- 44 -

Глава II

ПОЕЗДКА В БАТУМ

 

Мы ехали по темным московским улицам и уносили в сердце тревогу. В России оставались наши родители, что с ними будет? Выдержит ли сердце моей мамы? Как переживет отъезд отец? И плач Аси Павловны звучал в моих ушах всю дорогу.

В вагоне было много народа. Это помогло нам отвлечься и немного успокоиться. Начались приготовления ко сну. Мы легли на верхнюю полку и быстро уснули.

Москва была уже далеко. Поезд проносился по русским равнинам. Светило солнце. Зеленели луга. И как-то не верилось, что мы покинем эту русскую землю навсегда.

Не доезжая Курска, я вышел на маленькой станции. Русские бабы, повязав голову белыми платками, в черных юбках, торговали вишней, малосольными огурцами, вареными курицами.

Бабы спешили продать свою снедь. Я купил лукошко вишен и прыгнул на подножку отходившего поезда.

Терпкая вишня, разговоры соседей, мерный стук колес успокоили нас. Понемногу мы становились курортными пассажирами.

Миновали индустриальный Харьков. Поезд катился мимо угольных шахт Донбасса. К вечеру показался Ростов-на-Дону.

По нагретому перрону бегали усатые носильщики. Мы прибыли в край донских казаков. Здесь впервые за сутки пообедали в станционном буфете. Чернобровая красавица

 

- 45 -

разливала украинский борщ в блестящие эмалированные миски. Капуста, красный бурак и большой кусок жирного мяса утолили наш голод. Красавица предложила гуляш на второе. Но денег было мало, и мы отказались. Она посмотрела на нас с улыбкой и сказала: "Це москали, студенты, грошей нема?". И не успели мы ответить, как она ловко положила по куску мяса в наши миски. Рома быстро сориентировался и начал с казацкой красавицей разговор "за жизнь". Но времени было мало: паровоз дал последний гудок. Добрая фея в фартуке крикнула нам на прощанье: "Будете повертаться, приходьте исты борща!". И, смеясь, махнула рукой на прощанье.

Сидя в душном купе переполненного поезда, мы вспомнили белозубую улыбку и стройный девичий стан. Как тут не поверить в дружбу народов!

Поезд катился через донские плавни, и за поворотом показался величавый Дон. С пятидесятиметровой высоты моста виднелись рыбацкие лодки. Багровое солнце садилось за рекой, оставляя на воде серебристые блики.

Под мерный стук колес ночного поезда мы стали засыпать. На одну ночь мы забыли о нашем решении - бежать через турецкую границу в Израиль.

Ранним утром нас разбудили голоса баб и топот ног перед окнами вагона. Поезд стоял на маленьком полустанке в предгорье Кавказа.

Мы быстро оделись и выскочили на перрон. По обеим сторонам железной дороги поднимались горы, одетые в зеленый наряд. Горы окунулись в синеву неба. Светило солнце. Горный воздух и утренняя прохлада отогнали сон. Раздался гудок. Поезд устремился в пасть черного туннеля. Начинался отрезок пути около Туапсе, где в сердце горы пробиты туннели. Проводники закрывают окна, зажигают свет.

Вырвавшись из пасти туннеля, поезд, минуя Туапсе, катится по берегу моря. Бронзовые люди на пляже, рыбац-

 

- 46 -

кие ботики у причала, а дальше, до самого горизонта - барашки синего моря.

Море, море! Ты должно нам помочь приплыть к родным берегам далекой Родины - Израиля. Будешь ли ты другом нам, Черное море?

Этот путь еще впереди. Пока мы находимся в купе пассажирского поезда и подъезжаем к Сочи. Решили с Романом остановиться в этом городе на три дня.

Поезд прибыл в Сочи поздно вечером. Мы вышли на перрон огромного вокзала. Внизу у автобусной остановки нас поджидала толпа маклеров и зазывал. Каждый предлагал комнату "самую солнечную, светлую и дешевую". К нам подошла чернявая женщина, на вид армянка. Посмотрев на наши чемоданчики, она сказала: "Студентики? Из Москвы?". И, не дождавшись ответа, предложила: "Пошли ко мне на гору. Далеко от моря, зато дешево".

