ПАМЯТИ МИХАИЛА ПОПОВА

МОЙ СОСЕД

вместо баллады

 

Нет ничего страшнее смерти в

лагере...

А. Федосеева, Радио "Свобода"

Мы жили почти рядом.

Он
В том переулке, где был дом —
На зависть всем простым соседям:

Богатый, аккуратный, светлый.
Дом труженика злых морей —
Механика с женой своей —
Гречанкой, дремлющей в окошке
По целым дням с блаженной кошкой.
Их сын весьма заметным был —
Как баловень морской судьбы:

Всегда надменный, сытый, праздный,
Он нам казался высшим кадром.
И даже ростом был высок —
Не пил ли с детства ценный сок?
Лишь почему-то не вертелись
Вокруг него шальные девы...
Таким застала и война
Его, не пощадив лишь нас.

 

Он даже плавал при румынах,

Не подрываясь и на минах.

И впрямь — содействовал сам Бог

Жить так — в достатке, без тревог.

Вон даже не пускала мама

Жениться: "Счастлив будь

Лишь с нами!"

Потом мы встретились в тюрьме.

Попались вместе — как на смех...

И столько разных впечатлений

Звучало в камере отлепи!

То перебрали неспеша

Все штаты в пресловутых США,

То счет свели с литературой —

Безмолвной, подлой нашей дурой,

Не давшей никому ответ

На тайны прошлых страшных лет,

Хоть и читали не с начала,

А с Горького — назад... Печально

Тогда не сразу я узнал,

За что сосед арест познал:

Без денег, без работы сносной
На море, раз запрет был грозный,
Пусть и со знаньем языков,
По-русски он не снес оков
И стал наивные листовки
Совать по ящикам почтовым.
Ну и влепили целых шесть —
К его полета ...
Наглядный
Жест!

А после он соседом стал,

Приплыв на лагерный причал.

Мы встретились в мордовской зоне,

Когда с тайшетским эшелоном

Его пригнали на убой...

Да, тут не выдержит любой:

И сырость, и порядок строгий,

 

И вся людская безнадега.

А как большому моряку

Извечно выносить тоску

По той элементарной пище,

Какой здесь и с огнем не сыщешь?

Так не осталось ничего

От несшего тугой живот

И, даже избегая женщин,

До ста жить могшего

Не меньше?

Сосед скончался там,

когда
Успел оставить я свой ад.
И мне не по себе немножко
Бывало видеть у окошка
Его дряхлеющую мать
И на вопросы отвечать,
Пока ей вскоре не судилось
Уйти из жизни той постылой
Вслед за сынком-холостяком,
Как и за мужем-моряком,
Работавшим до перестройки
Лишь председателем жилтройки.
Так разорилось их гнездо —
Пустым остался добрый дом,
Где только кошка уцелела —
Дитя гречанки ошалелой.

Но до сих пор в ушах моих
Стоит ее нерусский крик:

"Кто посадил его на голод?"
О, тщетный всенародный голос!
Теперь я даже не могу
Смотреть на дом их — в том углу,
Где жизнь сама, казалось, тоже
От голода тянуть не может...
Пока не стал жить в доме том
Не просто крепкий управдом
А некий пожилой военный —

 

Сосед, что ни сказать, отменный!

Да, не из тех ли влез под крышу,

Кто и сгноил Попова Мишу?

Невыносимая страна,

Что изживает

Мирно

Нас!