г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренской

Пионерская ул., д. 19

 

Флоренский

Павел Александрович

Сп. 1, Доп. 1

 

1936.VIII.25. № 73. Соловки. Дорогой Васюшка, если кто хочет видеть классическую картину ледниковых отложений, то ему следует побывать на Заяцких (точнее Заяицких, т. к. туда монахи ездили за яйцами гагар и гаг) островах. Их три: Большой Зайчик, Малый Зайчик (впрочем почти не меньший Большого) и еще один, названия которого не знаю. Острова эти—конечная морена предпоследнего обледенения, в общем тянущаяся почти в широтном направлении и сложенная ледниковыми грядами, вроде озов, в направлении меридиональном. Общее впечатление от островов—как если бы из лукошка вытряхнули камни. Характерна сортированность валунов, на каждом участке строго определенных размеров. Острова поросли тонким слоем торфянистой почвы, на которой располагаются гипновые, т. е. еще молодые, болота или дерновины из кустарниковых, но по большей части столь прижатых к почве, что получается вид веками подстригавшегося английского газона. Растительность здесь—сплошное царство вересковых (Ericaceae): вереск, толокнянка английская, брусника, голубика, подбел, черника, отчасти багульник, чернуха или вороника, вероятно есть и клюква. Эти заросли вересковых—сплошные, особенно много вороники, покрытой, осыпанной черными, круглыми ягодами. Кстати сказать, эти ягоды считаются ядовитыми, но неосновательно: они лишь невкусны—водянисты, но безвредны и употребляются охотниками при недостатке воды. Монахи изготовляли из них квас.—Заросли вересковых сплошные, особенно много вороники, брусники и голубики. Повыше, на озах, рощицы березы Кузьмичева, полудревесной— полукустарниковой породы. Лишь на юго-западных склонах встречается, но немного, растений иных семейств, отличных от вересковых, а по самому побережью Ю-3—осот и др. песчанолюбивые растения. Очень характерна чрезвычайная низкорослость С-В стороны, при значительно большем росте их же с Ю-3,—очевидное следствие экспозиции солнцу и ветрам. Растительный покров словно выстрижен, как веками подстригавшийся английский газон.—Валуны—из лейкократовых

 

пород, т. е. светлые, или же амфиболитовые, черные. Это серые граниты и гнейсы, кварциты и т. д. или же амфиболитовые гнейсы. Такие породы чужды окрестностям Соловецкого архипелага и Карелии, они принесены либо с Кольского полуострова, либо с темени фенноскандинавского щита. Интересны местами попадающиеся розсыпи валунов—булыжника, совершенно непокрытые растительным- покровом, словно ссыпанные на одну площадь искусственно—голые плеши, более или менее ровные, выложенные булыжником, по внешним очертаниям напоминающие горные потоки. Сперва они казались мне непонятными. Но когда я увидел на Нерпичах (Б. Соловецкий о-в) тройные морские террасы, происхождения безспорного и вида тождественного с Зайчиковскими, то сообразил, что конечно и на Зайчиках эти образования—хорошо перемытые моренные отложения, составлявшие ранее морской берег.—Странно, однако, как подобные образования не заростают здесь тысячелетиями. Но в Соловецких условиях процессы выветривания—атмосферной, водной и биологической коррозии идут поразительно ВЯЛО. Валуны все вообще такие свежие, словно никакого разрушения поверхности не происходило, даже лишаев нет, и лишь местами валуны подернуты либо бурой железистой либо белой кремнистой пленкой. На Зайчиках, там, где начинается почвообразование, слой торфа в большинстве случаев тончайший и из под почвенного покрова выглядывают голые поверхности валунов.—Ручьев, озер, водоемов на островах нет. Но вырытые искусственно ямы, неглубокие колодцы, дают прекрасную воду. Вода эта—не ювенильная и не осадочная, а, видимо, конденсационная, по Фолльгеру и Лебедеву: все тело острова представляет рыхлую конденсационную систему, какой не устроить нарочно. Эти источники представляют яркий пример для подтверждения теории Фолльгера и вместе с тем указывают на практическую возможность получать конденсационную влагу в безводных местностях. В северных условиях подобных опытов еще не ставилось, и описываемое явление дает материал для выводов об источниках водного режима северных районов.—Классически ярко выражены на островах морские террасы, числом не менее трех; вся местность подымается.—На Зайчиках я жил Робинзоном,—бродил, ездил на банде, под веслами и под парусом ради наблюдений над водорослями. Летом было много грибов, но ко времени моего приезда они почти сошли. Ягоды было очень много. Из водорослевых наблюдений напишу об одном, которое б. м. тебе пригодится для палеофитологии. Мною установлено существование в ножке ламинарий годовых колец. Это было зимою. Теперь я занимался проверкою этого наблюдения. Встречается Laminaria digitata до 5-летнего возраста, с ножкою поперечником в З¹/2—4 см.

