ГЕРОСТРАТИЯ

Безысходно положение верующих в СССР. По конституции атеистического государства Церковь отделена от школы и от семьи. Конституция приговаривает Церковь к смерти от дряхлости. Приговор окончательный и не подлежит обжалованию. Если бы не кровавые "разборы" среди "красных", приговор давно бы уж был приведен в исполнение. На счастье верующих марксистская теория и практика враждуют между собой. Временами церковникам дают вздохнуть. Так было, например, во время войны с младшим братом большевиков - гитлеризмом. Церковь призывала тогда русских людей к самоотверженности ради спасения семьи и Отечества, что воодушевляло миллионы верующих. В то трудное для ленинских социалистов время идеологи уступили политикам. Все военные годы гремели в храмах глаголы постоять за матушку-Россию и Веру православную.

После войны Российская 'Церковь и другие вероисповедания снова оказались в цепких лапах опературы НКГБ. Верующих опять подвели к краю могилы. Жестокий разгром в православии произвел Н.С.Хрущев. При нем было уничтожено тысячи храмов.' Меры руководителей атеизма против верующих в хрущевский период правления КПСС, сравнимы с кровавыми расправами большевистских комиссаров в первые послеоктябрьские годы, когда многим священнослужителям пришлось до смерти пострадать за Веру в Бога.

Брежнев смягчил преследования за религиозные убеждения. В годы его правления Церковь с отчаянностью отползала от тьмы для нее выкопанной. То были годы соглашательства с властями ради выживания.

Наступили перестроечные времена. Как еще атеизм генсека-реформатора отразится на православии? Церковь, искалеченная семидесятилетним гнетом безбожников, ощупью ищет себе место в советской общности и не находит его. Борьба между верующими и атеистической властью ушла вглубь, ее замечает лишь изощренный глаз оперуполномоченного по делам Церкви и просветленный вероучитель.

Монастыри уничтожены. В нескольких существующих - запустение и завистливые разборы среди монахов о степени собственной святости, забыто духовное подвижничество, Некоторые монахи из окормляющих Церковь желают стяжать материальные блага, подражая партейным руководителям, забыты добродетели, потому что в мире атеизма для добрых дел совершенно не оставлено место.

Ереси экуменистов и сектантов. Научные ереси. Ограбления налогами и сверхналоговые ограбления, тайные убийства и заключения в лагеря убежденных верующих и прихожан. Страстные безбожники с партбилетами в кармане подрывают нравственное и телесное основание РПЦ, и нет конца подвохам и притеснениям ЦК КПСС.

Архиепископ Читинский и Иркутский Вениамин был окормителем русских приходов на Аляске. Он вернулся в СССР на подвиг служения Православию и был посажен на двадцать лет в концлагерь. Отбыл срок полностью. После освобождения служил в Иркутской епархии до кончины. Каждый мирянин мог зайти к владыке за помощью и духовной поддержкой в любое время дня и ночи и находил, что искал в душе этого смиренного служителя. Таких, как архиепископ Вениамин, сейчас немного, но ими удерживается зло мира, они духовное основание православного благочестия в стане атеистов. Злобствующие безбожники беспредельно ненавидят таких, как архиепископ Вениамин.

В Сосновку, в седьмую зону приезжал лектор-отлученец по фамилии Осипов. Он окончил Московскую духовную академию, отказался от служения и получил от советских властей должность директора Ленинградского музея атеизма. Разъезжая по лагерям, шмыгая красным носом, высмеивал таинства, заповеди и обряды Православия в своих антирелигиозных лекциях. Подрабатывал для своего тщеславия и для хлеба единого лишние рубли у своих новых собутыльников.

Выступал он сбивчиво, атеистические доказательства сводил к одному: "В общности диктатуры пролетариата бог не нужен, потому что партия и правительство

 

заботится о каждом советском человеке". Его спросили из зала, нужен ли Бог антисоветчику? Осипов не моргнул глазом: "Антисоветчикам бог не поможет, потому что все они - против власти, а всякая власть от Бога". Ответ вызвал веселое оживление в клубе-столовой, где проводилось лекционное мероприятие: все "слушатели" отбывали сроки наказания за противосоветскую деятельность.