Мы на заставили себя долго упрашивать. Сели в автобус и через полчаса были возле маленького белого домика. Хозяйка отвела нас в маленькую комнатку без окна. Здесь стояли две раскладушки, покрытые солдатскими одеялами, столик и два стула. Хозяйка потребовала два рубля с носа, предупредила, чтобы не водили девочек на ночь. Затем зажгла свет и юркнула на свою половину.

Мы остались одни. Впервые за последние десять дней можно было не таясь поговорить и обдумать дальнейшие планы.

Мы быстро легли в кровати, укрывшись еще не просохшими простынями. Разговор не состоялся: сон унес нас в далекие края.

Проснувшись рано утром, отправились покушать. План созрел за завтраком в маленьком дешевом кафе. Решили в Сочи пробыть несколько дней, выяснить, когда корабли отплывают в Батум, и купить самые дешевые билеты.

Проглотив недоваренную манную кашу, творог и запив

 

- 47 -

"грандиозный" завтрак испитым чаем, отправились в порт.

С высоты набережной виднелись корабли, стоявшие на рейде. Перед нами плескалось Черное море, оно манило в дальние края, в неизвестность.

В кассе мы узнали, что теплоход "Вячеслав Молотов" отплывает через день рано утром. Посовещавшись, купили самые дешевые билеты на палубе. Их покупали студенты и влюбленные пары.

Положив билеты в карман, почувствовали себя "знатными" путешественниками. Затем, недолго думая, отправились купаться. Сочинский пляж был забит бронзовыми от загара людьми. Мы быстро сориентировались и заняли место возле спасательной вышки. На берегу тяжелой цепью была привязана рыбацкая шлюпка.

Быстро раздевшись, бросились в море. Вынырнув из воды, мерно поплыли стилем брасс: это было купание и тренировка.

Но далеко заплыть не удалось: бдительные спасатели не давали заплывать дальше красных буйков, укрепленных стальными тросами. Полежав немного на спине и отдохнув на воде, поплыли обратно к берегу.

Через час пребывания на берегу мы уже чувствовали себя старожилами пляжа. Роман быстро проявил свои "джентльменские" способности: через пять минут его беседы с молоденькой санитаркой получили в наше полное распоряжение спасательную лодку. Мы должны были сменить спасателей, отправлявшихся на завтрак.

Отвязывая лодку, Роман не обратил внимания на двух девушек, одетых в модные купальные костюмы. Одна из них, красивая брюнетка, обратившись к Роману, сказала: "Покатайте нас на лодке, а то мы плавать не умеем".

По певучему выговору ее можно было принять за украинку. Вторая девушка, полненькая шатенка со вздернутым носиком, без всякого стеснения сказала:

 

- 48 -

- Мы подружки. Учимся в Сочи на курсах медсестер. Недавно приехали в город. А вы, хлопцы, из Москвы? Я, немного подумав, ответил:

- Да, мы студенты университета. Едем отдыхать в Гагры к родственникам. Но ради таких девушек можем остаться в Сочи! Помогите столкнуть лодку в воду, - закончил я свое приветствие.

Через полчаса медленно, чтобы не задеть пловцов, мы выплыли за спасательные буйки.

Девушки не были недотрогами, и мы уже целовались в лодке. Затем, меняясь с Романом веслами, стали нырять с лодки в воду. Веселое купание продолжалось несколько часов.

В полдень солнце раскалило воздух. Было очень жарко. Мы решили пойти пообедать. Девушки отказались от приглашения, заявив, что их кормят на курсах. Нам это показалось немного странным, но, не имея лишних денег в карманах, "джентльмены" не стали их уговаривать.

Договорились встретиться вечером у входа в порт. Быстро пообедав в закусочной, решили отдохнуть в нашей маленькой келье. Видимо, усталость и нервное напряжение дали себя знать - проспали до вечера.

Наскоро умывшись, побежали на автобус, чтобы не опоздать на свидание.

Девушки пришли вовремя, показав, что они не желают выдерживать "женского этикета" москвичек, опаздывающих на свидание на десять-пятнадцать минут.

