- 35 -

ДОВЕРИЕ ТОВАРИЩА

 

Говорят, что запретный плод сладок. Так и мы, мальчишки, вечно тянулись туда, куда нам запрещали. И больше всего нам хотелось быть рядом со старшими братьями, чего не хотели они. Поэтому, чтобы удовлетворить свое любопытство, мы тайком следовали за ними. Мы уже знали, если будем замечены вдали от дома, значит, станем компаньонами. А если где-то на полпути от запретной линии, то несолоно хлебавши придется возвращаться восвояси, выражая свое недовольство, бубня себе под нос. И как бы мы не выражали свое недовольство, запрещавшие Трдат, Аршак, Галуст

 

- 36 -

нам спуску не давали. Мы были "второй лигой". Мы - это я, Ваграм, Вреж, Рубен, Грач, Миран. Причем-последнему было всего лишь семь лет.

В тех случаях, когда мы оказывались среди взрослых, себя считали уже взрослыми. Развесив уши, мы слушали, как обсуждались разные вопросы, высказывались мнения, рассказывались новости. После словесной разминки приступали к делу - шуткам, играм и, конечно, борьбе, что нас, младших, интересовало больше всего. Начинали мы, а потом уже распалялись старшие. Когда в круг входили старшие, мы - мелкота, превращались в активных болельщиков. Как уже было заведено, роль судьи выполнял Ахпар -непреклонный авторитет в вопросах спорта. Он составлял пары состязающихся, он же объявлял победителя. Тут же побежденному указывал на его недостатки. А на следующий день или чуть позже уже в нашем братском кругу отрабатывал приемы, которые мы исполняли плохо.

- В бой надо идти смело, уверенно, этим уже нагоняешь страх на соперника, - эту фразу он повторял часто, буквально вбивал нам в головы на тренировках. Помним мы ее и сегодня. Возможно, это и помогло нам выжить в годы тяжких испытаний.

В один из таких редких для нас, мальчишек, сборов в центре села ко мне подошел и увел в сторону Седрак Вартанович Егикьян и доверительно сказал:

- Грант, несмотря на твою молодость, я нахожу, что тебе можно довериться.

Я не мог понять, куда он клонит и почему выбрал меня, а не кого-нибудь из более старших. Он сказал, что давно наблюдает за мной и пришел к убеждению, что мне можно довериться, что именно я смогу быть тем разведчиком, который ему нужен.

Мой собеседник до войны окончил курсы механизаторов в городе Карасубазаре и работал бригадиром трактористов в нашем колхозе. А, главное, он имел велосипед, в то время велосипедов было мало. Их приобретали по талонам за сдачу государству сверхпланового мяса, молока, яиц. Это, примерно, как в наши дни приобретают автомашину, только сейчас вместо талонов нужно дать в лапу энную сумму.

Зачем повел я разговор о велосипеде? А потому, что тогда у меня мелькнула мысль о том, что он хочет попросить меня, чтобы я

 

- 37 -

отогнал его велосипед домой. Кстати сказать, Трдат и Арташ тоже были из тех счастливцев - обладателей велосипедов. Но Седрак повел разговор не о велосипеде, а о девушке, имя которой я не назову, но скажу только, что она здравствует и успела стать неоднократно бабушкой. Седрак вплотную подошел ко мне и, пригнувшись, сказал:

- Я тебе дам письмо, ты его должен будешь отнести и передать В. Хорошо?

Я был горд, что мне оказали такое доверие и ответил:

- С удовольствием! - Но письма он мне в этот час не дал.

Шли дни. Однажды я встретил В. и сказал, что один молодой . человек интересуется ею и что скоро она получит от него письмо. Она удивленно спросила:

- Тебе-то откуда известно?

Я ответил, что письмо передать ей должен буду я. Может я ошибся, поспешил с извещением о письме, но во всяком случае я заставил ее задуматься, кто же этот молодой человек? Это я понял по ее поведению. Однажды она подошла ко мне и спросила:

- Скажи, пожалуйста, Грант, кто он, который хочет через тебя передать мне письмо?

