- 21 -

БОЛЕЗНИ

 

Мое здоровье тоже ухудшилось. На медицинской комиссии в Ленинграде я не был признан годным к службе в строевых частях и получил назначение старшим ординатором в Ессентук-ский военный госпиталь. Приказ об этом по армии подписал Ворошилов. Но в погранотряде приказа не выполнили, заявив, что погранохрана перешла в ведение НКВД и приказам по армии не подчиняется.

В санитарном Управлении погранохраны характер моей болезни знали — хронический рецидивирующий эндокардит с осложнениями — был инфаркт легкого и мозговая эмболия с постоянной субфебриальной температурой.

С таким диагнозом физическую перегрузку службы на границе я выносил с трудом, особенно в условиях борьбы с басмачами. Семейной жизни практически не получалось, каждая неделя, проведенная дома в Ашхабаде с женой, ощущалась как праздник.

Моя должность на границе называлась «врач отряда». Этот отряд поначалу составляла группа из 250 человек при тринад-

 

- 22 -

цати командирах и сотне «народной милиции» из местного населения. Вскоре группу полностью уничтожили, ее завела в засаду изменившая нам «народная милиция». Меня в этом походе не было. Всю картину уничтожения отряда случайно видели издали только конвоиры, которым поручалось доставить в Ашхабад нескольких пленных.

Следующим моим «отрядом» была так называемая мангруппа (маневренная группа) в четыреста человек. Этому отряду дали в помощь местную туркменскую дивизию, численностью около трех тысяч человек и подчинили общему штабу борьбы с басмачами, разместившемуся в Ташкенте. Затем добавили несколько сот курсантов пограничных школ.

В трудных условиях борьбы в горах и пустыне выявилось много заболеваний — сердечных и авитаминозных. Причина последних — питание плохое, отсутствие овощей. Все меню составляли баранина и рис или макароны. Часто встречалась куриная слепота, которая выводила из строя бойца в ночное время.

Огромные сложности представляла эвакуация раненых с места боя до железной дороги. Пуще смерти люди боялись попасть в руки к басмачам ранеными и быть потом замученными. Конные носилки не годились, так как кавалерийские лошади, привыкшие к управлению движением ног всадника, при поворотах и касаниях своих боков ручками носилок теряли всякую управляемость. Верблюжьи носилки многие раненые не переносили из-за походки верблюда (толчками вперед). Из числа моих раненых двое — один со сквозным ранением в грудь, другой — в бедро — предпочли 80 километров до железной дороги проехать на своих лошадях верхом.

Наконец, удалось добиться выделения в наш отряд санитарного поезда и самолета. Это заметно подняло дух пограничников.