Идеологи марксизма-ленинизма считают, что выгодней для них подрывать Церковь изнутри. Опермеры действенней, чем прямой запрет посещать храмы, хотя и эта мера с ликованием воспринялась бы все прогрессивной общественностью социалистического лагеря: "Хватит этим богодурам на стороны руками махать и вприсядку кланяться". Однако после запрета возможно сокровенное возрождение, с которым трудно будет справиться "новому государству". Подрыв достоинства Церкви более надежный прием: уменьшается приток молодых верующих, ослабляются усилия честных людей в защиту Веры. Настраиваются против Церкви сомневающиеся в Боге. Интернационалистам надо, чтобы Православие превратилось в сборище бессовестных стяжателей и изуверов, чтобы верующие растворились в безликой советской общности, - дело идет к этому.

Ни один священник, назначенный в приход епархией, не смеет приступать к своим духовным обязанностям без регистрации у епархиального оперуполномоченного по делам РПЦ - правительственного чиновника, безбожника, партийца, чекиста, сотрудника оперативного отдела УКГБ области. То же самое происходит с назначением архиереев.

Митрополит Новосибирский и Томский Гедеон взял себе в услужение нового секретаря, не согласовав выбор с уполномоченным и не испросив у него "благословения". Уполномоченный Лушников вызвал митрополита к себе в кабинет и сделал ему втык: "Церковный архипастырь не смеет брать себе служителя без предварительного согласования с уполномоченным".

Уполномоченные по делам Церкви сосредоточили в своих руках неограниченную власть. Стали беспредельными распорядителями во всех приходах. Оперативник укажет священнику, какой продолжительности должна быть служба, определяет подбор иконостаса, число крещений, венчаний, отпеваний. Он запрещает крестные ходы, колокольный звон. Без разрешения оперативника нельзя отремонтировать храм, ни построить подсобное помещение, ни внести в храм иконы. Он запрещает молебны в домах верующих и на кладбище. Уполномоченный по делам Церкви ставит свою печать на всех храмовых образах, на церковной утвари и на сосудах для священнодействия. "Сатанинова печать" - говорят верующие. Только священники, безропотно выполняющие все указания оперуполномоченного, могут рассчитывать на долгое служение.

Уполномоченный собирает вокруг себя актив из служек и членов "двадцатки", как лагерный "кум". По указанию уполномоченного актив изгонит из прихода священника, неугодного властям, потребует закрытия храма. За свое осведомительское сотрудничество с опером, актив получает церковные должности казначея, старосты, регента, пономаря. Ни один священник не смеет сказать проповедь, если она не просмотрена уполномоченным и не заверена его печатью.

Отчаянное положение верующих не только в Российской Православной Церкви, но и в любом другом вероисповедании из существующих по разрешению советской власти. Общины верующих, попавшие под запрет, - на особом положении: пятидесятники, катакомбовцы, тихоновцы, свидетели Иеговы, инициативные баптисты. Они существуют вопреки исполненному смертному приговору. Однако в запрещенных общинах отношения между верующими и общая духовная обстановка терпимей, чем у легалов: отсеялись шатуны и трусы, а те, что остались верны своей общине, готовы пострадать за Веру. Понятно, что все нелегалы - под постоянным гнетом большевистской опературы, КГБ не дремлет.

Издевательства, каким подвергают советских верующих атеисты-марксисты, сравнимы с адовыми муками и с мученичеством первых христиан. Вносится разлад в семьи, где правила Веры не всеми соблюдаются. Сын-комсомолец, по "совету" комсорга, высмеивает отца, заблудившегося во тьме предрассудков, внучка-пионерка дает уроки политграмоты бабке и деду. Стоит кому-либо из верующих заняться промыслом, сразу ползет молва - хапуга, шабашник. Глубоко верующий святоша, редко посещающий храм - маловер. Самых уважаемых верующих КГБ заключает в концлагеря.

 

На семнадцатом олпе Дубравлага отбывал свой четвертый срок осужденный Ершов - "истинно-православный христианин странствующий". Десятки лет он "странствовал" по тюрьмам и политзонам. Последний раз его посадили на десять лет за то, что копировал на пишущей машинке молитвы, и за пользование машинкой, не зарегистрированной в органах ГБ.

Стояло на дворе сухое лето 1971 года. Над поселком Озерным струилась торфяная пыль. Как-то душным вечером начальник 1-го участка 17-го олпа капитан Зиненко, вызвал Ершова "на беседу" на вахту. Старик уж едва ходил, правда, не терял светлости сознания. Он отправился на вызов, подпираясь палочкой.

- Почему заставляешь себя ждать? - спросил дряхлого зэ/ка начальник участка.