Я ответил, что не могу сказать, но как только получу письмо тут же передам. И добавил, что парень он отличный.

Его молчание заставило призадуматься и меня, действительно, почему молчит? Сам затеял флирт и сам же в кусты? После нашего таинственного разговора прошла неделя. Оказалось, что Седрак умышленно тянул время, чтобы удостовериться в правильном выборе своего посредника. Он установил мне что-то вроде испытательного срока - сдержу его сердечную тайну или разболтаю. На всякий случай он как-то спросил меня:

- Ты никому не говорил о нашем разговоре?

Я усомнился в своем поступке и, улыбнувшись, сказал:

- Говорил.

Он очень удивился и, повысив голос, спросил:

- Кому?!

Я тихо и неуверенно сказал:

-Ей.

Тут мой собеседник и вовсе растерялся:

- Ты сказал ей от кого будет письмо?

 

- 38 -

- Нет, этого я ей не говорил.

- Она что сказала?

- Она ждет.

- Ты правду говоришь? - уже осмелев, он обнял меня как родного братишку и сказал:

- Молодец. Вот теперь возьми и передай ей.

Довольный кандидат в женихи протянул мне письмо. В сентябре В. пошла в десятый класс в соседнюю Васильевку. А мне стало известно, что мой старший товарищ призывник Седрак пойдет служить в танковые войска. Для репутации любого парня это козырь. Даже я и то возгордился за своего приятеля.

В. я дождался у родника. Она подошла ко мне и спросила:

- Ты что это делаешь здесь один?

- Ребят жду, - ответил я и быстро протянул ей письмо. Она застенчиво улыбнулась и, оглядевшись, спрятала письмо. Набрав воды в ведра, поспешила домой. Прошло несколько дней. Теперь мне не было покоя от нетерпеливого парня. Родители В. были людьми строгими. Несмотря на жесткий режим и постоянное наблюдение, дочь сумела соблюсти правила сердечной конспирации. На какой только риск не идут девушки, когда подходит их время. Что ни говори, жизнь и природа берут свое, они сильнее условностей и рамок, придуманных человеком.

В. была третьей среди шести сестер. Было еще два старших брата. Когда Седрак в очередной раз спросил меня нет ли ответа, я сказал, что не сам же должен написать его, что ее я вижу каждый день, иногда даже по несколько раз за день. Люди уже стали интересоваться, зачем это я брожу взад-вперед возле ее дома. Седрак перебил меня и спросил: - Не говорит ли она тебе что-нибудь при встрече?

- Только улыбается и отворачивает лицо, да шагу прибавляет, - отвечаю.

Кавалер заулыбался. Обидно, что она на письмо не отвечает, это понятно, а вот, что улыбается и стесняется, это хороший признак. " Будем ждать",- сказал влюбленный и на радостях обнял меня. Я же пообещал, что как только получу ответ, сразу доставлю по назначению, не считаясь ни с какими трудностями.

За все это время я вдоволь накатался на велосипеде.

Осенью 1940 года в нашем селе в одну субботнюю ночь сыграли сразу две свадьбы. Саркис и Тушик Егикьяны женили сына Аведиса,

 

- 39 -

а соседи Ованес я Катя женили сына Габриеле. Младший брат Габриела Хачик был нашим одноклассником. И поэтому мы смогли присутствовать на свадебном торжестве и получили доступ в комнаты, где хранились продукты, сладости, фрукты, спиртное. Уж мы все испробовали, кроме спиртного. Успели побывать и на другой свадьбе, там в продовольственные склады водил нас племянник жениха, наш товарищ Агасер Вартанович. Вот так мы и мотались всю ночь с одной свадьбы на другую и обратно.

