- 51 -

В ПОИСКАХ ВРАГОВ НАРОДА

 

НЕ ПРОШЛО и двух месяцев после окончания проверки и обмена партдокументов, снова состоялся февральско-мартовскнй Пленум ЦК ВКПЕ (б) 1937 года, на котором с докладом выступил Молотов: «О ликвидации последствий врагов народа: вредителей, диверсантов, шпионов и убийц», с докладом выступил Сталин. Он сказал: «По мере укрепления социализма классовая борьба все больше и больше будет обостряться. По вине местных партийных и государственных органов во все или почти все партийные и государственные органы проникли диверсанты, шпионы, убийцы с партбилетом. Поэтому наша задача — очистить все партийные и государственные организации от врагов народа. Искать врагов народа нужно преимущественно с партийным билетом в кармане».

Так, на Пленуме ПК ВКП(б) Сталин теоретически сформулировал и организационно обосновал очередные задачи партийных организаций но борьбе с врагами народа. Именно искать врагов с партбилетом в кармане. Выходит, что прошедшие два года очищались не от тех врагов народа, от которых требовалось Сталину. Сталин не только знал, но организовал через ЛКВД, Верховную Прокуратуру СССР персональные репрессии видных деятелей партии и государства, профессиональных революционеров, партийных и советских работников обкомов, крайкомов партии. Для меня остается тайной за семью печатями, как могли члены ПК и Политбюро принимать к исполнению тезис Сталина на продолжение репрессий, который явно был направлен на членов ПК и Политбюро? В каком бункере они собирались отсидеться от репрессий Сталина? После февральско-мартовского Пленума ПК ВКП(б) 1937 года усилились репрессии против старых кадров НКВД, узаконено применение физических методов ведения допросов, добиваясь личных признаний от арестованных, которые, как правило, являлись вымышленными и клеветническими.

 

- 52 -

Постановление февральско-мартовского Пленума ПК ВКП(б) и доклад Сталина окружной комитет партии обсудил на окружном партийном активе. Дебаты длились два дня. Затем прошли партийные активы райкомов партии и собрания первичных парторганизаций. Все коммунисты хорошо ознакомлены с докладом Сталина о том, что «нынешних вредителей и диверсантов надо искать среди людей партийных, стало быть формально не чужих». Все выступающие аплодировали, произносили хвалебные речи в адрес «гения», призывали усилить борьбу с врагами народа в новых условиях. Я, как все, восхвалял мудрость «гения» и призывал коммунистов принять участие в борьбе с врагами народа. Все мы верили Постановлению Пленума и не допускали мысли, что в советском справедливом государстве могут твориться вопиющие несправедливость и беззаконие.

Для выполнения указаний Сталина искать врагов с партбилетом в кармане широко практиковалась критика снизу, сталинская пятипроцентная правда в жалобе или корреспонденции приобрела силу для репрессий кадров. На поверхность всплыли негативные элементы, доносчики, анонимщики, клеветники, карьеристы и просто безответственные крикуны. Широко распространялось подозрение в партии и в народе, боялись друг друга. Дети отказывались в печати от родителей и наоборот. Вредительско-диверсионный и шпионский психоз охватил всю страну.

Мне все это пришлось видеть, терпеть, изворачиваться и с пни существовать, призывать к борьбе с врагами народа. Замалчивать об этом было нельзя, попадешь в лагерь защитников врагов. Свое особое мнение требовалось хранить глубоко в душе.

Какова была моя личная позиция па указания Сталина по борьбе с врагами парода? Об этом я собираюсь рассказать ниже.

Я внимательно следил за газетными сообщениями. Когда появлялось сообщение в газете «Правда», что в какой-то области или крае произведено разоблачение врагов парода, я принимал, как и другие, что это справедливая истина. И все верили Центральному Комитету партии и своему вождю. Но когда дело коснулось своих коммунистов, товарищи по работе, чтобы без каких-либо оснований, огульно, просто так захотел и обвинил врагом народа, вредителем, диверсантом, шпионом или убийцей. Мне было очень трудно и даже невозможно. У меня появился дух сомнений и переживаний. Поделиться, своими сомнениями было не с кем и опасно: донесут и арестуют. Однако свое мнение в аллегорической форме высказал своему помощнику Горбунову 4 ноября 1937 года. Он входит ко мне в каби-

 

- 53 -

нет, в испуге спрашивает: «Аркадий Дмитриевич, расскажите; может, вы знаете, что делается на белом свете и вокруг нас. Каждую ночь проходят аресты».

