г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренский

Пионерская ул., д. 19

 

Флоренский

Павел Александрович

Сп. 1, Доп. 1

 

1937.IV.20. Соловки. № 98. Дорогая мамочка, 7го апреля я вспоминал тебя, начал было письмо, но по нашим обстоятельствам послать было нельзя. Поздравляю тебя с годовщиной рождения задним числом и надеюсь, что ты не будешь делать упущений в заботе о своем здоровьи. У нас наступила весна, было до + 12^˚ на воздухе, прилетели чайки, зяблики, даже вороны (в прошлом году они не явились сюда), дороги начали подсыхать, а потом задул сев.-вост. ветер, завывающий в оконных щелях, стало и грязно и холодно. На душе соответственно, т. е. не двенадцати градусам, а ветру. Не знаю, от ветра ли, или от разных перемен, или потому, что я начитался «Истории Англии» Юма, из коей явствует устойчивость человечества в одних и тех же пороках и одних и тех же бедствиях на протяжении веков, но в душе мало света. Правда, этому способствует еще наша неспособность выполнить преподанный план работы, слишком напряженный для наших кустарных установок. Одним словом, все содействует мрачности. Стараюсь укрепляться мыслями о вас и работой; усиленно занимаюсь математической работой, но и она идет туго за неимением ни нужных книг, ни необходимого для математики спокойствия. Делаю попытку подойти к созданию новой математической дисциплины, которую называю морфометрия, т. е. измерение формы. Мысль в общем виде проста и ясна, но реализация ее требует проработки большого материала, а это—дело трудоемкое вообще, а в моих условиях и весьма сложное. Кроме того добираю из того немногого, что могу здесь добыть, материалы о водорослях, м. б. когда-нибудь и использую их, изложив в связном виде. Впрочем, печататься мне крайняя неохота, и пишу исключительно для себя и для детей, если только они будут читать мои писания. Крепко целую тебя, дорогая мамочка, поцелуй Люсю, кланяюсь тете. В Москве ли Шура? Если да, то передай ему мой привет.

 

1937.IV.20. Соловки. № 98. Дорогая Аннуля, 15 апр. получил твое письмо № 9 от 20 марта. Не удивляйся, что долго не писал: в этом месяце можно написать лишь 2 письма. Веточку псевдо-мимозы (акации) получил, она напомнила мне Батум, с его улицами, обсаженными этими деревьями, а потому—и

 

детство. Ты меня неверно поняла, когда я писал о маленьком Павлике: я вовсе не огорчаюсь, а радуюсь, что есть у вас предмет внимания и утешения, пусть он и заменяет меня, м. б. когда выростет, то и заменит, если не для вас, то в работе. Ведь наследственность нередко перескакивает через одно поколение. Впрочем, я не хочу сказать, что мои прямые дети не заменят меня. Ты знаешь, как я люблю их и верю в них. Но строение мысли и характера у детей обычно не таково, как у родителей, а ближе подходит к дедам и вообще к поколению через одно. У меня было слишком много научных замыслов, чтобы хватило сил их осуществить. Но м. б. маленькому удастся продолжить нить размышлений, хотя конечно это будет по новому, и пусть будет лучше и в лучших условиях. Оглядываясь назад, я вижу, что у меня никогда не было действительно благоприятных условий работы, частью по моей неспособности устраивать свои личные дела, частью по состоянию общества, с которым я разошелся лет на 50, не менее—забежал вперед, тогда как для успеха допустимо забегать вперед не более как на 2—3 года. Но все это, все таки, пишу не о себе, т. е. не ради себя, а ради маленького,—хочу пояснить, почему я радуюсь вниманию к нему.—Относительно Мика. Да, ему не следует оставаться предоставленным самому себе, да кроме того необходимо, чтобы он набирался впечатлений от природы. Если нельзя устроить ничего другого, то пусть поживет у Коли, но необходимо просить Колю смотреть за ним и не давать распускаться. Пусть летом ведет запись наблюдений над природой, рисует с натуры. М. б. у Коли есть какие-нибудь метеорологические установки, хорошо бы поручить их Мику для систематических наблюдений. А вы постарайтесь воспользоваться весною и летом, чтобы побольше видеть лес, луга, цветы, облака. Ведь это—лучшее, что есть в жизни и самое успокоительное, надо пользоваться. И маленькому тоже можно будет пользоваться, в природе— самое лучшее воспитание.—В одних воспоминаниях («Русск. Старина», 1897, т. 26, ноябрь, стр. 324) я вычитал любопытный факт бытового характера: в XVIII веке диваны (конечно большие, как это было принято и позже) устраивали со ступеньками. Вероятно такие диваны были очень высокие и на них было тепло, как на полатях.—Мне кажется, это лето должно быть жарким и засушливым. Боюсь, с садом у тебя будет плохо, т. к. растениям потребуется поливка. Но не унывай заранее, м. б. мои соображения и ошибочны. Хотелось бы, чтобы было побольше зелени. Налегай на салаты. Очень вкусный салат из звездчатки (Stellaria media), и если к нему будешь прибавлять чего-ниб. питательного (хотя бы молока), то наверно вам он понравится. Детям надо давать побольше свежей зелени, а маленькому— овощей, особенно моркови или, пока, морковного