- Извините, как передали, сразу пошел.

- Почему борода?

- Верующий я, Вы знаете.

- Не положено, немедленно сбрить. Добровольно сбреешь, разрешу тебе истратить два рубля на ларек. Деньги на лицевом счете есть? Старик отказался бриться.

- Контролер, позвать сюда цируля с нулевкой, - приказал нач.участка.

На перепуганного белобородого старца надели наручники. Надзирало держал ему голову, пока парикмахер обстригал бороду. Ершов вернулся в барак помраченный. На вопросы зонников отвечал невпопад заплетающимся языком. Зэ/ки столпились вокруг него, придумывали способы протеста: не выйти на работу, объявить голодовку.

Ночью Ершова разбил паралич. Рано утром его погрузили в воронок и увезли на третий больничный олп в Барашево. Над торфяным болотистым мелколесьем всходило' багровое солнце. Через два дня старик умер в лагерной больничке. Капитан Зиненко за проведенную операцию по сбриванию бороды получил звание майора.

У Совета по делам религий есть излюбленный союзник: страх. Безотчетный, парализующий сознание, медленно и верно разобщающий верующих. Страх лазутчиком появляется среди единоверцев, вползает между супругами. Передается детям и внукам и сопутствует с ними всю жизнь. Подсказывает исподволь, что надо делать, чтобы не вызвать недовольство властей и насмешки окружающих. Не быть переведенным на" низкооплачиваемую работу, не потерять жилплощадь, тринадцатую зарплату, место в детсадике. Верующий боится быть осмеянным на профсоюзном собрании, на квалификационной комиссии. Как бы не поступал верующий, кто-нибудь из окружающих всегда найдет повод сделать колкое замечание: "Вот это верующий". Даже в лагере православные опасаются осенять себя крестным знамением в присутствии безбожников.

Страшно детям из религиозных семей ходить в школу и получать колотушки от своих соклассников. Часто дети верующих приходят домой в слезах и жалуются на преподавателей, ставящих низкие отметки за ответы, не соответствующие методикам Минобрава, а в школе, оправдываясь перед учителем, они сваливают вину на отца и мать. Приученный дома исполнять Закон Божий, ребенок обязан отвечать преподавателю и делать уроки как атеист. Утром, провожая своих детей в школу родители-верующие снимают с них нательные крестики.

"Нет песне, нет - пускай не существует

Прочь рифмы, прочь стихи - нелепости оне."

Струился душистый воздух. Привлекала светлая радужность далей, вдохновляющая бездонность голубого неба. Стояло над землей тихое теплое утро, что облагораживает сознание и вызывает чувства. В какой стране, тысячи лет назад, стояло перед лицом Земли это прекрасное утро, потупив взор, когда двуногое существо без перьев замерло в созерцательном восхищении и огляделось вокруг себя?

Никто не знает точно, где это произошло, но точно известно, что только одно утро понадобилось для сотворения человека, и с тех пор люди живут среди далей и неба, красота вдохновляет их на подвиги духа и чести. Они преклоняют колена перед престолами храмов, плачут, читая стихи, трепетно созерцают гармонии звука и света.

 

Умные прогрессисты гордятся научным виденьем, но если удастся им вытравить из человеческих душ ощущение того далекого утра, то исчезнет из сознания людей великое понятие из природной гармонии: Благородство.

Есть на свете люди, что каждой клеточкой мозга против красоты, страшатся и ненавидят красоту, хоть и трудно себе представить такого человека. Герострат не одинок. Не хватит силы, чтобы перечислить всех знаменитых ненавистников красоты: Солон, Робеспьер, Гальвеций, Маккиавелли, Дидро, Ницше, Маркс, Ленин... Они стремятся подавить чувства Надежды, Любви и Веры; стремятся оболгать весь мир и захватить власть над народом. Всегда они существовали в мире людей, но не имели средств в полный голос заявить о себе - наука обогатила их.

Основательная заявка на уничтожение всего прекрасного была оформлена устами Маркса: "Только научное веденье и больше никакого". Холодный математический расчет восставал против человеческого благородства: "Да здравствует обезьяноподобное существо без души". Не должно повториться прекрасное утро. Надо вытравить память о нем - красота, помеха для прогресса.