Мы были голодны, но решили пригласить девиц в кафе-мороженое, где цены были дешевле. Посидев пару часов и немного заморив червячка газированной водой и невкусным таявшим мороженым, решили пойти погулять в парк.

Уже было часов десять вечера. Мы забрались в парк санатория, стоявшего на обрыве у самого моря. Наши новые спутницы потащили нас в разные стороны.

 

- 49 -

Со своей шатенкой мы присели на лавочке. Она живо интересовалась нашей учебой, семьей и планами на жизнь. О себе рассказывала скупо, неохотно. Когда же я задавал вопросы, прекращала разговор, подставляя губы и шею для поцелуя.

Где-то около двенадцати часов ночи неожиданно возле скамейки показался незнакомый мужчина. Сделав вид, что нас не заметил, запел популярную джазовую песню. Моя девушка, освободившись от объятий, тихо, в такт незнакомцу подхватила мелодию. Третий куплет песенки где-то зазвучал рядом. Это был голосок Роминой Дульцинеи. Уже тогда мне показалась эта музыка довольно странной. Трое малознакомых людей напевали одну и ту же мелодию.

Но размышлять долго не приходилось. Показался Роман и его девушка. По его блестящим глазам, возбужденному виду и распущенным волосам девицы я понял, что победа была близка.

Брюнетка обратилась к своей подружке, сказала: "Детка, пойдем отсюда домой, а то наши хлопцы голову потеряли".

Я удивился спокойному тону и холодку в ее голосе. Моя приятельница быстро поднялась и пошла рядом с ней.

Мы начали уговаривать девушек еще погулять по тропинкам парка. Но они как бы заранее договорились и наотрез отказались.

Уже подойдя к выходу парка, брюнетка сказала: "Ну как, хлопцы, увидимся на пляже?".

Мы с Романом еще раньше договорились никому не рассказывать о нашем плане поездки в Батум. Поэтому я сразу ответил: "Обязательно, девушки". Попрощавшись за руки, мы расстались.

Пройдя несколько шагов, мне послышалось, как брюнетка назвала наш пароход "Вячеслав Молотов". Но тогда я не придал этому никакого значения, как и другим

 

- 50 -

фактам. А факты упрямо говорили, что за нами следили агенты КГБ и знали все, что мы делаем.

Приехав домой, мы быстро уснули. Хозяйка разбудила нас по нашей просьбе в пять часов утра. Собрав свои вещи и рассчитавшись с ней, отправились в порт.

На рейде стояло много пароходов. Наш корабль "Вячеслав Молотов" был пришвартован к пирсу. Он отплывал из Сочи в Батум в шесть часов утра.

Подняв свои чемоданчики, мы пошли на посадку. И тут в очереди я заметил Юрку Гальперина, красавца-блондина из нашей школы. Деваться было некуда, мы подошли. Юрка собирался в Батум на пару дней. У него была путевка в гагринский военный санаторий.

Все втроем поднялись на верхнюю палубу. Тут было много студентов и девушек. Попадались влюбленные пары. Видно было, что билеты в каюту им не по карману.

С верхней палубы хорошо был виден город Сочи. Синее море подступало к борту и терялось на горизонте.

Пароход рассекал форштевнем высокие волны. Большую часть пути мы проплыли в открытом море. Оно искрилось на солнце, и волны разлетались на мелкие брызги под кормой корабля.

Спустя несколько часов мы стали заправскими путешественниками. Познакомились с евреем, который работал связистом на корабле. Он рассказал, что пароход был построен в Голландии и принадлежал диктатору Румынии Антонеску. Русские его получили в порядке репараций.

Пообедав в буфете (в ресторане нам было не по карману), улеглись на лавки и задремали. После сна разделись и стали загорать. Репродуктор доносил звуки джазовой музыки. Девушки, раздевшись до купальников, образовали живописную группу. Не верилось, что мы через неделю оставим навсегда эти места.

К вечеру похолодало, пришлось одеть свитера. Океанский лайнер "Вячеслав Молотов" входил в батумскую бух-

 

- 51 -

ту. С палубы увидели линию фонарей, освещавших пирс и шоссе. Была темная южная ночь, когда пароход пришвартовался и встал на якорь.

