КОНЕЦ ПРОВОКАТОРА

Зима 1948 г. Я тогда работал в парикмахерской. Туда зашел заключенный с черной бородкой. Я был настолько поражен, что чуть не порезал клиента, сидящего в кресле. Вошедшего я узнал сразу и, видимо, он меня тоже. Наше знакомство состоялось еще в Ашхабаде.

Когда я прибыл в ашхабадское общежитие, то там крутились различные типы. Одним из них был Яша Вайнгартен, которого мы звали "бородка", потому что он носил остроконечную черную бородку. И одеждой он выделялся среди других, т. к. носил черный фрак, черную шляпу, вообще все у него было черным, включая его душу. Этот тип возбудил во мне подозрение с первого взгляда. Он всегда старался всех убедить, что мы должны перейти границу как можно быстрее. Я избегал его и пытался предупреждать знакомых, чтобы они его тоже остерегались. Однажды вечером, часов в десять, когда в общежитии было страшно жарко, я вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Вдруг я заметил, что приблизилась военная машина, из которой вышел этот тип, по-приятельски попрощавшийся с энкаведистами, сидевшими в машине.

Я спрятался, боясь, чтобы меня не заметили и, разумеется, о виденном сразу рассказал своим ближайшим друзьям. К сожалению, было уже поздно, и некоторых из них он уже успел выдать. На процессе против Шлетера и Шпайхера Яша Вайнгартен выступил в качестве главного обвинителя.

Однако НКВД не жалело даже собственных провокаторов — когда в них больше не нуждались, их ликвидировали, точно так же, как и их жертвы.

В первый момент я все не мог поверить, что это в самом деле он. Я спросил его, был ли он когда-нибудь в Ашхабаде. Но он был настолько наглым, что вообще не собирался скрывать своих дел. Он рассказал мне даже, что майор Шефер, который арестовал нас на границе, впоследствии тоже был арестован и приговорен к смертной казни, что это было его, Яши, работой. С удовольствием он добавил: "Он хотел уничтожить меня, но я сумел уничтожить его".

Хотя подошла его очередь, я не захотел обслуживать его. Он, очевидно, тоже не захотел попасть в мои руки, и подождал, пока мой сотрудник, Петька Розов, освободится. Но я не выдержал и поругался с ним, припомнив ему и Шлетера. Я узнал, что этот подонок сидит за уголовное преступление и получил всего 7 лет. При этом ему даже в лагере жилось неплохо. Он работал на кухне.

Управляющий отделом снабжения, который одновременно проверял работу кухни, был белорус Круковский, лейтенант НКВД, очень симпатичный и порядочный человек. Случилось так, что, когда Вайнгортен вышел, пришел Круковский побриться. Я никак не мог успокоиться, и на его вопрос, "Что произошло?", я рассказал ему о Яше. Круковский обещал мне разобраться в этом деле.

Он сдержал слово. На следующий же день он выставил Яшу из кухни и отправил в рабочую бригаду за пределы лагеря.

Яша понял, что я приложил руку к этому делу и старался всеми средствами отомстить мне. Он хотел здесь, в лагере, выполнять ту же роль стукача, что и в Ашхабаде. Он донес "оперу" (оперативному уполномоченному НКВД), лейтенанту Перлову, который занимался проверкой лояльности поведения заключенных, что я — шпион, и что я занимался переправкой в Персию большого количества золота. Когда это не подействовало, он пожаловался начальнику лагеря, что мы совместно с Тувией Апельштейном решили его убить и даже проиграли его голову в карты. Начальник посмеялся над ним.

Даже лагерное руководство не любило таких типов. Меня они уже хорошо знали в течение нескольких лет, и все были моими клиентами. Наконец, его доносы надоели им, особенно после того,

когда он начал писать доносы на начальников лагеря. В один прекрасный день его отправили в лагерное отделение в тайгу на лесоповал. Больше я его уже не встречал. Таким был конец провокатора и доносчика, имевшего на своей совести загубленные жизни многих евреев.