На свадьбах, у нас в селе, на гармошке играл Ерванд Оганян. Он играл и пел, причем пел на армянском, русском, татарском, болгарском и греческом. С не меньшим успехом выступал он и в годы ссылки. Всюду его принимали с распростертыми объятиями, ибо это был тот человек, который всем и всегда бывал нужен, хотя ссыльная жизнь была и холодной,и голодной.

Для молодежи он был самый из самых близких. Поэтому память о нем сохранилась у нас с детства. Нам и теперь кажется, что нет инструмента лучше гармошки-двухрядки и лучшего исполнителя, чем Ерванд-музыкант. Вообще, детские и школьные годы почему-то хорошо запоминаются.

К 1940 году в нашем классе сложилась дружная четверка мальчишек-соседей. Это - Гурген Асланян, Ваня Воликов, Вреж и я - Грант, Захарьяны. Кроме нас в классе учились: Хачик Гагульян, Паруйр Фундукян, Седрак Галустяк, Седрак и Киркор Топальяяы, Володя Шаганов, Митя Мастеров, Володя Левченко и девочки-одноклассницы Нварт и Сатеяик Захарьяны, Ева н Дигана Торлакяны, Кнарик и Майрам Оганяны, Роза Гагульян.

Мы почти все учились одинаково, кроме Гургена. В учебе он был на голову выше нас. Также хорошо учился и его старший брат Арменак. Мой брат Вреж тоже был способным, но на учебу у него не хватало времени, потому что, на правах старшего брата, а всюду таскал его с собой.

Хорошо учились Имастуи - наша старшая сестра, Ева н Маргарита Оганяны, Вартануш и Гайгуш Бабикяны. Они была на два класса старше нас, но Гурген был самым способным. Я всегда удивлялся ему и вечно искал удобного случая понаблюдать за ним, увидеть, когда же он занимается. После школы я постоянно вертелся возле него. Мы вместе гуляли, вместе ложились спать у них или у нас. В выходной убегали в лес, снимали из голубиных гнезд

 

- 40 -

птенчиков, приносили домой, чтобы приручить. Недаром ведь говорят: "Сколько волка не корми - он все в лес норовит". Так было и с нашими голубями. Только начинали подниматься в воздух, как улетали в дикую стаю. Тут уж не отличишь наших от диких. Но не это главное в моем рассказе, а то, когда Гурген готовит уроки. Бывало, остаюсь ночевать у них, утром вместе идем в школу. Он отвечает на "пять", а у меня "неуд". В лучшем случае натягиваю на "три". Потом выяснилось, что Гурген внимательно слушает объяснения учителя, запоминает их, будто в памяти припечатывает. А я в это время с соседом по парте занимаюсь посторонними делами, скажем, составлением плана шалопайства после уроков. Потом я использовал метод Гургена, который пошел мне на пользу. И в этом мне очень помог Арменак, особенно тогда, когда мы стали учиться в русской школе.

Теперь, после моего длинного отступления я вернусь к моему рассказу о Седраке и девушке В.

Однажды на полпути из школы домой мы встретились. Она остановила нашу компанию и спросила, хорошо ли мы учимся? Мы ответили, что так себе. Потом, обращаясь ко мне, сказала:

- Грант, можно я посмотрю твои тетради?

Раньше я, конечно, не допустил бы этого, ведь с отметками у меня было неважно и хвалиться было нечем. Мои товарищи тут же поспешили скрыться. Но метод Гургена сыграл положительную роль, оценки были хорошие, и я с гордостью протянул свои тетради. Но она с прежней застенчивостью, даже не взглянув на мои отметки, осторожно вложила в тетрадь письмо, оглянулась, протянула ее мне со словами: "А теперь, Грант, иди к тому, кто посылал тебя". Я втолкал тетрадь в холщовую сумку, что сшила мне мать, и побежал догонять товарищей. Теперь надо было отыскать истомившегося жениха где-то в поле у тракторов, а если его там не будет, придется подкарауливать на улице. Лучше действовать сразу. Я попросил у Трдата велосипед. Мне он никогда не отказывал и каждый раз подгонял седло под мой рост, иначе я не достану педалей.

