РАССТРЕЛ
Испокон веков любое выселение из родных мест на чужбину или тюремное заключение определялись решением суда, назначавшим определенные сроки пребывания там. Об этом обычно свидетельствовал правовой документ. Однако, как о высылке с родной земли, так и о пребывании в сталинском лагере мои родители не имели никаких документов, все было опутано какой-то неопределенностью.
Более того, по воле тройки ОПТУ отец был зачислен в категорию «кулак», о которой он и мечтать-то не мог. Если что и было с ними общего, так это огромное трудолюбие, невероятное благородство души и отдача себя близкому. Достаточно представить себе, что на его плечах было трое малолетних детей и больные родители, да к тому же строительство дома. Все надо было успеть, всех прокормить.
Поэтому, несмотря ни на что, отец до конца верил в освобождение семьи. Ведь он никому ничего плохого не делал, лишь исправно вел свое хозяйство.
Разве мог он знать, что в период относительного затишья и надежд на освобождение шла скрытая широкомасштабная подготовка к истреблению людей, в первую очередь бывших офицеров, переселенцев и кулаков. Предчувствие беды появилось лишь с появлением на территории лагеря большого количества работников НКВД. И не напрасно, поскольку вскоре начались ночные рейды в барак троек НКВД и отправка людей в тюремный изолятор.
Причем сам процесс носил ускоренный характер, включая арест и вынесение приговора. Об этом свидетельствует дело №15185 Новокузнецкого городского отделения НКВД о двадцати трех заключенных, приговоренных к расстрелу: дело начато 2.12.1937 г., окончено 4.12.1937 г., приговор приведен в исполнение 11.12.1937 г. Как же тогда они спе-
шили осуществлять неслыханные злодеяния. В дело было пущено все: насилие, ложь и наговоры, оформление документации по нужному образцу и содержанию.
Листая страницы этого дела по каждому из осужденных, невольно приходишь к выводу, что вся эта трафаретно-протокольная возня носила заранее определенный, надуманный характер, начиная с безордерного ареста и предъявления обвинения и кончая оформлением стандартного текстового документа, который бы позволял применить высшую меру наказания — расстрел.
Вот текст постановления от 2.12.1937 г., составленного в первый день начала ведения допроса оперуполномоченным отдела УГБ сержантом госбезопасности Островлянчиком: «Ермолаев А.Г., кулак, труд, переселенец 1931 г., работал кочегаром, является участником контрреволюционной монархической повстанческой организации, готовил вооруженное восстание против Советской власти. Распространял провокационно-пораженческие слухи о войне и гибели Советской власти». И следующее от 3.12.1937 г.: «Руководствуясь ст. 128146 УПК постановил гр. Ермолаева А.Г. привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58-2-11 УК».
Затем следует обвинительное заключение, утвержденное капитаном госбезопасности Ровин-
ским: «Органами НКВД в ноябре месяце 1937 г. арестованы участники монархически-повстанческой организации в числе 23 человек. Названная организация была создана штабом Сибирской монархической организации и активно готовилась к вооруженному восстанию против Советской власти. Как установлено следствием, один из руководителей Сибирского штаба генерал Эскин, увязавшись с князем Гагариным, через последнего на территории Сталинского района организовал диверсионно-повстанческие отряды из числа кулаков, спецпереселенцев и бывших офицеров. Арестованные участники организации активно проводили повстанческую работу среди спецпереселенцев, призывая последних к вооруженной борьбе в момент фашистского нападения на СССР, призывая к террору против коммунистов, распространяя провокационные слухи о войне и гибели Советской власти.
Следствием также установлено, что участники организации проводили нелегальные коллективные сборища, на которых обсуждали вопросы подготовки вооруженного восстания против Советской власти.
На основании вышесказанного обвиняются: (Перечисляются фамилии и статья 58-2-11 — расстрел)».
А вот протоколы допросов:
«Протокол допроса обвиняемого Титова Петра Афанасьевича.
2.12.37 г. Вопрос арестованному: «Вы признаете себя виновным как участник повстанческой организации?» «Нет».
3.12.37 г. «Я действительно являюсь членом повстанческой организации, существующей в г. Сталинске. За период пребывания в данной организации я привлек на свою сторону:
1. Ермолаева А. Г.
2. Соловьева Ф.И.
3. Баранова А.К.»
Протоколы допросов Ермолаева А.Г.
3.12.37 г. Вопрос: «Как и когда Вы попали на 8 кирзавод?»
Ответ: «В 1931 г. после раскулачивания был выслан».
Вопрос: «Как часто Вы встречались с Титовым П.А.?»
Ответ: «2-3 раза в год».
«На политические темы Вы беседовали?»
«Нет, мы говорили о работе, о зарплате».
«Следствию известно, что вы с ним говорили и на политические темы, занимались клеветой на вождей партии и правительства. Следствию так-
же известно, что Вы, Ермолаев А. Г., являетесь членом повстанческой организации, существующей на кирзаводе №8. Признаете себя виновным?»
«Нет».