— Я знаю столько, сколько и вы. Думаю о событиях так: с Москвы катится большой снежный ком, он забирает на себя все хорошее и плохое. Если он докатится до нас, тогда нам не миновать плохого.

В июне 1937 года приехала комиссия обкома партии (Лановский, Росин, Зыков) по проверке выполнения постановлений февральско-мартовского Пленума ПК ВКП(б) и указаний Сталина. По настоянию комиссии па бюро окружкома партии исключили из партии как врага парода Кожарина, председателя окррыболовпотребсоюза. Он застрелился, оставив записку: «Свою честь можно доказать только трупом». Я при голосовании об исключении воздержался. А при исключении из партии как врага народа Лабазова — директора окружной совпартшколы, я голосовал против. За самостоятельное мнение столь острому политическому вопросу я получил замечание от комиссии.

По выводам комиссии обкома в августе 1937 года состоялся Пленум окружкома партии. Первого секретаря окружкома партии И. Я. Проурзина освободили от занимаемой должности за слабую борьбу с врагами парода. Первым секретарем окружкома партии избрали автора этих строк. Хотя я отказывался, что на меня легла очень трудная ноша. Какова была моя личная принципиальная позиция? Об этом и продолжим наш разговор.

В окружкоме партии с аппаратом провожу инструктаж по текущим делам. Напутствую всех: «Будьте на партсобраниях в первичных парторганизациях внимательными, не торопитесь приклеивать руководителям ярлыки врагов народа». Это нужно было сказать очень осторожно, чтобы не оказаться в роли защитника врагов. Но к прискорбному сожалению, не всегда мои просьбы и предложения исполнялись. Что поделаешь, нужно было уживаться и работать. Начали поступать в окружком партии персональные дела на исключенных из партии по политическим мотивам, как врагов народа из райкомов партии и первичных парторганизаций, подчиненных окружному партии. Первым делом, персональные дела на исключенных как врагов народа, по своему усмотрению стал откладывать на потом, объяснял: «Успеем разобраться». Я думал, что если бюро окружкома партии подтвердит исключение, это даст повод НКВД для ареста, а так считается коммунистом, пусть себе дома живет с семьей, может, переживем, психоз когда-то окончится. Забегая вперед, скажу, что моя затея с откладыванием разбора персо-

 

- 54 -

нальных дел на потом оправдалась полностью. После январского Пленума ЦК ВКП(б) 1938 года появилась временная маленькая отдушина. Мы этим воспользовались, все исключенные из партии, но не арестованные нами были полностью реабилитированы и восстановлены на прежние работы в феврале 1938 года.

В октябре 1937 года приехал в Нарьян-Маре поручением обкома партии Красильников. Он выехал в Пижненечорский район, вскоре «разоблачил» там врага народа Безумова — заведующего райфо. По его доносу райком партии исключил Безумова из партии как врага народа. Об этом напечатали в окружной газете. Пришлось срочно вызывать на бюро окружкома партии секретаря райкома Огаркова, Красильникова и Безумова. Бюро окружкома сняло политическое обвинение с Безумова, восстановило в партии и на прежней работе, резко покритиковали и серьезно предупредили Красильникова и Огаркова. Мало того, я потребовал обком партии отозвать из командировки Красильниикова за превышение своих полномочий. Отозвали, удовлетворили мою просьбу, что редко встречается в партийной практике. На бюро окружкома партии обсуждался донос о связи с врагом народа секретаря Ненецкого окружкома комсомола И. Пьянкова. Дело шло к исключению его из партии. Пришлось мне выступить в защиту И. Пьянкова. Я осудил несостоятельность предъявленных обвинений.

— Представьте, — говорю, — поехал человек в командировку в Архангельск и переночевал на квартире Лымина, бывшего председателя окрисполкома, друга детства. А после встречи Лымин оказался врагом народа. Поверьте, ведь такое может случиться с любым из нас.

У меня в этой дискуссии отнялась речь, я оставил зал заседании. Принято было постановление бюро окружкома партии освободить от должности секретаря окружкома комсомола и направить освобожденным секретарем территориальной парторганизации Варандейского Совета. Обвинение за связь с врагом народа считалось серьезным обвинением не только для Пьянкова, но и для тех, кто защищает. Когда я вносил это предложение, я хотел на время «спрятать» с глаз НКВД и сохранить его на партийной работе. После бюро окружкома партии я пошел на квартиру И. Пьянкова, хотел успокоить, морально поддержать, но уже опоздал. Пьянков не выдержал психической нагрузки и покончил с собой.