г. Загорск (б, Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренской

Пионерская?19

 

1934.III.1. Сковородино, ОМС. Дорогой Кирилл, в прошлый раз я не усgел написать тебе, и потому пишу тебе первому

 

сейчас, с утра. Вот уже десять дней прошло, как мы приехали на ОМС, т. е. Опытную Мерзлотную Станцию, но время это пролетело так, что его и не заметили. С утра, т. е. с 8 часов и до 12,12¹/2, 1 ч. ночи нахожусь в лаборатории, выходя из нее только, чтобы пообедать и изредка—на ¹/2 часа заснуть после обеда. Изредка выходим наружу, посмотреть на великолепную развивающуюся рядом со станцией наледь. Станция—небольшое учреждение, из нескольких домов, каждый из которых раза в 2 больше нашего, или вроде нашего. От лаборатории до столовой шагов 30, шагах в 30—дом, где живет директор. Только до бани подальше, минут 10 ходу, если не менее. Комната, в которой живем отделена перегородкой от помещений лабораторных. Как видишь, здесь все близко и под рукою. Всегда я мечтал жить непосредственно рядом с лабораторией, в тишине и подальше от города. Но исполнение желаний приходит, можно сказать, всегда с неожиданной стороны; так и в настоящем случае. Правда, лаборатория только организуется, ни приборов, ни реактивов нет. Но пока что мы пользуемся местными рессурсами*—морозом. В холодильном шкафу, пространством между двумя оконными рамами, но специально устроенными, морозим воду и грунты во всевозможных комбинациях. Наблюдаю процессы кристаллизации, делаю зарисовки, многое уясняется и этими примитивными опытами. Малость и скудость лаборатории, пожалуй, приятны, по крайней мере в моем вкусе. Очень интересны образующиеся здесь наледи, ростущие * изо дня в день. Столярную мастерскую заделало льдом уже более чем на половину высоты. Вспухают большие и малые ледяные бугры. Лед постепенно завоевывает территорию и быстро растет вширь и ввысь, словно пухнет. Из трещин, образующихся на нем, выбрасываются газы, выступает вода. При вскрытии ледяного покрова на особенно приподнятых местах из отверстия бьет фонтан, например на 70 см. Местами выступает какой-то минеральный раствор, покрывающий пушистым налетом лед, какой-то карбонат, но, вопреки ожиданию,— не кальция. Образуются сложные системы мощных трещин в ледяной толще. Наледь угрожает полотну железной дороги и подбирается к столовой для рабочих. Как видишь, происходит много интересного. Разрез наледных бугров, правда подслеповатый и черезчур мелкий, можешь посмотреть в «Физической Теологии» Мушкетова, изд. 3-е.

Во главе ОМС стоит Н. И. Быков¹, физико-математик и инженер, ранее работавший на Севере, в Игарке. Он много видел в области мерзлоты и разсказывает поучительные вещи. К тому же он недурно рисует, так что его разсказы сопровождаются показыванием зарисовок, очень интересных, например северного сияния. Н. И. человек культурный, приятный в обращении,

 

и с ним можно работать. Живет он тут с семьей. Старший сын где-то работает, 2-й Кирилл похож на Васю, 3-й Игорь—вроде тебя, далее идет девочка Ира—вроде Оли и наконец мальчик Коля, похожий на Мика. Но все они немного моложе вас, года на 3, кроме самого старшего, которого я не видел. К нам Н. И. и его жена² относятся очень ласково, балуют угощениями и всем, чем могут- Н. И. дает мне свои книги, краски, нарисовал мне ледяные холмики и наледи, получившиеся из обледенелых маревых кочек, даже принес цветные карандаши Коли.

Жизнь тут, по крайней мере пока, тихая, но напряженная. Ничего не поспеваешь сделать; отчасти это происходит от неналаженности лаборатории, отчасти же—от того, что слишком сложны задачи. Целую тебя, дорогой; не забывай, пиши. Ведь я все время скучаю без вас и о вас безпокоюсь.

П. Флоренский

 

1934.III.2. Сковородино. Дорогая Аннуля, когда же я получу от вас весть, как вы живете и благополучны ли. С переездом в Сковородино связь прервалась, но я надеюсь, что она здесь будет впоследствии более надежной. О том, как я живу здесь, ты уже знаешь из письма Кире. Добавлю только, что нас закармливают, как на убой; за последнее время я так растолстел, что самому противно. Живем хотя и напряженно в смысле работы, но очень тихо и мирно. Пока что сижу почти исключительно в лаборатории, делаю опыты, зарисовываю как умею полученные результаты различных промораживаний, пишу, вычисляю, часто беседую на разные научные темы с Н. И. Быковым и с другими, обсуждаю постановку опытов с П. Н., участвую в заседаниях—научных, технических («производственных») и прочих, делаю указания нашему помощнику. Таковым оказался волею судеб П. К. Старикович из Посада, учившийся в женской гимназии и на несколько лет (по возрасту—на 4) старше Васи. Он, Старикович, припоминает фамилию Васи, но лично его не может вспомнить. Вася скажет, не учился ли этот мальчик при нем, в одном из старших классов. Недалеко от Сково-родина оказался проф. Сузин³, от которого я получил недавно поклон. Кира, наверно, помнит Сузина по Москве. Вообще, здесь на БАМе знакомых легче встретить, чем в Москве, и кроме того все оказываются более приветливы, чем в Москве.