Мы оказались на берегу, надеясь получить ночлег в гостинице "Интурист". Приехав туда на такси, убедились, что мест нет и нам придется спать на улице. Какая-то сотрудница отеля, увидев наши печальные лица, предложила переночевать у нее в квартире, предварительно потребовав у нас пять рублей за троих. Мы согласились, тем более что низенький одноэтажный дом был рядом. Хозяйка расстелила на полу матрац, бросила под голову три подушки без наволочек и отправилась на свое дежурство. Мы, недолго думая, прямо в одежде легли на матрац и быстро заснули.

Проснувшись рано утром и оставив чемоданчики, вновь отправились в гостиницу.

Только теперь я и Роман начали понимать, что нам будет мешать Юрка Гальперин. Улучив момент, договорились, чтобы быстрее от него отделаться.

Юрка, провалявшись на полу и видя, что не сумеет достать приличный номер, решил уехать в Гагры первым же поездом. Мы не стали его удерживать и попросили, чтобы он присмотрел нам в Гаграх комнату.

Забрав чемоданчик, он уехал на вокзал. А мы остались в отеле, надеясь получить дешевый номер. Наша хозяйка и на этот раз помогла нам. В восемь часов утра она привела нас в маленькую комнатку возле кухни. Это был отдельный номер. В нем стояли две кровати, накрытые не очень свежим бельем. Из соседней столовой доносился запах шашлыков и борща, которые готовили на кухне.

Но мы были довольны. В карманах лежали два ключа и полная свобода возвращаться когда угодно.

Правда, паспорта пришлось отдать портье на прописку. Он нас предупредил, что номер сдается на десять дней и в

 

- 52 -

случае приезда делегаций нас могут выселить немедленно. Мы согласились принять эти условия.

Переодевшись, вышли в парк напротив отеля и решили переговорить о делах.

В Москве, готовясь к отъезду, Роман получил записку к директору Дома отдыха, расположенного в пяти километрах от Батума. Кроме этого, в городе жили родственники его отца. Мы надеялись, что они сумеют нам помочь.

В Москве, намечая план бегства через турецкую границу, мы предполагали, что за время отдыха сумеем выяснить все детали этого дела. Сидя в маленькой комнатке Романа, нам казалось, что это вполне осуществимо. Будем жить в санатории в районе Батума. Познакомимся с жителями. Узнаем через них удаленность границы от города. Как ее охраняют. Возможность вплавь достичь турецкого берега. Все это казалось нам в Москве несложной задачей.

А в жизни этот план сразу натолкнулся на серьезные препятствия.

Выкупавшись в море и позавтракав, решили немедленно поехать в дом отдыха, чтобы по записке достать путевку.

Сели возле центра на автобус и покатили по шоссейной дороге вдоль побережья. Дорога поднималась в горы. Из окна автобуса хорошо был виден город, порт и бухта.

Изучая карту в Москве, мы узнали, что сухопутная граница находится от Батума всего в нескольких километрах. На каком расстоянии проходит морская граница, мы не знали.

Автобус остановился недалеко от дома отдыха, в котором мы собирались жить. Пришлось подняться наверх по крутой горной тропинке.

Через несколько минут мы стояли у дверей кабинета директора дома отдыха. С ним разговаривал Роман.

Высокий толстый грузин, прочитав записку, сказал:

 

- 53 -

"Видишь, генацвале, мест сейчас нэту. Прыходи через неделю".

Зная по рассказам "кавказские" порядки, мы должны были бы предложить "кацо" хороший бакшиш, т. е. взятку. Но наш студенческий бюджет не позволял этого.

Я вышел, чтобы дать Роману возможность переговорить с грузином с глазу на глаз.

Через десять минут Роман выбежал из кабинета и безнадежно махнул рукой. "Поехали к родичам, - сказал он. - Авось там повезет".

Усталые и голодные отправились по жаре в город. Настроение было неважное. Теперь только стали понимать, как нам нужны будут деньги. А где было их взять?

Решили поехать в город пообедать. Зашли в старый грузинский духан, расположенный в подвале. Заказали шашлыки, лобио и минеральную воду.

В подвале было прохладно и немного сыро. За деревянной стойкой стоял молодой грузин. Он же ловко поворачивал шампуры на жаровне. Стены духана были расписаны аляповатыми рисунками по мотивам поэмы Шота Руставели.

