- 90 -

ПРОТИВ МУЖИКА

Единая советская социалистическая общность разделена на три части, неравные во всех отношениях: "рабочий класс, колхозное крестьянство, советская интеллигенция". Колхозники - самые обездоленная составляющая советской общности. Это люди, не сумевшие спрятаться от комунны, от продразверсток, от раскулачиваний и ЧОНовских рейдов. Это страдальцы от укрупнений и разукрупнений, переселений, вербовок и выселений; от "твердых" заданий и продпоставок плановых, дополнительных, сверхплановых и прогрессирующих. Колхозникам платили за работу трудоднями и садили в концлагеря за расхищение колхозной собственности: рукав зерна для прокорма семьи и охапка соломы для личной коровы, взятые с обобществленных полей, - тяжкое преступление и зона. Колхозников превращали в совхозников с изъятием в пользу социалистического государства всех "неделимых фондов" и вселяли в бараки. У них отбирали машины для МТС, а потом заставляли покупать машины и опять отбирали для "Сельхозтехники"...

"Рабочий класс", тем гордый, что сумел перенести все притеснения эксплуататоров, содрогнулся бы до основания при одном перечислении бедствий, обрушенных советской властью на крестьян. Перетусовка крестьянства началась с "Великой Октябрьской" и продолжается до сих пор. Сословие мелких земледельцев по идеям марксизма-ленинизма должно быть уничтожено.

Заведи крестьянин свое личное хозяйство, подведут беднягу под вербовку, под лимит или посадят в ИТУ, захочет уйти в город на заработки - не отпустят.

Перевод русской деревни "на путь социалистического развития" опустошил корневую Русь: обезлюдели деревни Центра. Сельчане, попробовавшие городской жизни, не возвращаются в село, отслужившие в армии ищут работу на стройках. То же самое - "оттянувшие" лагерный срок. Девки-лимитчицы стараются выйти замуж за городских парней и получить городскую прописку. В почерневших избушках доживают свой век старики да старухи, да те колхозники, что раньше назывались "незаможниками".

Город шлет им в помощь своих студентов и школьников, служащих и домохозяек, чтобы убирать хлеб, копать картошку и ухаживать за скотиной. Эти подсобные меры распространились на весь СССР. Известно, что мещане не умеют и не любят работать на земле - треть урожая остается в полях, убранных городскими помощниками.

Руководители КПСС сохраняют приверженность интернациональному переустройству села. Они рады закупать продовольствие на Западе, только бы не дать своим крестьянам укорениться.

Вот еще способ помочь беспомощному советскому крестьянину. Сельских механизаторов южных областей, как только они заканчивают страду у себя дома, направляют, с командировочными удостоверениями в кармане, убирать хлеб в восточных и северных областях. Вместе с механизаторами туда же направляются их комбайны, тракторы, грузовики и косилки. Походные кухни. Техника и живая сила грузится в железнодорожные составы, также горючее и запчасти и прочие средства обеспечения операции. Со стороны мероприятие смотрится, как переброска механизированных армий с одного театра военных действий на другой. На советском казарменном жаргоне страда называется: "Битва за хлеб".

Штурмовщина не понадобилась бы, позволь партия и правительство советскому крестьянину вольно хозяйствовать на земле. Мужику ведь немного надо. Сотой доли тех средств, что советская власть вкладывает в социалистическое строительство на селе и разворовывает в главках и министерствах, хватило бы. Не зарастали бы полынью хлебородные залежи, не ютились бы колхозники в довоенных избушках.

Не дают вздохнуть мужику. Даже огороды обрезали по углам изб. Колхозники пенсионного возраста получают по пятнадцать рублей пенсии, как вечные зэ/ка, всю жизнь проработавшие в лагере. Забавное новшество в сельских школах - уроки ОПТ. Кто обучен разгадывать советские прописи, сразу поймет, в

 

- 91 -

чем дело (общественно полезный труд). Сельских школьников хотят заставить работать не только в каникулы, а и круглый год. Выглядит это подсобное мероприятие так: вблизи школы строят телятник или свинарник на три-четыре головы, ученики и ученицы ухаживают за животными - школа получает за откорм сто рублей в месяц.