 

Более старых экземпляров ранее не находил, да и трудно их найти, ибо последнее годовое кольцо 5-летней водоросли очень тонко, и водоросль видимо находится в состоянии угасания роста. В другом же месте находил Laminaria digitata и 7-летнюю, но весьма маломощную, полагаю, что это были гаплоидные экземпляры. Годовые кольца водорослей видны весьма явственно, но на просвет, в тонких (1—2 мм) срезах. Удивительно, что этих колец невидимому никто до меня не отметил (трудно представить себе, что бы просто не заметил).—IX. 14—15. Переписываю это письмо, но сверлит мысль о неполучении от вас писем. Боюсь всего худшего—и стараюсь не думать. Но писать, не зная что делается у вас, очень трудно, особенно когда окружают тяжелые предчувствия. Да, кроме того, мне и не о чем писать— кроме как о природе и ее исследовании, или о литературе. О людях и нравах считаю неуместным, личной жизни, помимо работы у меня нет, дрязги вовсе не интересны. Но меня подвигает мысль, что быть может какие-либо из моих сообщений о природе натолкнут вас на полезное в вашей собственной работе, и я был бы рад, если бы небольшая часть мною сообщаемого была так воспринята. Не получая писем от вас, не могу написать Наташе, хотя думаю о письме. IХ.17—18. В связи с вопросами геохронологии и водорослей, одновременно, вникаю в палеоботанику, конечно лишь по мере доступной здесь литературы. Меня с детства влекли именно те растения, в которых тайным чутьем я угадывал древность: водоросли, плауны, мхи, грибы, папортники, лишаи. Из цветковых однодольные я всегда предпочитал двудольным, и сейчас ощущаю с собою какое-то органическое единство однодольных. Помню, как в раннейшем детстве меня волновало гинко, хотя я не только не знал о его древности, но не было известно и название этого дерева. Впоследствии, когда узнал то и другое, понял свое увлечение. Вообще, явления природы постигаются гораздо раньше знания о них, и знание только формирует непосредственное проникновение в мир.—Целую тебя, дорогой. Дайте о себе знать, хотя бы открыткой, но поскорее.

 

1936.IХ.15—16. № 73. Дорогая Аннуля, как безпокойно жить, не зная, что с вами делается и потому предполагая худшее. Несмотря на многие ясные дни и тепло, здесь весьма чувствуется осень. Солнце закатывается рано, ночи темные, порою холодно, начались шторма и северные сияния. У всех особенно пришибленное настроение. И работа, хотя и поглощает все время, не идет бодро, а работы по существу очень много. и она становится все более ответственной, по мере осуществления замыслов, когда-то, т. е. два года почти назад, казавшихся безконечно далекими от вхождения в жизнь. Мы делаем успехи,

 

умом это сознается, но задачи настолько быстро выростают сами, что чувствуешь все время себя отстающим от хода потребностей. В виде примера успехов посылаю 2 пленки агар-агара, который начинаем выпускать именно пленочным—таким его еще не выпускают нигде, и в этом отношении мы обогнали заграничную практику. Вместе с ними посылаю и свой рисунок водоросли Ahnfeltia plicata, извлеченной мною лично с глубины 1 м при низкой воде (отлив). Мне не пришлось видеть в книгах изображения этой водоросли, и мой рисунок может представлять некоторый интерес. Но сделан он плохо: не было ни приличных красок, ни кисти, ни пера. С этими пленками агара можете проделать опыт: размочите их в воде (напр. в течение ночи) и затем вскипятите до растворения. Если к этому раствору добавите сахара, каких-ниб. ягод или ягодного сока и остудите (в комнате хотя бы), то получится желе. На толстую пластинку надо 200—300 г воды, а на тонкую 150 г. Рисунок передай тому из детей, кто им заинтересуется, но хорошо бы его сохранить.— В тюрьмах и лагерях люди начинают обращать пристальное внимание на приметы, сны, предчувствия. Даже те, кто по своему мировоззрению решительно отрицает все таинственное, настраиваются на мантику *. Постоянно приходится слушать обсуждение снов, появления и ползания паука и прочих примет. Настороженность к знамениям со стороны окружающих действует заразительно, тем более, что

