ЛИЧНЫЙ ПОКОЙ - ПРЕЖДЕ ВСЕГО

С билетом в руке я вышел на перрон за пятнадцать минут до прибытия поезда. Правду сказала кассирша: поезд пришел с опозданием всего на тридцать минут, мои глаза встречали его жадно. Замелькали перед глазами номера вагонов и онемелые лица проводниц.

Нетрудно заскочить в вагон без клади в руках. Прошел мимо толстой тети в железнодорожной форме, тетя оглядела меня подозрительно. В вагоне потная духота, как в этапной камере, но широкие окна и много света. Сдвинулись с места запыленные акации вокруг вокзала, промелькнули редкие проезжающие на низком перроне - кто куда, а мы в Пензу. Вот она моя полка у закрытого окна, не мешкал -вытянул на ней свое худое тело. Слушал, как подо мной возмущаются пассажиры, понижая голоса: что одна уборная заперта, а другая немытая, полы не подметены, стекла не протерты, вентиляция не работает.

Пожилой мужчина предлагал проводнице убрать казенные одеяла, сложенные на его боковушку, ему надо прилечь.

- А куда я их дену? - возражала толстуха. - Если бы зима, разобрали бы пассажиры: сейчас жарко - никто не берет.

Женщины из соседнего купе не знали, куда уложить свои вещи, рундуки под ними оказались загружены тяжелыми картонными ящиками, неизвестно чьими. Попавшие в последнее купе рядом с уборной чувствовали себя отверженными и тоже возмущались.

Проводница крикливо всех успокаивала:

- Замки сломаны, поэтому и не открываются окна, - говорила она двум парням, любителям свежего воздуха. - Всем не угодишь, одним душно, другим дует. Я сама задыхаюсь вторую неделю без напарницы.

- Все знают, что вонь из туалета, - голосила она в последнем купе, - вы не первые здесь, когда берете билеты, молчите, только бы уехать, а здесь возникаете. Переходите в купейный вагон с доплатой.

Проводница объяснила, что второй туалет неисправный и вообще слесарь у них пьющий, даже кипятильник ему починить некогда. Посоветовала женщинам с кладью:

- Под столик свои вещи поставьте, своим ногам место найдется... В какое мгновение я заснул, не заметил - ушли голоса. Тряский плацкартный вагон неслышно постукивал, несясь в пространстве. Мне приснился скуластый казах, завхоз шестой Аркалыкской. Он бегал за мной нагишом по бане и кричал:

"Спину не хочешь потереть, расчувствовался в ПКТ". Вдруг он надернул форменные штаны и голосом опера Агеева объявил: "Пятнадцать суток за отказ от работы".

Прошли душный день и прохладная ночь. Очнулся от сна, кода возник переполох в поездной бригаде. Проводницы побежали по проходу с бумагами, наша стала подметать вагон. Посоветовала дядьке, сидевшему за боковым столиком, пересесть на среднее место и снять шляпу. Крикнула по вагону:

- Второй туалет открыт, пользуйтесь.

Промелькнул поездной бригадир с озабоченным лицом. В вагоне появилися ревизор.

Он шел по проходу, приглядываясь к пассажирам, краснолицый, брюхатый с пьяными глазами:

- Чьи вещи наверху?

Только что дядька, пересевший с бокового места на среднее и снявший шляпу, помогал старухе-пассажирке заталкивать на багажную полку узел с постелью:

- Мои, батюшка, перина тама.

- Плати штраф, бабка, за негабаритность.

- Чего, батюшка, я ведь с билетом! И не сама я туды положила, вот спасибо человеку, это он.

Дядька без шляпы застенчиво улыбнулся, у него, как видно, было не в порядке с проездными документами.

- Плати штраф, бабка, - повторил ревизор, не обратив внимания на дядькину улыбку.

- Она колхозница, двадцать рублей пенсии получает, - возразил я. Ревизор круто повернулся ко мне, так что брюхо колыхнулось под тонкой светло-синей форменной рубашкой.

- Ваш билет.

- У проводницы.

- Документы есть?