 

сока. Ты пишешь, что Оле хочется вкусного. Но ведь вкусное делается таковым гл. образом от приправы: необходимо давать пище запах, хорошо прожаривать, придавать остроту или сладость, и тогда самые простые припасы обращаются во вкусные кушанья. Русская кухня страдает от безвкусной, распаренной, переваренной пищи; в средней полосе портят всякие припасы, превращая их в мазучее месиво, без строения, без запаха и вкуса. В этом отношении, посмотри, как умеют готовить на Кавказе: из любого припаса, которого у нас и есть не стали бы, делают восхитительное кушанье, положив туда трав, чего-ниб. для запаха и т. д. Делаешь ли ты детям когда-ниб. мой сыр? Это хорошая приправа к каше, самой безвкусной, и делает ту же кашу или картошку нарядной. А есть надо только то, что по вкусу, иначе еда мало полезна. Поджаривай хлеб, помаж его немного сыром, посыпь укропом—это будет приятный завтрак, не требующий хлопот и возни. Если бы я был с вами, я варил бы вам мармелад—расход сахара в общем остается тем же, если не меньше, а впечатление совсем другое. Хочу сказать: надо уметь жить и пользоваться жизнью, опираясь на то что есть в данный момент, а не обижаясь на то, чего нет. Ведь времени потерянного на недовольство никто и ничто не вернет. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля. След. письмо напишу уже в мае. Еще раз целую.

 

Дорогой Олень, приходит время отдыха, постарайся использовать это время и хорошенько оправиться. При мышьяке совершенно необходимо пить хотя бы немного молока, иначе желудок легко разстраивается и даже может быть легкое отравление, особенно если съесть кислого или соленого, а молоко очень предохраняет от неприятных случайностей. Как я ни нелюблю молока, а иногда, когда дают его с кашей или иначе, все таки съедаю, т. к. надо же поддерживать себя.—Недавно достал «Русские повести XVII—XVIII вв.» под ред. А. В. Сиповского, СПБ, 1905. Там напечатан невероятно нелепый роман «История о Александре российском дворянине». Безвкусное нагромождение немотивированных и безцельных приключений этой повести, равно как и других, живо напоминает мне повествования урок, когда они беседуют между собою, растягивая свои истории на неск. ночей. Но начинается эта повесть тонким замечанием, характеризующим имя Александр. Ему, т. е. некоему дворянину, «всемогущий богъ даровал сына лепообразна юношу, которому равное красоте ево iмя дадеся Александръ». Это «имя Александр равное красоте юноше» сказано очень хорошо (стр. 129) и вполне соответствует написанному мною об этом имени.—Недавно прочел роман Леонова «Скутаревский»¹; о нем много говорили, но, как оказалось, не совсем заслуженно.

 

Основная целеустремленность автора—заразить энтузиазмом строительства. Но автор этого не достигает, ибо он только декларирует таковую, но не показывает. Показать же не может, т. к. взялся за тему не по своим силам и главное не по своим знаниям. Нельзя же давать безграмотную бутафорию и уверять, что это нечто великое: читатель не верит утверждениям автора, не только не доказательным, но порою и смешным. Автор хочет вскрыть психологию научного творчества, привлекает великие имена, на деле же не понимает и не знает этой психологии, не имеет ни малейшего представления о творческом процессе и вместо воплощения научной идеи изображает атмосферу дрязг и преступлений. Насколько выше Леонова Ж. Верн, действительно обладающий научной фантазией и говорящий если и не доказательно, то пробуждая мысль. Замысел весьма ценный—показать как строится научнотехническая идея, как она воплощается в жизнь, как она служит обществу, какой вихрь радости и вражды около возникает. Но этот замысел осуществлен так неудачно, что подвергается опастности быть пренебреженным из за полного несоответствия его самого и его реализации. Автор хочет быть реалистом. Почтенное желание, но оно требует прежде всего и реалистического подхода к изображаемому, т. е. изображения подлинной жизни, а не картонных деревьев вместо леса и намалеванных холстов вместо монументальных стен. Получается иллюзионизм, и притом самый дешевый, подмена реальности голыми утверждениями и явно условными изображениями, не имеющими даже символической ценности. Чтобы понять мою мысль, прочти у Бальзака «Философский камень» (кажется так называется история алхимика). И против нее можно возражать, но какая там плотность и конкретность изображения! — Крепко целую тебя, дорогой Олень. Отдыхай, поправляйся и не забывай папу.