Я объездил все поля, но Седрака нигде не было. Тогда я отправился к нему домой. Оказалось, что Седрак с утра выехал в МТС. Я вернулся домой расстроенный, возвратил велосипед хозяину, чтобы не потерять его доверия, но было обидно, потому что не накатался вдоволь. А поскольку я обещал Седраку доставить

 

- 41 -

письмо ему домой, то уже на своих двоих поспешил в другой конец села. Получилось так, что Седрак ехал мне навстречу - дома ему сказали о моем приходе. Мы повстречались недалеко от моего дома. С широкой улыбкой во все лицо он резко затормозил, да так, что заюзил задним колесом. Я тут же, как образцовый почтальон, вручил ему письмо. Седрак подвез меня к нашему дому и, еще раз поблагодарив, сказал: "Посмотрим, что это она там накатала". "Порядок", - подмигнул я ему. Он радостно засмеялся и нажал на педали, увозя с собой надежду на счастье.

При следующей встрече, передавая мне записку, Седрак попросил узнать у нее, не сможет ли она встретиться сегодня вече ром. Место встречи он указал в записке. Дожидаться пока она сама выйдет из дому - не дело. Днем я подошел к калитке их дома. На меня набросилась собака. На шум вышла ее младшая сестра. Я спросил ее, нет ли дома кого постарше? На вопрос, что случилось? - Ответил, что мне нужно стекло для керосиновой лампы. Нет ли у них запасного? Девочка молчала. Тогда я сказал, откуда ей знать, есть или нет? Пусть позовет старшую сестру, если та дома. Девочка ответила, что родителей нет дома, и старшая сестра без них ничего не сможет сделать. Тогда я рассердился и сказал, чтоб передала сестре, что пришел Грант и спрашивает стекло для лампы, а там даст она или нет, это ее дело. .

Девочка ушла, а я подумал, что если она не передаст мою просьбу сестре, я ворвусь в дом и... Но, к счастью, все обошлось. Вышла В. и спросила: "В чем дело, Грант? Что нужно?" Младшая осталась у дверей, зыркая любопытными глазенками. Я повторил байку о стекле, а сам незаметно вручил ей записку и сказал, что нужен ответ, если можно, сейчас же. В. пригласила меня войти и подождать, пока она поищет стекло. Через некоторое время она подошла и сказала: „Ишь, какой шустрый, прямо сегодня так и выйди к нему. Передай, что выйду послезавтра". - Потом спросила: "Ты со мной пойдешь?" "Если хочешь", - ответил я. С этим и ушел. Разыскал своего влюбленного антропоса и подробно все пересказал. Он выслушал и спросил: "А ты знаешь, куда прийти?" Решили, что он будет ждать в условленном месте, и разошлись.

На следующий день, в субботу, к нам в село приехала труппа из Еревана ставить оперу "Ануш". Как и во всех армянских селах, в Крыму на такое представление пошли всем селом. Седрак взял

 

- 42 -

билеты на нас двоих. Мы уселись в одном из первых рядов, зная, что слева, с краю, в том же ряду сидит В. с сестрами. В зале было многолюдно, внимание всех было устремлено на сцену. Только три заговорщика порой перекладывались, втайне храня свой секрет. Я, один из них, наблюдал, как тайком встречались два устремленных друг к другу взгляда, горя желанием.