Он оглядел меня вдоль по полке, понял, что перед ним лагерник, и пренебрежительно отвернулся. Быстро разделался с бабкой, сунул ей в кулачок квитанцию.

Потом ревизор и проводница долго ходили по вагону, считали места. Он выговаривал толстухе за мешки с грязным бельем и за то, что полы не вымыты. Проводница торопливо оправдывалась, ни разу не сбившись с угодливого тона. Наконец ревизор отбыл восвояси.

- Досталось Вам, - посочувствовал я проводнице. Она махнула рукой.

- Этот без пятерки не уйдет.

Успокаивающее развлечение - глядеть в вагонное окно, лежа на верхней полке. Проносились мимо деревья и кустарники, мелькали бетонные столбы подвески. Разворачивались зеленые перелески и желтые убранные поля: вчерашнему лагернику все внове. Глазел на людей у вокзалов, не похожих друг на друга, разно одетых. Женщины разгуливали по перронам, тщеславясь молодостью и нарядами. Мужчины пили пиво у киосков, не обращая внимания на милиционеров. Для отпущенного из зоны в краткосрочный отпуск - это люди из другого мира, где пока что есть личная собственность и даже семья.

В Пензе мне удалось взять билет до Рязани, на поезд, который шел из Баку или из Тифлиса. Проводник указал на верхнюю боковушку. Я расстелил матрас и лег. Не спал. Далеко ли ехать Пенза - Рязань? Подошел проводник.

- Бери постель.

- Не надо, мне недалеко.

- Ты куда едешь, постель не берешь?

- С вами до Рязани. Еще раз подошел:

- Тебе сейчас сходить, Ряжск.

- Мне до Рязани.

- Читай: Ряжск. - Он сунул мне под глаза доплату.

- Вы сами лучше читайте: доплачено до Рязани, Видите, Рязань - мягкий знак на конце.

- Это не мягкий знак, это Ряжск. Уходи в общий вагон, постель брать не хочешь.

Он высадил меня в Ряжске. Такой крепкий неизработанный горец, понадобился ему мой рубль за постель! Неохота мне было идти в общий вагон. Там тоже фартовый кавказец, объяснись с ним, ему пассажир с доплатой тоже ни к чему. Доехал до Рязани на рабочем.

Совсем стемнело, когда рязанская электричка, идущая к Москве, остановилась у площадки "Удельная". Смогу ли найти своего лагерного приятеля? Помню "Кривоколенная улица" и дом помню на вид, если бы днем - нашел бы сразу. Двухэтажный с двумя верандами одна над другой.

В лагере мы дружили, делились пайкой хлеба. В заключении легче дышится, если несколько человек тянут срок вместе, помогая друг другу. Теперь мой приятель - преуспевающий делец, церковный староста. Три года тому назад меня взяли недалеко от его дома. Аркалыкская зона начиналась в Удельной.

Едва ли Михаил донес на меня тогда. Скорей всего, сболтнул в райотделе какому-нибудь милицейскому покровителю, когда улаживал церковные дела, что у него незванный гость из лагеря.

Найти дом приятеля оказалось нелегко в переплетении темных деревенских улиц. Ночью все представляется по-другому, ночью я ни разу не был у Михаила. Дважды или трижды прошел по нужной мне улице. Огни в домах гасли, собаки

 

перестали лаять. Хотел уж вернуться к остановке электрички и пересидеть где-нибудь до утра.

Все же нашел дом за деревьями в стороне от улицы. А зачем мне это. Бродить по спящему поселку, стучаться в дверь, за которой никто меня не ждет. Просто не знал, куда податься с непривычки к скитальческой жизни, а еще надеялся: "Миша денег даст на освобождение, он богатый". Не собирался пенять ему, считал, что меня взяли не по его доносу.

Кнопка звонка ушла глубоко от резкого нажатия. Слышно, что у дома, стоящего уединенно, звякнул звонок, а может быть, в ушах зазвенело. Несколько раз нажал кнопку, приложился глазом к щели в заборе, ничего не видать,темно.