 

Дорогой Мик, ты спрашиваешь, где достать эбонита. Эбонита у меня нет, но было много карболита, который вполне заменит эбонит, только бери не черный карболит (он в электрическ. отношении хуже прочих), а серожелтый. Эбонит был в книжных шкафах и в горке, но не знаю, есть ли еще. О свойствах карболита прочти в книжке «Карболит», мною выпущенной. Построил ли ты себе приемник, как собирался? Кое что для него вероятно найдется у нас дома, но не все. А как твоя фотография? Снимаешь ли? Постарайся не просто щелкать затвором, а снимать осмысленно, то есть интересные предметы и достигая каждый раз определенной поставленной сознательно задачи—запечатлеть тот или другой момент, ту или другую сторону вещи возможно совершенно. Если же задача не решена, то постарайся уяснить себе, почему это произошло, чтобы не

 

происходило впредь. Учись на ошибках, так чтобы чувствовать постепенное совершенствование и овладение техникой. Результаты должны быть не случайные, от тебя не зависящие, а заранее намеченные и достигаемые вполне сознательно. Только тогда будет чувствовать удовлетворение, а кроме того фотографическая техника пригодится тебе, чем бы ты ни стал заниматься впоследствие. Но мне мало хотелось бы, чтобы ты занимался электротехникой. В эту область кинулись все, и мало привлекательного заниматься предметом захватанным, лучше ищи себе новых путей, еще не изъезженных. Крепко целую тебя, дорогой Мик.

 

Дорогая Тика, налетели чайки, но они так взволнованы и кричат, что понять их крика пока совершенно невозможно. Они заняты изгнанием других птиц, кажется ворон, из своих прошлогодних гнезд. Воркуют голуби, тут их достаточно. Но пока никаких вестей о своей дочке от чаек я не узнал и потому жду, чтобы она сама сообщила их мне. Скажи от меня мамочке, чтобы она берегла себя и заботилась о своем здоровьи. Ложусь я поздно, потому что у меня много работы и, главное, чтобы не опуститься и делать хоть что нибудь, имеющее некоторую ценность. Когда ты будешь в моем возрасте, и у тебя будут внуки, то ложись и ты в 5 часов, а пока надо ложиться в 9, в ожидании внуков и правнуков. Если я работаю много, то бодрюсь, а при меньшем количестве работы легко впасть в уныние. Ведь я все время думаю о вас, безпокоюсь, как вы живете и как вам трудно, удручаюсь мыслию о невозможности помочь вам. А ты думаешь это легко? Кроме того, на разстоянии многое представляется более тяжелым, чем если бы видеть собственными глазами.— Пишут ли вам когда нибудь Катя и Нина, или оне ушли в собственные дела и обо всем позабыли? Здоров ли их отец? Кланяйся от меня Кс. Тер., вашей соседке, и ее мужу. Кланяйся бабушке и ан. Ф. Конечно, маленький тебя должен очень любить, я уверен, что ты не ошибаешься. Пока давай ему красивые вещи, цветы, картинки, пусть набирается хороших впечатлений и потом всю жизнь связывает их с тобою. А ты, хитрулька, так и не написала мне, занимаешься ли ты немецким языком с Олей, или отлыниваешь от занятий. Крепко целую тебя, дорогая Тика. Вероятно письмо мое дойдет, когда все занятия у тебя закончатся и ты сможешь отдыхать и быть на воздухе. Еще раз целую.