В том же хозяйстве, откуда выделен молодняк, телятница или свинарка получает в месяц семьдесят рублей. Ясно, что она могла бы тех трех-четырех животных, что откармливают школьники, добавить к своим пятидесяти, к ее зарплате в полсотню рублей. Нельзя. Большевикам выгодней бить по рукам работящих крестьян и не допускать пробуждения "частнособственнических инстинктов", засевших в сознание русского крестьянина с мрачных времен крепостного права, когда он пять дней в неделю вкалывал на своем поле и в своем дворе с утра до ночи, чтобы набить амбар, погреб, подполье, подклеть и клеть, наполнить скотом конюшни, коровники, овчарни, свинарни, мелкой живностью гусятники, курятники, индюшатники и крольчатники. Один день или два дня в неделю русский крестьянин в страдную пору лениво помахивал косой на поле помещика. Советская власть этого не допустит; ее колхозник пойдет в одних рядах со всеми советскими производственными коллективами.

Во времена Хрущева преобразование колхозного крестьянства в рабочий класс проводилось с повышенной скоростью - многие колхозы стали совхозами. Приятный вид имели преобразовательские мероприятия на целине. Изобретательное казахское партруководство одним росчерком пера уничтожало колхозников вместе с деревнями и навечно дарованными угодьями. Как по волшебству на месте колхозов появлялись целинные совхозы. Еще вчера на колхозном правлении красовалась вывеска: "Колхоз "Заря Востока", старательно разукрашенная виньетками заезжим живописцем-шабашником. Сегодня на той же доске, наспех вымазанной известкой выведены канцелярскими чернилами волшебные слова: "Совхоз Александровский имени Абая".

Москва не могла надивиться рвенью целинных руководителей, бешеными темпами целинного строительства. Целинная афера обогатила руководство Казахстана во главе с Брежневым. Крестьянам было все равно, как их еще будут называть, их назвали совхозными рабочими. Неизвестно, как отнесся советский рабочий класс к неожиданному пополнению своих рядов.

Крестьян и тут ущемили, всех произведенных в трудовую гвардию заставили написать заявление: "Прошу принять меня на работу в совхоз. Подпись и пометка год, месяц, число". Когда новым совхозным рабочим пришло время выходить на пенсию, им начислили стаж работы со дня поступления в совхоз и обеспечили пенсией по пятнадцать рублей.

Сейчас в ЦК КПСС разрабатываются новые прожекты против крестьян, в первую очередь колхозников: переселение в агрогорода и приписка к сельскохозяйственным цехам промышленных предприятий. Деревня - зыбка русского народа - обязана прекратить свои колебания и партия большевиков сделает все от нее зависящее, чтобы это произошло как можно скорее.

В Калужской области ежегодно проводится кампания по заготовке кормов для колхозно-совхозного животноводства. Обком устанавливает повышенный объем заготовок в сжатые сроки, население привлекается к заготовительным работам в основном старики, инвалиды и дети. Они отсекают ветки с деревьев и от кустарников, связывают ветки в веники и сносят в кучи: "Веточный корм".

Трудоспособные крестьяне в это время потихоньку ездят в Москву с дарами леса и плодами личного подсобного хозяйства: красными ягодами, белыми яйцами, зеленым луком, редиской и грибами. Домой они везут сахар, дрожжи: винная монополия им не по карману.

Несколько недель вся область находится в возбужденном состоянии. Областные и районные газеты печатают сводки об успешном продвижении кормозаготовительных работ, используя термины Совинформбюро. Им вторит областное радио. Вся область ликует.

Под конец кампании дается итоговая сводка и каждый калужанин со вздохом облегчения убеждается, что на животноводческом фронте одержана убедительная победа: кормов заготовлено на полтора с лишним года. Каждый калужанин видит

 

- 92 -

некошенные луга с полеглыми травами, силосные траншеи, залитые осенними дождями, но это его уже не волнует.