Вспыхнул свет у крыльца, надеждой трепыхнулось сердце. Сколько раз с той ночи в Удельной мне довелось ощущать этот трепет: "Дома, сейчас откроют, впустят, напоят чаем, дадут ночлег". По дорожке к воротам зашаркали шаги.

- Кто там? - Ольгин голос.

- Это Юра.

- Какой Юра?

Она не узнала меня по голосу. Щелкнул замок, калитка приоткрылась.

- Здравствуйте, Оля, не узнаете?

- Узнаю.

- Я только что приехал и негде переночевать.

- Михаила Петровича нет дома, а без него я Вас не пущу.

Калитка со стуком захлопнулась перед самым моим носом. Минуту оставался перед запертым входом, торопливо шарил в мозгах, искал нужное слово, как в сказке: "Сим-сим, открой дверь". Слово не нашлось. Свет у крыльца потух. Из темного двора настойчиво облаивал меня сторожевой пес. Надо уходить. Побрел к железнодорожной площадке, хоть и знал - до утра в Удельной не остановится ни один поезд.

Ночь оказалась прохладной. Возбужденный отказом дать ночлег, разогретый хождением по кривоколенным улицам, я не сразу почуял холод. Прилег в кустарнике у линии, глядел в черное небо, полное звезд, и задремал. Проснулся от того, что дрожал всем телом, а до утра далеко: созвездия поворачиваются медленно. Половину ночи бегал туда-сюда в узком проходе между кустами, руки в рукавах лагерной куртки. Мертвенно сиял над моей головой ковш Большой Медведицы.

Солнце клонилось к закату, Таруса затихала. По-вечернему запахла пыль на дороге. Автобус подвез меня к улице Пушкинской. Теперь осталось недалеко пройти к знакомому дому, куда мне надо. Оставил свой узел во дворе у входной двери, чтобы не тащиться по сеням, налегке пошел в прихожую. В доме стояла духота, в дальней комнате наяривало радио.

Какие-то люди выскочили навстречу, узнали, что перед ними лагерник и хочу напиться. "Да вот вина выпейте." Это оказались гости моего лагерного приятеля. От вина отказался - пришел по делу.

Выбежала из комнаты Валя, стрельнула в меня нагловатым взглядом.

- Иди сюда, - громко позвала, - Володя.

Она пошла на террасу. Втроем мы расселись на сломанных стульях, помолчали.

- Зачем приехал? - спросила Валя. Мне пришло в голову предположить, что беседа будет короткой.

- За деньгами.

- Деньги не отдам, - она глядела мне в глаза. - Деньги за твой дом Виктор подарил мне.

- Ценный подарок.

- Не ехидничай, это не твои деньги, напопрошайничал. Я их истратила на правозащитную деятельность.

- Ты сказала Виктору, что оставляешь деньги за мой дом у себя ко дню освобождения Володи.

- Мне дали сто рублей из Солженицынского фонда, - возразил Валин муж.

- Виктор врать не будет. Он сказал мне, что вы отдадите, когда освобожусь, мои деньги или отдадите мне ваш дом на улице Ленина.

- Мы послали тебе доверенность на дом в Рождествено, - возразил Володя.

 

- Доверенность на шесть месяцев срок уже истек. Давайте деньги. Не требую четыре тысячи, ни половину, как требовал Виктор. Отдайте тысячу пятьсот.

- Ни копейки не получишь, - вскричала Валя. - Нам деньги самим нужны. На этот выпад у меня не нашлось, что возразить, повернулся к Валимому мужу. - Ты сейчас устроен, Володя, а я только что из лагерных ворот. Ты сам

"отсидент", знаешь, как трудны первые месяцы на свободе.

- Заткнись, страдалец! - кричала Валя. - Нашел благотворителей. Разговаривай с Виктором на эту тему. - Она распалялась, как прочищенный примус.

- Вы мошенники! - кричал я.

- А-а, он меня мошенницей назвал! - Валя вскочила. - Сейчас глаза выцарапаю. Вон из моего дома! А ты чего молчишь, твою жену оскорбляют! - Она подскочила к мужу, казалось, с тем же намерением - выцарапать глаза.