В воскресенье на улице было многолюдно. Селяне разбились на группы, обсуждали трагическую любовь Ануш. Многие читали поэму, другие слышали о ней, а вчера все увидели большое представление. Разошлись только к вечеру. Пошли домой и мы. Но я тут же незаметно для родителей улизнул из дома и поспешил к роднику -месту встречи с В. Было тихо и темно. Журчание родниковой воды, выбивавшейся из-под земли, ласкало слух. Трое прошли мимо. Я узнал их по голосам. А вот одинокий силуэт в темной одежде направляется к роднику. Поздоровались шепотом я пошли за село. В условленном месте нас ожидал Седрак. Он почтительно приветствовал нас. Раньше эта пара, встречаясь, легко общалась, а тут оба словно воды в рот набрали, не находили слов, чтоб поддержать разговор. Я не хотел своим присутствием еще более стеснять их и отошел в сторону. В нашем возрасте любой мальчишка знает, что в подобных ситуациях третий - лишний, но В., заметив, что я ухожу, попросила: "Не уходи, Грант!" Я ответил, что покурю и вернусь. О чем они там договорились, а не знаю. При последующих встречах со мной к он, в она улыбались. Я был рад за них, значит, дела пошли на лад.

Ваграм и я прошли медкомиссию. Были подготовлены наши документы, ждала только распоряжения, чтобы выехать в Севастопольское ремесленное училище N2. С нами должен был ехать и Паруйр Фундукян, во не поехал. У него что-то не все в порядке было с документами. В эти дни ко мне подошел Седрак, поинтересовался моими делами и временем отъезда. Затем спросил, не смог бы я завтра, в воскресенье, поехать с ним в город Карасубазар погулять? - Отчего же,- ответил я ему, - могу. Нужно только получить согласие родителей. - Решили, что я сам обращусь к ним, а вечером встретимся и обсудим все остальное. По домашней субординации я после матери обратился к отцу. Он выслушал и спросил, почему именно меня приглашает Седрак? Я ответил, что точно не знаю, но что иногда помогаю ему и охотно выполняю его

 

- 43 -

просьбы. Отца заинтересовало, чем же я могу помочь Седраку? Велосипед отгоняю домой, шины накачиваю и так по мелочи. Отец дал свое "добро" и сказал: "Седрак серьезный парень, слушайся его и бери с него пример". Потом достал из кармана десятку и протянул мне. Заметив, что я скромничаю, сказал: " Возьми, возьми, пусть у тебя деньги будут. Захочется чего-нибудь, купи."

В центре села, как и во все субботние вечера, было весело и шумно. Завтра свободный день. Кто в гости, кто на рынок. Седрак, Трдат, Арташ, Левон, Мосик Оганяны, Мосик Гагулян и еще кто-то сидели рядом. Седрак, заметив меня, во всеуслышание произнес: "Ну, как дела, мой лучший друг? Едем завтра в город?" Я так же громко ответил: "Едем!" Мой старший товарищ предупредил - вставать чуть свет с петухами и быть на улице. Он заедет за мной.

- Будет сделано! - бодро отрапортовал я.

В селе секрета, как шила в мешке, не утаишь. Арташ подмигнул Седраку и сказал: "Твой разведчик?" Трдат добавил: "За эксплуатацию велосипеда с тебя причитается." Седрак слегка покраснел от смущения и сказал: "Ничего, Грант, придет и их черед. Посмотрим тогда, как они закукарекуют".

Эта предвоскресная ночь не имела конца. Почему-то петух не возвещал наступления утра. Поэтому, не дожидаясь петухов; я встал, оделся, умылся, вышел во двор. Дня ожидал, как перед праздником Первого мая. Не помню, сколько простоял, слышу шум телеги. А вот и она свернула к нашему дому. Я вышел навстречу, зная, что кроме Седрака в такую рань к нам ехать некому. На ходу вскочил в телегу, а возчик развернул лошадей и погнал их обратно. В конце села к нам подсели еще люди. Они тоже везли на рынок продукты. В город с нами приехало несколько подвод с сельхозпродуктами. Весь путь ехали в темноте. На подъезде к городу, с горы просматривались светящиеся фонари и окна в высоких домах.

