
Весной 1942 года его снова арестовали. Загнали в вагон из Жигулиной Рощи и повезли с пятью другими мужчинами. Среди этой пятерки был некто Адамович. Через полгода ему посчастливилось бежать из концлагеря, что в городе Смелый, на Украине. Он добрался до Жигулиной Рощи, где жила мать Ардаша, показал ей фотографию Ардаша, на шее у него висела черная доска с номером узника 14789.
Он рассказал, что Ардаш болел тифом, как его чуть не похо-
ронили, посчитав мертвым, как он, через силу, в бреду, заговорил, попросил не хоронить его, убеждая, что он еще живой. Весил он тогда 26 килограммов. Мать плакала, отец сидел рядом, сдерживая себя, теребил платок, а Рубен не спускал глаз с рассказчика.
- Ты не тяни, - заговорила мать. - Скажи честно - Ардаш жив?
- Ардаш жив, даст бог, вернется,- заверил Адамович.
После, когда немного отлегло от сердца, мать накрыла на стол, все приступили к трапезе. Раздался стук в дверь.
Алрием Галустович встал и открыл дверь. Перед ним стоял Ваня Федченко.
- Заходи, Ваня, у меня гость с Украины от сына.
Ваня и Адамович были представлены друг другу и беседовали. Все, что узнал Ваня от Адамовича, он затем передал командованию партизан.
Весной 1943 года Ардаша с Украины этапировали в Польшу. А три месяца спустя, он был уже во Франции, в шахтах, где каторжане со всей Европы добывали уголь.
Освободили их американцы в начале 1945 года...
После Победы Ардаш с многочисленными пленными вернулся в Советский Союз...
Настали дни тщательных проверок, описаний во всех подробностях и последовательности событий каждого военного дня, проведенного в боях и мытарствах по Европе...
Его опять загнали под землю на Воркуте. Теперь он был узником № 2-Н-101. Этот номер нашили ему на фуфайку, слева на груди, на спине, на правом плече и левом рукаве...
О месте пребывания Ардаша мы узнали от Беликовых из Пролома. Дом тети Насти, Николая, Васи и Миши стал и почтовым отделением связи всех отдаленных. Они, как просил их мой отец, все поступавшие на наше имя письма направляли в места нашей ссылки... Большое спасибо за человечность!
Ардашу присудили 20 лет каторжных работ на шахте. Но настал 1953 год и он, настрадавшись в течение 8 лет, был амнистирован, вместе со всеми, наконец, вырвался из 2-го О.Л.П. В товарняке благополучно добрался до дома, но уже по новому адресу: станция Яйва, Молотовской области...
Встреча было более чем радостной. За одиннадцать лет родители не раз слышали о смерти сына. И вдруг, вот он - живой!
На второй день к ним явился представитель комендатуры, чтобы убедиться в подлинности документов об освобождении...
Ардашу выдали паспорт с красной полоской из одного угла в другой, с надписью:"Без разрешения выезд с местожительства запрещен!" В течение трех дней обязали устроиться на работу. Ардаш стал жить с родителями и работать товароведом в портняжной мастерской.
В 1954 году, через 12 лет после последней встречи, Ардаш приехал в Красновишерск погостить у нас. Разговаривали сутки напролет, жадно слушали о его мытарствах по белу свету, вспоминали живых и мертвых, радовались встрече и сокрушались потерями и тяготами жизни... Зашел разговор о женитьбе Ардаша.
- Рано еще, - засмеялся он над своей перезрелостью. - Вот заработаю, тогда...
В Красновишерске жила наша землячка Гоарик Ованесовна Погосян. Ардаш и Гоарик знали друг друга еще до войны. Но это было так давно, что пришлось знакомить их заново.
Организовали капеллу из братьев. С Ардашем мы заявились к отцу Гоарик. Отец - дядя Ованес, человек строгий. Он старше наших отцов.
А мы кто, сваты? Братишки жениха, Ваграм, Вреж, Грач, Агасер и я. Мы уже были женаты. Мы шли, но не знали, чем закончится наше сватовство. Правда, до визита в дом невесты, мы ее долго уговаривали. И в этом состоял наш козырь. Но об этом потом.
Постучали в дверь дяди Ованеса. Нас с улыбкой встретила старшая сестра Гоарик Вартануш. Это нас подбодрило - с удачной ноги входили в дом. Дядя Ованес редко когда улыбался, а тут, здороваясь с нами, во весь голос расхохотался. Теперь еще труднее стало угадывать его мысли. Мне показалось, что он подумал: "Вот так сваты, и это с вами я должен иметь дело?" Не знать причину нашего прихода он не мог. Мы как-то не решались начать разговор о сватовстве.
В конечном итоге договорились.
А через некоторое время вторично штурмовали дом дяди Ованеса, чтобы окончательно определить день свадьбы. Утрясли и этот вопрос. И свадьбу сыграли, и Ардаша с женой проводили к родителям. Там они получили квартиру, скрепили семейные узы.
Сейчас Ардаш и Гоарик живут в Белореченске Краснодарского края с сыном Арамом, дочерьми Седой и Маргаритой, с зятьями Эдиком и Тиграном, где счастливым, много пережившем в годы войны деду и бабушке досаждают внук и внучки.