Частникам запрещается косить на коллективных землях. Колхозники и совхозники косят для своих коров на укромных лесных полянах и по оврагам и балкам. Тайком сгребают и свозят в свои дворы на ручных тележках. Незаметно встают у крестьянских домов крутобокие стога превосходного душистого сена.

В начале января областная газета начинает давать на своих страницах серии пламенных призывов, смысл которых: "Даешь корма для обобществленного животноводства". Ей вторят районные газеты и областное радио. Школьники и пенсионеры мобилизуются на заготовку веточного корма и умудряются обрубать у елей все сучья, так что лишь верхушки зеленеют.

Потом начинается коллективный падеж крупного рогатого скота. Все сено из крестьянских дворов изымается и свозится к животноводческим фермам. Никто не знает, куда девался полуторогодовой запас кормов для обобществленного животноводства.

Калужская область - подмосковная, картофельная. Крестьяне берут на своих подсобных участках хорошие урожаи картошки и пытаются продать картошку на московских рынках. Как только начинается копка, руководители области приказывают поставить заставы на всех дорогах. "Частника", что везет свою картошку за пределы области на попутных грузовиках, тракторных прицепах, автобусах, мотоциклах, велосипедах, ручных тележках и прочих средствах перевозки, останавливают госзаготовители, подкрепленные • бездельниками из нарконтроля и ДНД, и приказывают разгружаться в бурт у дороги. Рассчитывают нарушителей по пятнадцать копеек за килограмм. В Москве калужские частники продали бы свою картошку по тридцать-сорок копеек. Область сдает отобранную картошку государству в счет плановых и сверхплановых поставок по пять копеек за килограмм.

Самые крупные, самые вкусные, самые сочные, душистые и красивые - так оцениваются яблоки, выращенные в областях Центра России. В Орловской, Тульской, Калужской, Курской, Воронежской, Брянской, Белгородской. К осени там скапливается огромное количество симпатичного краснобокого товара. Всеми любимые плоды, все их охотно поедают. Яблоки гниют на земле под яблонями, их скармливают свиньям - госзаготовители их не берут. В это время на севере России яблоки стоят по рубль пятьдесят за килограмм, а в полярных областях они на вес золота.

От Белгорода до Тулы пролегла автомобильная дорога союзного значения Симферополь - Москва. От Белгорода до Тулы тысячи советских крестьян осаждают союзную автодорогу. У каждого в руке палочка с яблоком, нанизанным на заостренный конец. Люди поднимают палочки над головой, что означает:

"Остановитесь, возьмите нас, мы хотим отвезти наши яблоки на продажу, мы вам заплатим". В лесозащитных полосах вдоль дороги сложены горы мешков с яблоками, чуть прикрытые зелеными ветками от глаз начальства.

С ревом, не замедляя хода, проносятся мощные ЗИЛы и КамАЗы, обдавая обочину черной гарью, нередко пустые, часто недогруженные грузовики. Водителям строго запрещено брать "частника с товаром". Стоят понуро владельцы целительных плодов, вянут горы яблок, прикрытые зелеными ветками.

Редкие водители-смельчаки соблазняются левым заработком по семь рублей за мешок. Остановившийся грузовик, после недолгих споров, чья очередь, быстро нагружается общими силами. Счастливый владелец "товара" торопливо лезет в кабину, на ходу ощупывая в кармане паспорт и справки от руководства сельсовета и от руководства и коллектива в том, что яблоки - личная собственность гражданина с его подсобного участка, и в том, что отпущен с работы. Прочие документы, подтверждающие социальную значимость и основные обязанности и права предъявителя. Усевшись на сиденье, счастливчик машет рукой провожающим с таким видом, будто отбывает на Новую Гвинею, к людоедам, и мало шансов вернуться назад. Грузовик трогается в опасный путь. Теперь владельцу товара придется платить откупные всем гаишникам на дорожных постах до самой Москвы. То же будет делать водитель - откупаться, иначе у него отберут права.