Въехали в город, подъехали к рынку. Рынок был еще закрыт. Подвод и людей на прибазарной площади прибавлялось. Начало светать. Я обратил внимание на подводы односельчан. Они стояли чуть в стороне. Там я заметил В.. Она не спускала глаз с нашей подводы, возле которой по-деловому вращался ее кавалер. Наконец, ворота рынка открылись и, как по команде, с шумом, гамом, стуком копыт и колес подводы хлынули во двор рынка. Каждый старался выбрать место поудобнее. Когда мы определились и разложили свои

 

- 44 -

продукты, Седрак сказал, что торговлю надо закончить до обеда. Моё старший товарищ торговал бойко, завлекая своими шуточками молоденьких покупательниц. Я же должен был подавать товар на весы, поить и задавать корм лошадям.

Распродав все, мы кривели себя в порядок и покинули рынок.

- Знаешь, что я вспомнил, Грант? - завел разговор Седрак. - Помнишь, когда кончилась страда, то вместе со взрослыми примировали тебя и Паруйра. Паруйру достались кирзовые сапоги, тебя же наградили ягненком. От такой премии ты отказался, потребовал сапоги и себе. Но их была всего одна пара. Я вот к чему. Пойдем, посмотрим в магазинах, не найдем ли тебе такие же сапоги.

В условленном месте встретили В.. Поздоровались, уже не оглядываясь. Подошли втроем к кинотеатру, Седрак взял билеты на вечерний сеанс.

- А сейчас пройдемся по магазинам, - сказал он. - Посмотрим, что там есть.

С легким сердцем втроем бродили по улицам города. Я часто отставал от них и с особым чувством, непонятным мне, наблюдал за влюбленными. Они были созданы друг для друга. Оба высокие, стройные, шли рядом, соприкасаясь локтями. Вели легкий разговор, свободно флиртовали, направляя шаги в долгую совместную жизнь. Не пропустили ни одного магазина. Конечно, искали и сапоги. Что можно было купить в ту пору? Практически ничего. Я вспомнил слова моей учительницы Ерануи Варелджян. Она говорила, что ходить в залатанной одежде нестыдно. Главное, чтобы она была чистой. Поэтому я не стеснялся.

На окраине города, в одном из магазинов оказались нужные сапоги. Седрак предложил мне примерить их и попросил продавца подать. Продавец грубо спросил: "Талоны имеете?" Мой товарищ понял ситуацию и перевел разговор на татарский: "Земляк, на днях я ухожу в армию и хочу братишке оставить в подарок сапоги". Немолодой продавец, обращаясь ко мне по-татарски, спросил: "Наш язык знаешь?"Я тут же нашелся: "Конечно, я с татарскими детьми в Васильевской русской школе учусь". "Хорошо, хорошо", - растягивая слова, он подал сапоги.

Я не помню, во что был обут, но во что-то был. Я натянул сапоги, сделал несколько шагов. Продавец, улыбаясь, сказал: "Якши, якши, балам (хорошо, хорошо, сынок)". Я достал свою десятку и положил

 

- 45 -

на прилавок. Седрак тут же вернул ее мне со словами:

- Носи на здоровье, а остальное не твое дело.

Мне оставалось только поблагодарить его. Старший среди нас посмотрел на свои наручные часы, переделанные из карманных.

- До кино у нас еще есть время. Давайте сходим в ресторан. Город он знал хорошо. Здесь он учился в техникуме механизаторов.

В ресторане было немноголюдно и прохладно. Наш стол обслуживал официант. Меня удивило, что стол накрывает мужчина. Официант предложил спиртное. Седрак, конечно, приняв во внимание своих компаньонов, отказался. Пообедав, мы еще побродили по городу. Седрак купил флакон духов, доставшийся ему не без труда, и дорогие конфеты, преподнес их любимой. Девушка упорно отказывалась, но потом с благодарностью приняла. Гуляние в городе закончили просмотром кинофильма "Щорс". Вечером на попутках вернулись домой

Через неделю я и Ваграм отбыли в Севастополь на учебу. Началась новая, непривычная жизнь - учеба под командой в жестких рамках дисциплины. Я скучал по Пролому, по дому, по матери. В ту пору мне было четырнадцать, а Ваграму пятнадцать лет.