Глава 19.

«ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ»

 

Конечно, я помню этот путь.

В висках больно стучало. Свет коридорных лампочек казался слишком ярким. Мысли обгоняли одна другую. Они вращались, главным образом, вокруг моих близких. Но, по временам, неожиданно мелькали в памяти совсем чужие люди.

Ноги стали тяжелыми.

Каждый шаг приходилось делать с усилием. Я знаю теперь, что значит, когда говорят «подкашиваются ноги»...

Мы прошли коридор, спустились по лестнице. Прошли другой коридор и очутились в хорошо знакомом дворике, внутри тюрьмы.

Оттуда пошли не в те двери, через которые обычно водили на допросы, а в какие-то боковые, которых я раньше не замечал.

Начали спускаться в подвал.

 

«Но почему? — блеснула мысль. — Почему мне не прочитали постановления?»

Все ощущения вдруг собрались в одной точке — на затылке. Но в душе неожиданно стало спокойно. Совсем так, как это бывало в последний момент перед экзаменом в школе. Или, когда нужно было выходить из-за бруствера и бросаться в атаку под пулями.

Сама собою пришла молитва: «Помяни меня во Царствии Твоем! Яко разбойника... Яко разбойника...» — шептали губы. Сознание куда-то провалилось. Глаза перестали различать предметы. Все потонуло в сплошном свете.

Лестница окончилась. Открылся новый коридор. Бесконечный ряд дверей. У одной мы остановились.

Конвойный постучал. Мы вошли в какую-то комнату. Сидевший за столом человек указал мне на стул и протянул какую-то бумагу.

— Распишитесь, — вяло и безразлично сказал он, — ваше дело идет на пересмотр.

Он показал мне место, где я должен был поставить свою подпись. Я потерял последний остаток сознания.

Очнулся я в новой камере, где кроме меня никого не было. Когда я пришел в себя, наступила страшная физическая и психическая реакция.

Много дней после того я не мог ни о чем думать. Но после, уже на воле, из всех моих тюремных воспоминаний я чаще всего возвращался и сейчас еще возвращаюсь к нашему разговору с чекистом Левковичем. В который раз я думаю: никого не судите ни по его обнаружениям, ни по его поступкам.

А добрыми намерениями услан не путь в ад, а путь ко спасению.