 

Дорогой Кирилл, как-то я писал тебе о Белом море и об известковых водорослях. К сожалению, на меня напало сомнение: плоские известковые образования, как бы сделанные из ткани, рисунок которых я прислал, не есть ли это Flustra foliacaea, т. е. колония мшанок (Вryozoa). Было бы интересно

 

спросить специалиста. А если это описание справедливо, то тогда и ряд других известковых образований, морфологически (гистологически) весьма близкий к указанному, тоже относится к лишайникам. Но с другой стороны, есть несомненные водоросли, гистологически весьма близкие к этому ряду. Не даром же В. Ф. Пчелинцев (Нуdrozoa и Dasycladасеае мезозоя Крыма, «Тр. Ленингр. О-ва Естествоисп.», т. 55, вып. 4, 1925. Отд. геол. и мин., стр. 69) относит род Solenopora не к водорослям, а к табу-латам, к сем. Моnticoliporidae Nich., а известковые водоросли долго причислялись к кораллам или к полипам и назывались Nullipora (напр. J. S. Gardiner, «Cambridge Philos. Soc. Proc.», vоl. 9, 1898, р. 472) считает коралловые рифы Фиджи, Ратума и Фануфути образованными нуллипорами, тогда как они сложены соленопорами, водорослями. В сущности, границы между водорослями и нисшими животными столь неустойчивы, что и по сей день ботаники забирают целые классы себе, а зоологи— себе. Очень важно вникнуть в вопрос об известковых водорослях поглубже.—Так до сих пор я не знал, чем же занимался ты зимою и как сдаешь свои зачеты. Мне кажется, надо бы подобрать материалы о растениях и животных индикаторах химич. и физич. состояния среды, чтобы увереннее разбираться в условиях образования осадочных пород. М. б. это дело слишком важно для работы ближайшего дня, т. к. надо делать сводку по чрезвычайно обильному материалу, но сделать ее совершенно необходимо. Крепко целую тебя, дорогой Кирилл. Не забывай своего папу.

 

Дорогой Васюшка, на твой вопрос о методах изучения минералов я так и не могу собраться ответить, не могу собраться с мыслями, а книг у меня нет. Поэтому указываю по мере того, как приходит в голову. Следует систематически изучать фигуры травления, они могут дать указания на такие отличия. Затем необходимо изучать процессы гидратации и дегидратации и строить кривые сушки и овлажнения в зависим. от времени, при разных температурах и в зависимости от 1° для предельных значений увлажнения и сушки, каковые значения легко вычислить по ходу кривой. Если ты не знаешь, как вычислять, то напиши, я сообщу.—Характерна также зависимость электропроводности от температуры. Весьма важный признак, в частности вскрывающий наличие мех. примесей— это угол диэлектр. потерь. О том, что это такое прочти в моих «Диэлектриках» и в книгах по электрофизике тверд, тел, напр. Шмант (есть по русски). Вообще говоря диэл. потери измеряются сложными и дорогими приборами, но я придумал простой и оч. точный способ—дифференциальный. Устраивается большой дифференц. воздушн. термометр, пожалуй лучше всего из жестяных банок, соединенных герметически приделанной тон-

 

кой трубкой. К банкам—герметич. крышки, сквозь которые проходят провода, изолированные: в А к ним присоединяется проволока, в В—небольшой (в неск. см²) конденсатор с тонким слоем испытуем, диэлектрика и фольговыми или иными обкладками. Этот прибор укладывается в ящик с ватой, С должно быть видно через прорезь, в С капля. Количество тепла, выделяемое в В уравновешивается теплом в А; зная силу тока и напряжение м. вычислить энергию в А, а след. и в В. Зная диэл. коэф. вещества можно вычислить и угол потерь. Целую тебя.

 

Дорогая Наташа, радуюсь успехам маленького, но к сожалению получаю сведения о нем с большим опозданием, а он вероятно растет и развивается заметно с каждой неделей. Скоро заговорит. Давно ли был таким Вася! Мне представляется, что это было 2—3 года тому назад, а вот теперь и Павлик собирается заговорить. Жизнь пролетает, как сновидение, и ничего не успеваешь сделать за мгновение жизни. Поэтому надо обучаться искусству жизни— самому трудному и самому важному: насыщать каждый час существенным содержанием и помнить, что он никогда не повторится. Наше радио замолкло. Его называют «великий немой», так что я не слышу даже подобия музыки (хотя музыку в радиопередаче, особенно рояль, за музыку вообще не считаю). Перед окончательным онемением громкоговоритель хрипел и шипел, так что постепенно приучал нас не слушать его. Целую маленького, приветствую Вас и желаю радости и здоровья².