 

постоянно сообщают о приметах и снах оправдавшихся. Так, вот, и я нахожусь под впечатлением грустного сна, виденного несколько (2—3) дня тому назад: видел папу, Валю, еще кого-то и маленького. Его очень люблю и потому этот сон, в подтверждение томительного состояния и дополнительно к твоему молчанию вот уже сколько времени, выбил меня из колеи, так что работа валится из рук.—Несколько дней тому назад получил 2 посылки от С. А.: в одной папиросы, в другой консервы, яблоки, сухари, конфеты и какой-то неизвестный мне сыр, вроде зеленого, но не острый. Передай С. А. мою благодарность за память, но не за посылки, т. к. меня смущает, что он тратится на меня. Все это стоит порядочно дорого, а я ведь живу и могу прожить без баловства. До сих пор ничего не знаю о Кире и Мике. Приехали ли они домой? В каком состоянии и настроении? Доволен ли Мик и изменился ли? Выполнил ли Кира данное ему поручение? На днях я буду писать им, в этом письме и нет места и, кроме того, не хочется писать, покуда не получу сведений от них или об них. 1де мама? Получила ли она мои письма? И вообще вы получали ли последнее время? О себе писать мне нечего, все более или менее по старому, я живу там же, где и жил, работаю примерно над теми же вопросами, здоров, скучаю по вас и безпокоюсь за вас, постоянно думаю о вас. IХ.17—18. Все время так занят то одним, то другим, что никак не могу закончить письмо, да и не пишется от неизвестности. Занят всегда, а результаты не соответствуют затрате усилий. Много внимания отнимает производство. Чуть предоставишь его своим помощникам рабочим, как произойдет что-либо неладное, а постоянный надзор требует пожалуй не столько времени, сколько заботы, и она мешает сосредоточиться на более непосредственном своем деле. Помогает мне молодежь. Обучаю их вести процесс, но он таков, что нужна и постоянная вдумчивость, а этого у большинства нет. При нежности водорослевых продуктов всякая оплошность ведет к порче товара. Приходится стоять над каждым гувернанткой. Впрочем, плохих работников у меня нет, разве только один, молодой художник, у которого в голове лишь живопись и который любит полениться. Мне трудно упрекать его, т. к. всякое дело помимо живописи он считает для себя ненужной обузой; а все таки приходится непрестанно журить его. Со всеми своими помощниками у меня отношения приятельские, так что на муштровку, кажется, обид нет.—Недавно прочел «На заре жизни» и другие воспоминания Водовозовой, той самой, которая сочинила «Жизнь европейских народов». Попался лишь 2-й том. Написано не плохо, т. е. живо, как обычно пишут дамы, но не оформлено. По содержанию же безконечно знакомо. Ведь многие из окружавших меня в детстве принадлежали к тому же поколению, что и Водовозова и при-

 

 

близительно к тому же кругу деятелей 60-х—70-х годов. В повествовании Водовозовой я увидел все те же стереотипные выражения и те же стереотипные идеи, которые надоели мне до отвращения с детства. От 101 дамы в детстве я слышал то, что читал у Водовозовой. Насколько воспоминания С. И. содержательнее и интереснее Водовозовских. Кстати, напечатаны ли первые? Кланяйся от меня их автору и скажи, чтобы он был здоров и бодр.—Мне хочется писать тебе о детях, и не могу, т. к. ничего о них не знаю. Неужели никто не может написать хотя бы открытку? Вероятно, ты не представляешь, как угнетает полная неизвестность относительно того единственного, что дорого. У меня только и мысли, что об вас. М. Б. вы не получаете моих писем. Если так, то что же делать, хоть вы сами пишите. По мере возможности я пишу, но ведь отправка зависит не от меня. Или вы этого не понимаете? На ближайших днях напишу детям. Теперь я смогу писать по 3 письма в месяц, вместо прежних 4-х. Кланяйся маме и сообщи, как ее здоровье. Поправилась ли Оля, или голова болит по прежнему. Как глаза у Мика? Вчера был немного а лесу, все пылает и рдеет, здесь осенние краски особенно ярки и разнообразны. Но [у] меня такое безпокойство за вас, что даже любимая осень оставляет безучастным. Время стоит редкое для Соловков—чисто бывает солнечно, часто тепло, дождит изредка и по-малу, даже туманы не затягивают пеленой горизонта. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля, и вас всех.