Непостижимая уму гармония мира стала отступать перед сплоченными колоннами цифири, миллионы Геростратов шествуют в производственных коллективах. По всей земле идет напряженное социалистическое соревнование: кто больше вырастит Геростратов: советские прогрессисты или китайские, а может быть, камбоджийские? Первенство в этом противочеловечном состязании прочно удерживают советские красные. Марксизм в Советском Союзе явился государственной идеологией, всеобщей и обязательной, научно обоснованной и единственно правильной.

В .бесправном состоянии существует искусство в социалистических странах, оно не нужно ни руководителям, ни подчиненным. Давно уж умный комиссар Луначарский сказал, что искусства в СССР - для пролетариата. Это новая формула красоты с ликованьем подхвачена всей прогрессивной общественностью мира: медная ложь красных идеологов придуманная с целью уничтожить художника способного существовать только для самого себя. Хрупкие художества в недоуменье столпились вокруг поникшего знамени красоты - они потеряли удел, где могли восторгаться прекрасным. Искусства в стране победившего пролетариата обречены на гибель.

В советской социалистической общности переделаны языки: русский, эстонский, казахский, бурятский... Пока что национальные по звучанию, они стали социалистическими по содержанию с предельной  марксистско-ленинской смысловой насыщенностью. Языки превратились в советский язык Из него убраны образы родства, красоты, чести, возвышенности. Речевые штампы преобладают в нем. Понятие "Бог" сделано ругательным и вычеркнуто из советского словаря.

В нескольких десятках слов, изобретенных советскими эсперантологами на иностранный лад и бесчисленное число раз всюду повторяемых, выражена прогрессивно   революционная   суть   мира   без   богатых   и   бедных: интернационализация, ликвидация, демократизация, коллективизация, гибридизация, эмансипация, прагаматизация, интеллектуализация, электрификация, индустриализация, химизация, мелиорация...

Материя - основа жизни. Дух - это газеты, журналы, телевизор, сочинения классиков пролетарского интернационализма. Слова, что в национальных языках имели основополагающий смысл: правый, свойство, вера, родство, естество, реакция, патриот, хозяин... теперь употребляются в отрицательном значении. Слова отрицательные сделались в советском эсперанто основательными: массы, коллективный, революционный, бесплатный, всеобщий, работник, равенство, зависть, безбожник, культурист...

В советский язык введены тысячи иностранных слов, осложняющих речевое общение: интересный, специальный, моральный... Советские антологи пытаются стереть смысловую границу, отдаляющую человека от животного: "свинья родила, собака умерла". Животным все равно, как о них говорят, - люди всегда выделяли себя из неразумной природы, опасаясь превратиться в скотов. Можно, конечно, называть детей зверенышами, мальчиков кобельками, девочек самочками или сучками - это будет соответствовать идеологии обесчеловечивания.

 

Советские люди объясняются горсткой слов. Постоянно слышатся какой-то, какая-то, какое-то, какие-то в тщетных попытках найти уточнения. Собеседники участливо поправляют один другого, если кто-нибудь из них употребит слово, уж упраздненное из советского обихода: "Не говорите отвесно, но вертикально, не говорите напрок, но в будущем году, не ужалила - укусила". Тредьяковский перевернулся бы в гробу от велеречия современных грамотеев.

На советский язык переведена вся русская и мировая литература. Кто бы ни был автор по национальности, жил ли он в древние или в средние века, давно умер или здравствует поныне, его произведение, попав в руки красным издателям, будет переведено на язык советского эсперанто, будь то художественный вымысел или исторический труд, книга философическая и богословская:

В академическом полном собрании произведений Гоголя, год издания 1963, есть книга: "Выбранные места из переписки с друзьями". Забавно распорядились с ней советские академики. Например, письма Гоголя Карамзину с традиционно изложенными в них взглядами на искусства, как на независимые от земных правителей проявления человеческого сознания, присутствуют в книге дореволюционного издания, а советскими издателями молча выброшены из "Выбранных мест". "Рассуждения о Божественной литургии" - объемистое произведение о пути Христа, на Голгофу - также изъято из "Выбранных мест". В примечании к книге о нем сказано: "Не представляет интереса для советского читателя".

Наступает время, когда возвышенные чувства и национальные, чувства прекрасного, добра и родства уже не удастся выразить словом. В усовершенствованном виде советское эсперанто будет иметь в своем словаре не больше пятисот слов: "Альтернативно плюралистическая интерференция, есть социальный процесс, территориально-комплексной проблемизации с позитивно-негативным, регионально-глобальным результатом. Благодарю за внимание.