МАЙОР ГОХМАН И

ГОЛОДНЫЙ ПРОФЕССОР

Один из арестантов, с которым я подружился за последний период моего пребывания в лагере, был майор Советской Армии, Борис Исакович Гохман. Когда его доставили в Тавду, ему оставалось сидеть два года от его 5-летнего срока.

Борис Гохман родился в украинском городе Проскурове. Еще до Первой мировой войны, будучи учеником местной торговой школы, он активно участвовал в деятельности большевистской партии. Но он оставался евреем, и между собой мы разговаривали только по-еврейски. Вскоре после прибытия в Тавду он пришел ко мне. Во время бритья я заметил шрам у него на шее. Когда я спросил, откуда это, он рассказал мне свою историю.

Это случилось в конце Первой мировой войны, когда немецкая армия оккупировала часть Украины. Однажды немцы собрали всех жителей соседней с Проскуровом деревни и потребовали сдать определенное количество скота и зерна для немецкой армии. Они дали крестьянам несколько часов на эту процедуру, угрожая, что если требуемое количество не будет сдано в указанное время, жители будут изгнаны, а деревню сожгут.

Еще до истечения срока крестьяне явились, но не со скотом и зерном, а с косами и ножами. Совместно с отделением большевистских партизан они напали на немцев. Этим боем руководил молодой большевик Борис Гохман, 18-летний студент. Дошло до боя врукопашную, и тогда Гохмана ранили ножом. Он выжил чудом после того, как крестьяне успели спрятать его, истекающего кровью, в одной из их хат.

Позже Борис Гохман был одним из первых офицеров только что образованной Красной Армии, был награжден орденом "Красного знамени" за геройство в боях во время Гражданской войны.

 

 

В первые годы после революции он служил в железнодорожной ЧК. Это было особое отделение, получившее задание охранять безопасность железнодорожных коммуникаций.

После укрепления советской власти он демобилизовался и в течение всех лет занимал руководящие посты в государственной торговле. В начале Второй мировой войны его как офицера мобилизовали в армию. Его жена погибла от немецкой бомбы во время эвакуации в 1941 г. Его дочь и сын спаслись и оказались в Казани.

Борис Гохман участвовал в тяжелейших боях в войне против нацистов. В рукопашном бою с немцем его тяжело ранило в шею. Он получил многочисленные боевые отличия и поднялся до чина майора.

В 1947 г., когда в Советском Союзе происходил обмен денег, (10 рублей за 1 рубль), он находился в составе Советской Армии в Берлине. Именно в эти дни он получил отпуск и собирался ехать к своей семье в Россию.

Как и все советские офицеры оккупационной армии, которых обслуживали специальные магазины, он также купил подарки для своей семьи. Но оказалось, что его русские друзья искали случая избавиться от него. Домой он уже не доехал. Его арестовали, обвинив в спекуляции. У него конфисковали покупки и забрали даже золотой портсигар, которым его наградили еще в 1920 году за геройство во время Гражданской войны.

О том, что этот арест был провокацией, говорит тот факт, что ему дали "только" 5 лет, потому что в советских условиях в то время это было очень "мягким" приговором. При этом его не понизили в чине, что вообще не было принято в таких случаях, и ему даже оставили боевые отличия.

В течение первых трех лет Гохмана сослали в лагпункт Фабричный, по соседству с нами, и он там работал бухгалтером в пекарне. Начальники лагеря брали хлеб в неограниченном количестве, и когда провели ревизию, обнаружилась большая недостача в муке.

Гохман отлично знал, что ему грозит новый срок в 10 лет. Но он решил бороться всеми силами; стал угрожать начальнику, что применит все средства, чтобы довести дело до сведения Москвы и докажет, кто истинный виновник. Боясь дальнейших скандалов, начальник переправил его в наш лагерь.

 

 

Уже накануне освобождения я застал его в жутком настроении, чего до сих пор с ним не случалось. Этот человек, который уже не раз сталкивался со смертью, стоял передо мною со слезами на глазах. Он показал мне письмо от дочери и зятя, оба — военные врачи. Получив известие, что его вскоре освободят, они ответили, что просят сжалиться над ними и не приезжать к ним, т. к. это может нанести непоправимый вред их будущему.

"Они отняли у меня не только свободу, но и моего ребенка, - сказал он с горечью, — моя дочь верит их провокациям и стыдится родного отца..."

Он рассказал мне, что когда он был в Берлине, евреи советовали ему ехать в Палестину, однако, он решительно отказался. Он не хотел оставить свою коммунистическую Родину и своих детей. Теперь его "отблагодарили" за это.