По приезде в Сковородино я послал Тебе несколько денег; сообщи мне, получила ли ты их. Теперь я переслал переводом, так что надеюсь на более быструю и более верную доставку. Было бы неприятно, если бы то немногое, чем я могу помочь вам, не доходило бы до вас.

 

Ничего не знаю я и о судьбе доверенностей, послал их уже давно, из Нанагр. Судя по твоему письму заключаю, что ты наконец-то получила эти доверенности, но удалось ли их привести в действие—не знаю.

Если бы не безпокойство за вас, меня не оставляющее никогда, и не печаль по разлуке с вами, я бы сказал, что очень рад избавлению от Москвы и доволен своею жизнью здесь. Работа при отсутствии необходимой литературы и приборов, конечно, не может итти достаточно успешно» но я предпочитаю менее успешную работу, лишь бы не было толчеи и дергания, от которых в Москве за последнее время не было житья.

В здешних краях, кроме москвичей, встречаю немало кавказцев или живших на Кавказе и вспоминаю с ними места, знакомые им и мне. С одним полугрузином думаю освежить в памяти то, что я когда-то выучил из грузинского, но сейчас начисто забыл. Зато сильно опасаюсь за свой русский язык. Тут везде столько слышишь не то украинской, не то полу-украинской речи, или полу-белорусской, что неправильные обороты и нерусское произношение перестают резать ухо.

Предметом моих занятий и интересов служит действие мороза на почву и на воду. Получаются при замораживании красивые ледяные кристаллы, своеобразное строение льда; наблюдать эти тонкие явления и убеждаться, что в них никто ничего не понимает радостно. Хотелось бы показать детям и тебе все это, хотя вы и сами достаточно снабжены холодом, чтобы проделать такие же опыты. Мои старые работы в родственных направлениях пригодились; однако досадно, что нет материалов, уже наработанных, которые можно было бы доработать и привести в порядок.

Очень скучаю по тебе, моя дорогая, особенно вечером, когда работа кончается или когда я остаюсь, уже часов в 12 ночи, один в лаборатории. Мне тяжело, помимо всего прочего, думать, как тебе трудно справляться со всеми делами и людьми. Правда, я всегда был плохой помощник тебе в хозяйстве и устройстве домашних дел, но все же иногда немного отвлекал тебя от дум об них. Вот потому-то и прошу тебя стараться быть бодрее, зная, что я все таки с тобою, и заботиться о своем

здоровье.

Из положительных сторон Сковородина еще надо упомянуть баню. В Свободном, при множестве людей и недостатке воды попасть в баню было то же, что выиграть в лоттерее *. Тут же баня каждую 7-дневку, и притом уютная деревенская банька, на 2—3 человека. Припоминается с ней деревня—какое-нибудь Толпыгино или Кутловы Борки.— Крепко целую свою дорогую.

 

1934.Ш.2

П. Флоренский

 

 

1934.III.3. Дорогой Вася, писал я тебе несколько раз, но не знаю, получил ли ты мои письма. Поэтому писать трудно, боишься повторяться, а в то же время не уверен, что ранее написанное дошло до тебя.

Здесь, т. е. на ОМС (Опытная Мерзлотная Станция) в Сковородине нам живется хорошо—тихо и мирно. Сидим целый день в лаборатории. Наружу пока выходим очень мало, т. к. торопимся проделать ряд опытов, для которых необходим мороз, а морозы и здесь, к сожалению, идут на убыль и приходится предвидеть, что в скором времени этого главного ресурса придется лишиться. Правда, надеемся к лету построить в вечной мерзлоте изотермическую лабораторию; но температура там будет примерно до —1,5°, а этого для опытов недостаточно. Сегодня обсуждали вопрос несколько странный для области вечной мерзлоты,—как бы завести холодильную установку. Но удастся ли ее добыть—большой вопрос.