Покушав и немного отдохнув, решили разделиться: Роман отправился к родичам один, надеясь получить от них совет и помощь. Я же позвонил своему московскому приятелю по университету Джамалу Цивадзе, родители которого жили в Батуме. Джамал учился со мной на юридическом факультете в одной группе. Я ему помогал изучать латынь и английский.

Теперь в Батуме я рассчитывал на его помощь. Джамал оказался дома. Он радушно пригласил меня пообедать в его доме, и я с удовольствием согласился, надеясь на его гостеприимство.

Затем отправился в отель и стал дожидаться Романа.

Он пришел часов в пять и был страшно возбужден.

Роман рассказал о визите к родственникам. Его тетя и

 

- 54 -

дядя были старые люди, старожилы Батума, в прошлом торговцы. Они пригласили его на ужин.

В их доме во время этого первого визита Роман познакомился с одним интересным человеком, своим дальним родственником. Его звали Цви (Изя). Он был по профессии автомехаником. Изя попросил Романа выйти во двор, где он ремонтировал автомашину. Он рассказал Роману интересные подробности о Батумском районе. Изя по роду своей работы часто бывал на погранзаставе, где работал в гараже. Он хорошо знал границу и морское побережье. В разговоре Изя сообщил Роману, что двое еврейских парней в 1939 году "ушли" на турецкий берег, используя простую прогулочную лодку.

Далее Изя рассказал следующее. После 1948 года граница с Турцией стала охраняться особо. Кроме проволочных заграждений имеются новейшие приборы для слежки.

В процессе разговора Роман прямо попросил Изю помочь нам в деле перехода госграницы. Роман рассказал ему о нашем плане бежать в Израиль через турецкую границу и вступить в ряды бойцов еврейской армии для борьбы против арабов. Изя оказался горячим еврейским патриотом и обещал свою помощь.

Роман, рассказывая, сильно нервничал: он открылся малознакомому человеку, и это его волновало и тревожило.

- Но все же я думаю, что Изя не продаст и нам поможет, - закончил свой рассказ Роман.

Делать было нечего. Рискованный шаг был сделан. Оставалось только ждать. Мы сидели молча в номере, каждый на своей кровати. В голове проносились тревожные мысли.

Чтобы успокоиться, решили погулять по берегу моря возле отеля. Заходящее солнце медленно опускалось в море. Подул ветерок. Мы шли вдоль берега по песку по направлению к заливу, за которым находилась турецкая граница. Она была всего в пяти-шести километрах. Но как

 

- 55 -

пройти этот участок? Вплавь или по суше? Может быть, ночью? Все эти вопросы тревожили нас.

Уже было темно, когда мы возвратились в отель и поехали к родственникам Романа. Был душный батумский вечер. За день горячее солнце раскалило воздух. Хотелось поскорее оказаться в прохладном помещении.

Домик стариков, родственников Романа, был расположен на маленькой тихой улочке. Во дворе было много ярких южных цветов. Небольшая веранда напоминала зеленую оранжерею.

Старики оказались гостеприимными людьми. Стол был накрыт белой скатертью. На нем разместились грузинское лобио, чахохбили, фрукты и несколько бутылок вина.

Роман меня познакомил с маленьким лысым человеком. Это был Изя. Его узловатые руки автомеханика с черными от масла ногтями выдавали рабочего человека. Бледное лицо с паутинкой подглазников запечатлело какое-то желудочное заболевание. Чувствовалось, что Изя прожил тяжелую жизнь мастерового и деньги зарабатывал в поте лица. Рядом с ним сидела полная женщина, его жена и мать троих детей.

Старики-хозяева рассказывали о своей молодости и жизни в Батуме, когда город принадлежал туркам. Контрабанда, французские коньяки, десятки иностранных кораблей - вот каким был этот город до революции и во времена НЭПа.

Старик, немного подвыпив, сказал, что среди грузин можно жить. Народ гостеприимный, добрый, хороший.