"Но я им еще покажу, кто я!" - добавил он. Он отомстил лагерным властям весьма своеобразно. В день освобождения он взял со склада свой военный мундир, пролежавший там 5 лет, прикрепил знаки различия майора, нацепил более десятка медалей и других боевых наград, и так он шагал по зоне лагеря в течение нескольких часов, заставляя всех тех начальников, которые унижали его как арестанта, отдавать ему честь, потому что чином он был выше их всех.

Мы попрощались, и он сказал мне с горечью: "Я еду к детям, несмотря на то, что они стыдятся меня. Но я им докажу, что я еще человек..."

О дальнейшей судьбе моего друга Бориса Гохмана я больше ничего не знаю.

В Тавдинском лагере долго находился заключенный, которого называли "проголодавшийся профессор". Он сильно опустился все годы ходил в одних и тех же брюках, покрытых заплатами всех цветов, в грязном арестантском бушлате, перевязанном веревкой и висевшим на ней котелком, с которым он никогда не расставался. Зимой и летом он обувал грязные бахилы и на них тяжелые чуни, изготовленные из резины для шин.

Это был ученый из Эстонии, Кугерман, 60 лет. Он был неспособен ни к какой физической работе, поэтому постоянно

 

 

был дневальным в маленьком бараке, где жили несколько придурков, служивших в конторах лагеря. Его заданием было приносить воду, мыть пол и стеречь барак.

Несмотря на то, что он всегда был грязным и оборванным, все заключенные, даже те "славные ребята" из среды уголовников, уважали его и считали великим ученым. Вечно он был погружен в свои таинственные раздумья.

Когда он выпрашивал немного еды, ему никто не отказывл. И повара всегда давали ему "надбавку" — немного супа, после чего он сразу же уходил довольный в угол столовой, зажимал свой ржавый котелок между ногами и жадно хлебал баланду.

Однажды профессор исчез из зоны. Я встретил его в госпитале, где он лежал в палате для особо привилегированных. Не только я, но и он сам были очень удивлены этим. Он рассказывал мне, что никогда не жаловался на состояние своего здоровья.

Однако лагерное руководство направило его на медицинское обследование, и врач установил, что состояние его здоровья очень слабое, и он должен находиться в госпитале.

"Не понимаю, что происходит вокруг меня", — сказал он мне, когда я стриг его. Он не получал никаких лекарств. Единственным лечением было то, что он получал хорошую и обильную еду, точно такую, какую получали врачи.

"Мне кажется, что меня перевели из ада в рай, - сказал он мне, — я страшно боюсь этого рая, потому что все это явно делается не из гуманных побуждений или жалости ко мне".

Он на самом деле был перепуган. Но, несмотря на это, спустя несколько дней после такого ухода, его уже нельзя было узнать. Мне сказали, что его отправили по этапу в Свердловск. Прошло некоторое время, в лагере уже забыли "изголодавшегося профессора", как вдруг... Среди газет, которые мы получали и которые прибывали всегда с опозданием, был и номер московской газеты "Правда", в которой на первой странице был напечатан большой портрет профессора Кугермана, вместе с портретами других лауреатов Сталинской премии.

Оказалось, что он был создателем проекта проведения газопровода Таллин-Ленинград. Советские оккупационные служащие, которые прибыли в Эстонию в качестве "освободителей", не питали доверия к этому ученому, который не был коммунистом

 

да вдобавок еще вырос и получил образование под влиянием капиталистической науки. И главное: речь шла об огромной сумме гонорара и о большой чести. Так они решили не только отнять у него мысль изобретателя и присвоить ее себе, но и уничтожить его физически, чтобы он не стал препятствием на их пути к карьере. Его сделали "врагом народа" и сослали в лагерь.

Но они просчитались. После долголетней работы, после того, как срок реализации строительства был отложен несколько раз, оказалось, что они не могут решить некоторых проблем без участия истинного автора проекта. Тогда стали разыскивать профессора Кугермана. И они нашли его в нашем лагере.

Несколько месяцев после его освобождения строительство газопровода Таллин—Ленинград было завершено. Писали "о гениальных успехах в социалистическом строительстве под руководством великого Сталина, учение которого вдохновило строителей применять социалистические формы труда, что дало возможность выполнять планы раньше намеченного срока. За эти успехи строители, и среди них профессор Кугерман, были награждены высшей наградой, премией, носящей имя отца народов Иосифа Виссарионовича Сталина..."