4.12.37 г. Вопрос: «Как и когда Вы попали на кирзавод 8?»
Ответ: «После раскулачивания в 1931 г.».
Вопрос: «Вели ли Вы с кем-либо беседы на политические темы?»
Ответ: «Нет. Обычно мы говорили о работе и зарплате».
«Однако следствию известно, что Вы говорили и на политические темы, где обсуждали и занимались клеветой на вождей партии и государства. Следствию также известно, что Вы являетесь членом повстанческой организации».
Ответ: «Да».
В деле также имеются справки — доносы различного содержания. В справке от 27.10.1937 г. говорится, что Ермолаев А.Г. открыто заявляет, что в СССР трудом прожить невозможно. В другой говорится, что кочегаром он будет работать до тех пор, пока не получит паспорта.
При рассмотрении протоколов допросов отца невольно приходишь к выводу, что никакого допроса как такового не было, поскольку он мог увести их от задуманного сценария. А в их задачу входило
убедить арестованного в том, что он якобы является членом монархической организации и готовится к вооруженному восстанию против Советской власти, чтобы в результате получить от арестованного слово «да».
И вот третьего декабря на вопрос следователя «являетесь ли Вы, Ермолаев, членом повстанческой организации» ответ «нет», а четвертого на тот же вопрос получен ответ «да». Чувствуется, здорово они поработали, коль за такой небольшой промежуток времени достигли того, чего хотели. Видно, тут не обошлось без жестоких пыток, лжи, наговоров и, в конечном итоге, закончилось составлением протоколов нужного содержания.
А вот дело № ПС-30 с грифом «Секретно».
«Постановление от 6 апреля 1956 г. по обвинению 23 чел.
Президиум Кемеровского суда постановляет, что постановление тройки УНКВД по Новосибирской области от 5.12.1937 г. по ст. 58-2, 58-11 к расстрелу с конфискацией всего имущества отменить, поскольку установлено, что никакой монархической повстанческой организации со штабом во главе с Эскиным не существовало. Генерал Эскин и Гагарин по данному делу не проходили. Их просто не существовало. Сам арест был без санкции проку-
рора и без каких-либо данных об антисоветской деятельности. Обвинение основывалось на признательных показаниях самих заключенных».
Невольно задаешь себе один и тот же вопрос — как это могло произойти. Видно, там был задействован сумасшедший с шизофреническими наклонностями. «Паранойя (от греч. paranoia — сумасшествие, умопомешательство) — хроническое, обычно неизлечимое, психическое заболевание, характеризующееся стойким систематизированным бредом (манией преследования, ревности, величия и т.п.) и нередко галлюцинациями шизофренического типа».*
Безграничная власть подобной личности, стоящей во главе государства, возможна только при такой форме правления как диктатура и такой идеологии как коммунистическое мировоззрение. Только в этом случае вождь-диктатор, обособленный от общества и не терпящий никакого возражения, может творить все, что ему заблагорассудится.
И лишь после его смерти будут обнародованы документы, свидетельствующие о том страшном времени, которое унесло миллионы жизней ни в чем не повинных людей, и появится надежда узнать судьбу родного тебе человека. Ведь в сталинское время все было окутано секретностью и всякое же-
* См. Краткий словарь современных понятий и терминов, Москва, издательство «Республика», 1995, стр. 306.
лание узнать, что с близким, родным, могло обернуться тюремным заключением или чем-то еще пострашнее того. Такова была действительность.
И вот, наконец, после смерти диктатора получаем свидетельство о смерти, причем не одно, а два, разные по содержанию и по времени, но под одним регистрационным номером 530. В одном свидетельстве 1-ФИ №007278 отдела ЗАГС г. Новокузнецка говорится, что отец умер в заключении от рака пищевода 15 марта 1940 г., о чем в книге записей актов гражданского состояния о смерти произведена соответствующая запись за №530. Дата выдачи 21 ноября 1958 г.
А вот другое свидетельство о смерти IV-JIO № 251450 гор. отдела ЗАГС г. Новокузнецка. «Гражданин Ермолаев А. Г. умер 11.12.1937 г. в возрасте 39 лет, о чем в книге регистрации актов о смерти 1958 г. 2 октября произведена запись за № 530. Причина смерти — расстрел. Место смерти — не установлено». Выдан документ 29 июля 1993 г.
О том, что отец расстрелян, мама узнала еще тогда. Ведь зона есть зона. Там любое проявление зверства становится известным каждому человеку, как бы ни старалась скрыть этого служба НКВД.
А однажды до мамы дошли слухи, что возвратился в зону один из тех, кто знал отца и был свидетелем массовых расстрелов. И, конечно, она поспеши-
ла встретиться с ним. Но встреча не дала результатов, поскольку ни на один из ее вопросов он так и не ответил, за исключением того, что отец расстрелян. Как она тогда в слезах упрашивала его сказать, как это было, где происходило, но он только твердил ей: «секрет». Пришла она тогда в барак и долго, долго плакала. А когда пришла в себя, сказала: «Человек, с которым я встречалась — чужой». Больше о нем она старалась не говорить.