Я заметил, что мы, евреи, должны жить у себя на родине, в Израиле. Старик согласился, кивнул головой, но сказал, что туда попасть очень трудно. Он рассказал, что еще в 30-е годы можно было пробраться в Эрец-Исраэль через Турцию вместе с контрабандистами. Но теперь все они давно в тюрьме и граница строго охраняется.

Старик еще много рассказывал о себе, но Изя был мол-

 

- 56 -

чалив и за весь вечер не произнес почти ни одного слова.

Была уже полночь, когда мы попрощались с хозяевами. Роман договорился с Изей встретиться на следующий день в два часа дня.

Проснувшись рано утром, мы решили искупаться. Пляж, усыпанный мелкой галькой, напротив отеля "Интурист" был пуст. Разделись и быстро поплыли, легко удаляясь от берега. Проплыв с полкилометра, стали осматривать море и горы, легли на спину.

Примерно в километре от нас, в море мы увидели маленькие катера, которые в разных направлениях бороздили бухту. Мы сначала приняли их за прогулочные судна, но вернувшись на берег, убедились в своей ошибке.

Возле наших вещей сидел незнакомый старик и читал толстую книгу. По наколкам на мозолистых руках, бронзовой от загара груди, засаленным штанам можно было определить в нем бывалого моряка.

Когда мы вышли на берег, он кивнул и сказал: "Хорошо плаваете, хлопцы. Москвичи, что ли?".

По давно условленному плану мы назвали себя студентами, которые заехали в Батум проездом в Гагры.

Мы разговорились со стариком. Он действительно был матросом, а теперь по старости работал сторожем в нашем отеле.

После небольшой паузы я спросил его небрежным тоном: "А вы знаете, что это за моторки двигаются там, на горизонте? Мы их видели в открытом море".

Он, немного помедлив, ответил: "То, хлопцы, не моторки. Это сторожевые катера, несут патрульную службу круглые сутки. Ночью освещают прожекторами бухту. Пароходам в этой зоне плавать запрещено. Так дело там поставлено, что и муха не пролетит", - закончил он.

- А, вот оно что, - сказал Роман. - Значит, граница там. А я думал, что она где-то далеко, километров за сто!

- Нет, нет, ребята, всего шесть километров до турец-

 

- 57 -

кого бережка. Сплавать можно, - смеясь закончил старый матрос.

Я искоса посмотрел на Романа, намекая, что пора прекратить разговор. Мы встали и, кивнув старику, пошли в отель.

- Ну как, сплавали? - сквозь зубы сказал я.

- Поживем - увидим, - ответил Роман.

Побродив по зеленому "Пионерскому парку", мы уже в два часа были во дворе родичей Романа. Изя стоял возле машины и засаленными руками регулировал клапаны карбюратора. Не отрываясь от работы, он сказал: "Мотайте отсюда, хлопцы. Я был вчера на границе. Узнал, что передислоцирована специальная часть для охраны в районе Батума. Привезли какие-то новые приборы. Даже меня в запретку не пустили, хотя есть пропуск. А по морю вы не пройдете. Говорю, ребята, уезжайте скорее отсюда, потому что всех туристов в отелях будут тщательно проверять. Будет такое указание".

Мы еще немного постояли возле машины. Изя оторвался от работы, и мы расцеловались. Обещали вечером зайти к старикам попрощаться.

Прежде чем попасть в отель, решили посидеть у моря. Мысли были невеселые. Денег было в обрез: номер нам был не по карману.

Сочинские "медсестры", наш новый друг "отставной матрос" явно внушали подозрение. А не следят ли уже здесь за нами? После рассказа Изи в это можно было поверить. Решили сюда приехать в следующем году, но уже с готовой путевкой. Тогда будет легче присмотреться к людям и местности. А сейчас надо уезжать в Гагры.

Придя в отель, мы узнали, что на рейде появились корабли Черноморского флота, готовясь к летним маневрам. Портье потребовал от нас покинуть город в течение 72 часов. Это касалось всех не имевших командировочных удостоверений и батумской прописки.

 

- 58 -

Роман уехал в Гагры поздно вечером, московским поездом. Я обещал Джамалу Цивадзе побывать у него в гостях на обеде, поэтому должен был уехать на следующий день вечером.