Я встал пошел, как велели, вон:

- Шкурники.

- Он меня шкурником назвал! - возмутился мой лагерный приятель. - Сейчас ему по шее дам. - Он вышел за мной на крылечко, по шее не дал, молча коробился у дверей.

Мне осталось взвалить свой узел на плечи и двинуться к калитке.

- Подавитесь вы моими деньгами.

Володя и Валя дважды отсидели в лагерях по ст.70. За "антисоветскую деятельность". Быстро разделались со мной эти обличители-правозащитники. Такой неотразимой бессовестности не приходилось мне видеть даже среди уголовников. Надеялся, едучи в Тарусу, в глаза глядя, обобрать не посмеют. Смелыми оказались.

Так я раздумывал, таща на спине свой узел по пустынной дороге. Поднимал пыль  лагерными  ботинками.  Тема для  раздумий  беспредельная:  что предпочтительней - честь или бесчестье, совесть или бессовестность? Глубокие мыслители разрабатывают тему тысячи лет каждый со своих позиций. Как видно, дело еще далеко не закончено.

Однако некогда задумываться о мелочности бытия: солнце садится, из-за горизонта, окаймленного частоколом дальнего леса, на небо выдвигается тяжелая туча. Нужно где-то отдохнуть. Усталость валила с ног. В животе пусто, с утра ничего не ел, можно сказать, с вечера, если не считать утреннего чая. Но еще больше мне хотелось напиться. Хорошо, что оказался на окраине Тарусы - место знакомое. Рядом слева от дороги стоял березняк, недалеко есть источник. Надо сворачивать под березовую сень - иного укрытия не найти.

В березняке установилась тишина, вечерняя, успокаивающая. Сухой сумрак уютился между стволами берез. Сразу нашелся укромный уголок в поселке. Теперь развязать свой узел и развернуть спальник. Похвалился перед собой своей догадливостью, которой у меня не было. Так уж водится, люди склонны хвастаться тем чего у них нету.

Одно мгновение нужно, чтобы расстелиться. Спальный мешок источал запах нового стеганого одеяла: "Молодец, догадался купить спальник". Теперь растянуться, расслабить мышцы и глядеть вверх, где баюкающе покачиваются верхушки берез, колеблемые вечерним ветерком.

По телу разливалась блаженная истома: мало надо усталому путнику! Прилег и думы уходят прочь, в голове один баюкающий звон. В поднадзорное время мне не раз приходилось бывать в этом березовом леске, кругом чисто и сухо, вода в овраге.

Посерело, мимо меня по коровьим тропкам пошло по домам стадо. Встречаться с пастухом не входило в мои намерения. Он прошел стороной с собачонкой и не заметил усталого путника. Сытые коровы тоже не обратили на меня внимания, хотя у коров слух и нюх тоньше, чем у собак.

Отлежался от усталости и сходил за водой с фляжкой. Пил много. Так что когда возвращался, вода булькала в пустых кишках. Едва нашел путь к своей стоянке: ночь меняет очертания, исчезают краски. Деревья темной стеной загородили все проходы. Ладно, что запомнил коровью тропку вблизи моего места. Спальный мешок, такой яркий при свете дня, лежал, переменив цвет, прижавшись к земле, будто хотел от меня спрятаться.

Вот когда захотелось есть, хоть и стыдно думать о еде откинувшемуся лагернику, дважды за три дня прогнанному от ворот. Что стоило купить булку и

 

жестянку рыбных консервов? Ладно, обойдусь. Без пищи может дольше существовать, чем без воды, даже верблюд, а бездомные еще выносливей.

Ночь прошла спокойно, к утру засияли звезды между верхушками берез, а в спальнике тепло и уютно. Первая ночь в спальном мешке. Не знал, что во многие месяцы и годы будут складываться ночи, проведенные мной в спальном мешке. Блажен тот человек, что изобрел спальник! Хорошо, что ночная туча прошла мимо. Вот было бы разочарований! Под дождем спальник намокает, как губка, если нет водонепроницаемой подстилки и накидки.