Размышляю о природе воды и процессе образования льда. В настоящее время надо считать общепринятым, что вода, находящаяся в природе, вовсе не есть Н₃О, а—тройной раствор, состоящий из молекул гидрола, или паровых (Н₃О), дигидрола, или водяных (Н₂О)₂, и тригидрола, или ледяных (Н₂О)₃. Относительное содержание этих трех компонентов воды меняется с температурою, давлением, наличием электролитов и, вероятно, с различными физическими условиями помимо вышеуказанных. Лед образуется из молекул тригидрола, но содержит между кристаллами включения гидрола и дигидрола. Вот, в связи с этим составом воды, надо обдумать и процесс ее кристаллизации, т. е. кристаллизации льда из водных растворов льда (при 0° тригидрола в воде содержится около 30%).—Мне представляется теория кристаллизации, как образование особого электрического поля кристаллизации, направление силовых линий которого предопределяет направление осей кристаллитов и наростание * их. Эти линии, как думаю и как следует из ряда опытов, начинаются на поверхности твердого тела и заканчиваются на ней же, причем границу жидкой массы следует рассматривать как двухмерное твердое тело. И, как полагается силовым линиям вообще, линии кристаллизации должны быть ортогональны к пограничным поверхностям.

Вот, дорогой, что занимает меня сейчас, если не говорить о вас, постоянно присутствующих в памяти и представлении. Кроме экспериментации с водою занимаюсь также разными методологическими вопросами, преимущественно из области теплоты. Готовлюсь к опытам по устройству электрических заземлений в мерзлоте, пока задержки в скважинах или, точнее, в шурфах. Вблизи от станции разыгрываются весьма интересные явления—наледи, бугры, трещины и т. д. Пока еще я осматривал только 3 наледи, но надеюсь в ближайшем как-нибудь

 

уплотнить время и заняться наблюдениями вплотную.—Писем от вас пока не получаю, вероятно они лежат в Свободном, и со дня на день жду их. По вас очень скучаю и безпокоюсь. Крепко целую тебя, мой дорогой. Заботься о своем здоровье и старайся не переутомляться. Маме я пишу о том, что у меня оказался здесь помощником П. К. Старикович, учившийся в Посадской женской гимназии, но вероятно несколько старше тебя: помнишь ли ты его? Еще раз целую тебя.

П. Флоренский

 

В ящике моего стола, в коробочке, хранится набор хороших карандашей, графитовых, разной мягкости. Возьми их себе для зарисовок по минералогии и петрографии: хорошие карандаши много помогают, если уметь пользоваться в каждом случае карандашом соответственной мягкости.

Дорогая Тика, порозовели ли твои щечки? Жду, когда ты сообщишь мне, что они стали совсем розовыми. Почему ты не напишешь мне, как живет мамочка? Поручаю тебе смотреть за нею, чтобы она лечилась и чтобы была веселой. Что ты теперь читаешь? Мне хочется знать, как идут твои уроки немецкого языка и музыки. Вероятно, ты теперь стала хорошо играть.

У нас тут значительно потеплело, хотя и бывает небольшой ветер. Ночью порядочно морозит, до 25° и более градусов; но в здешних странах говорят, что при 20° мороза уже каплет с крыш. Появились на небе тонкие облака, но тем не менее целый день по прежнему солнечно. Как живет бабушка? Кланяйся ей от меня и пожелай доброго здоровья. Будь с ней поласковее. (Имею в виду бабушку посадскую, а не московскую, которую ты, пожалуй, не видишь).

Мне тут приходится понемногу рисовать,—зарисовывать различные опыты. Вот только карандаши цветные неважные, да и их-то взял у своего сына Коли, моложе тебя возрастом, директор нашей станции. Когда будет случай (я напишу об этом особо) то пришлите мне какие-нибудь старые акварельные краски, какие не жалко, если они потеряются.

Часто я представляю себе тебя; однако, думаю, что за год ты сильно изменилась и выросла, так что я представляю тебя неверно.

Бывает ли у вас Васин товарищ? И много ли ты шалишь с ним?

Дай от меня Самику какое-нибудь угощение. Наверное он постарел сильно и оброс шерстью до глаз.

Крепко целую свою дорогую дочку и прощу ее быть здоровой и веселой, а также не забывать своего папу.

 

1934.III.3

П. Флоренский Сковородино

 

1934.III.3. Дорогой Мик, в прошлом письме я обещал тебе написать о размерах снежинок. Эти размеры бывают в разных случаях разные, но вот несколько примеров.

Одна снежинка оказалась весящей в среднем 1\10 милиграма*; это—крупная снежинка. Таких на вес одного гривенника—приходится от 15 до 20 тысяч. Более мелкие снежинки весили в другом случае около 1\150 милиграмма, и на вес одного гривенника их приходится от 200 до 300 тысяч. При толщине снежного покрова в 1 метр на столб с основанием в 1 квадратный метр приходится от нескольких миллиардов до нескольких десятков миллиардов снежинок. Еще при одном измерении, когда снежинки были поперечником в 1,15 миллиметра, каждая из них весила около 1,1 миллиграмма.