Взяв билет на поезд "Батуми - Москва", я отправился в гости к Цивадзе. Джамал жил в большом светлом одноэтажном доме. Здесь впервые я познакомился с грузинскими обычаями.

Женщины накрыли белой скатертью громадный стол и удалились. На столе стояли лобио, чахохбили, чебуреки и батарея бутылок "Напареули", прекрасного грузинского вина.

Я сидел по правую руку от отца Джамала. Он и его товарищи сидели напротив. Потянулась медленная восточная беседа. Отец Джамала, юрист по образованию, работал адвокатом, расспрашивал об учебе в университете. Я медленно отвечал, хотя мои мысли были далеко отсюда, в Москве, в Гаграх.

Здесь за столом я узнал, что сегодня в порт пришвартовался крейсер и военные патрули круглые сутки дежурят на берегу. Крейсер зашел для заправки и ремонта. Он простоит здесь целую неделю.

- Советую вам посмотреть - это краса черноморского флота, - сказал отец Джамала Цивадзе.

Я поблагодарил его, а про себя подумал, что наше решение об отъезде в Гагры было правильным.

После того как мы выпили по бутылке вина, хозяин налил целую чашу в огромный рог и предложил мне пить от души - сколько смогу.

При этом он сказал: "Настоящий мужчина - это тот, кто может пить, когда другие гости уже не пьют. Запомни этот закон Востока".

Я немного выпил из рога и сразу опьянел. После десерта, где подавали фрукты, Джамал и его товарищи уложили меня в спальне, и я мгновенно заснул.

 

- 59 -

Вечером Джамал и его друзья проводили меня на поезд "Батуми - Москва".

Я бросил свой чемодан на вторую полку и быстро, не раздеваясь, заснул.

Тревоги последних дней и вино сделали свое дело. В пять часов утра проводник разбудил меня, предупредив, что через полчаса прибываем в Гагры. Скоро поезд остановился. Я вышел на перрон и увидел Романа. Он был одет как заправский турист, в модной тенниске и белых брюках.

Роман сказал мне, что снял дешевую комнату возле бензоколонки: пятьдесят метров от моря и приходи когда хочешь.

Зайдя в нашу новую обитель, я быстро переоделся, и мы отправились к морю. Выкупались и решили подвести итоги. Наш план бегства пока не удался. Роман решил позвонить своему "корешу" Семену Позднякову, чтобы он сообщил Виле "не делать того, о чем мы его просили". Это означало, что Виля должен уничтожить наши письма к родителям. Это означало, что мы возвращаемся в Москву... Две недели отдыха пролетели незаметно. Купание в море, девушки и джазовый мотив "О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх, кто побывал, тот не забудет никогда..." потом я вспоминал в омских заснеженных степях как волшебную сказку.

Через две недели мы вернулись в Москву, а через год вспоминали все перипетии нашей поездки уже на следствии на Лубянке, в закрытой тюрьме МГБ СССР.

После приезда в Москву, на следующий день, мы встретили Вилю. Виля рассказал следующее. Через три дня после нашего отъезда на юг, утром, когда родители ушли на работу, его увезли в машине на допрос в МГБ. Там, на Лубянке, допрос вели несколько следователей. Они расспрашивали о нас, о наших настроениях и, главное, куда мы уехали.

 

- 60 -

Следователи поставили Виле прямой вопрос: "Не хотели ли Брахтман и Маргулис бежать в Израиль?".

На это Виля ответил, что не знает, куда мы уехали. Он сказал, что давно нас не видел.

Следователи несколько раз возвращались к вопросу, куда мы уехали. И каждый раз Виля отвечал, что не знает. На прощание следователи сказали ему, что не верят и еще пригласят побеседовать.

Проходя по тихим арбатским переулкам, мы еще раз ощутили, что гроза собирается над нашей головой. Виля рассказал, что сразу после допроса он сжег наши письма родителям, боясь, что они попадут в руки МГБ. Поэтому когда позвонил Поздняков, Виля сообщил, что просьбу его выполнит немедленно, и больше с ним не разговаривал.

Постепенно пришло решение: мы договорились с Вилей больше не встречаться, ограничить круг знакомых и усиленно заняться учебой.

Нам было ясно, что круг сжимается, но убеждали себя, что нас не посадят.