Когда замерзает вода в сосуде или в водоеме, то образуются столбики, которые направлены нормально (перпендикулярно к поверхности, ограничивающей воду). Вот, например как располагаются эти столбики в ледяной корке, образовавшейся в фарфоровой выпарительной чашке.

Внутри воды образуется линза мутного льда, в которой проходит разделяющая линзу на две части поверхность смерзания идущего сверху с идущим снизу. На поверхности воды образуется выступ, холмик, так называемая наледь. Обычно на наледи образуются трещины, видимые на ее поверхности.

Как идут твои занятия по музыке? Меня этот вопрос очень интересует, так как очень хочется, чтобы ты научился играть. И еще, как немецкий? Учись, дорогой, пока можно, чтобы потом приступить к работе подготовленным. Еще мне хотелось бы,

 

чтобы ты хоть немного рисовал и приучался бы делать записи рисунками и иллюстрировать свои мысли. Имей при себе записную книжку, карандаши и резинку, а еще лучше—цветные карандаши и на прогулках делай наброски разных более или менее интересных явлений: стволов, грибов, скал, цветов, может быть (хоть это и трудно) птиц, следов животных и прочее, что встретишь.

Целую тебя, мой дорогой мальчик, работай, учись, берегb мамочку/

П. Флоренский

 

1934.III.1,3. Дорогая Оля, давно-давно не получал от вас писем. Вероятно они застряли в Свободном, и пока еще мне не доставлены. Надеюсь все-таки, что их привезут когда-нибудь. Вероятно вы теперь уже получили мои письма с новым адресом. Пишите поскорее, а то я скучаю без известий и безпокоюсь за вас.— О том, как я живу в Сковородине ты узнаешь из письма Кире. Тут жить и работать хорошо. Кормят очень усиленно, так что мне даже бывает неприятно от больших порций, когда вижу их перед собою.

Присылаю тебе несколько образчиков коры лиственницы. В высохшем состоянии они утратили яркость своей окраски; но думаю, если ты их увлажнишь водою, то она отчасти воз-становится. Весь двор у нас (работают плотники) усеян розово-пурпурными и пурпурными кусочками и полосами; приносят дрова, и они словно накрашены сбоку пурпуром, а для растопки служат ленты, кучей лежащие в железной лоханке. Этот пурпурный цвет редок в природе и не даром считался в древности священным и составлял преимущество императоров. А тут у нас—все в пурпуре, и пурпур валяется под ногами.

П.Н. занят оживлением животных и растений из льда. Сегодня, после вчерашняго оттаивания, жизнь в воде из льда начала уже пробуждаться, и в частности диатомеи зазеленели. Мечтает найти мамонта или носорога, а пока что ищет дафний и коловраток. Нужно сказать, что в здешних местах не только удивительно безлюдно, но и удивительно безжизненно. Птиц совсем не видать, каких-нибудь следов—тоже. Даже собак и кошек очень мало. Может быть, и даже вероятно, летом местность оживет, но все же здесь безжизненно. Цветы, говорят, красивые и яркие; но деревья—довольно жалкие, медленно растущие, хилые,—явно угнетенные мерзлотою под их корнями. Весь пейзаж, особенно зимою, напоминает что-то лунное.

Напиши мне, дорогая, как идут твои занятия. Ведь меня очень занимает этот вопрос, а я, особенно за последнее время, в полном неведении. Дает ли тебе музыкальные советы М.В. ? И вообще, успешно ли ты движешься в музыке. Хотелось бы послушать, как ты стала играть теперь. Здесь музыки нет

 

никакого подобия, если не считать проведенного вчера или позавчера в столовой радио, которое издает какие-то стоны и шумы, к счастию, настолько слабые, что громкоговорителя на разстоянии нескольких шагов почти не слыхать Инструмента нет и никто не играет. Но я утешаюсь мыслию, что вы играете и слушаете игру Кланяйся от меня твоей учительнице

Смотришь ли ты книги по ботанике? Почаще смотри на рисунки, чтобы глаз привык к растительным формам и они стали родными и привычными Тогда само собою сложится в уме обобщение и схематизация, и ты станешь не только видеть растения, но и понимать их форму От понимания рождается предвидение заранее знаешь, как должно происходить явление, как строится форма, как связаны отдельные ее части Это-то предвидение и увенчивает опыт и изучение, оно-то и дает удовлетворение Но чтобы достигнуть его, необходимо предварительно много смотреть, впитать в себя образы, жить вместе с ними Очень хорошо сделаешь, если будешь и рисовать растения, как с натуры, так и с рисунков Нет надобности стремиться к внешнему сходству, к натурализму при рисовании надо обобщать, если хочешь подводить формы под геометрические схемы, вдумываться в них

Целую тебя, моя дорогая. Не забывай своего папу

 

П. Флоренский