ГЛАВА 6
КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
Самая тяжелая работа для контрреволюционеров — «Контрреволюционер» — многозначный термин — Пестрое разнообразие — Особые гонения на духовенство — Выдающиеся деятели церкви.
Политические на Соловецких островах живут в отдельных кельях, в пещерах отшельников. А на Поповом острове — в специальном бараке. Контрреволюционеры же в монастыре и в Кемском лагере находятся вместе с обычными уголовниками. Монастырские кельи
и лагерные бараки заполнены до отказа тщательно перемешанной людской массой шпаны и контрреволюционеров. Они не только выполняют самую тяжелую работу и содержат в порядке собственные помещения, но помимо этого им вменяется в обязанность и мытье нар уголовников от грязи, очистка их от остатков пищи, плевков и вшей. Как только прибывает новая партия контрреволюционеров, их тут же заставляют мыть бараки, которые настолько загажены шпаной, что после этой повинности они просто заболевают.
В 1924 году два полных месяца полторы тысячи контрреволюционеров были привлечены для очистки лагеря на Поповом острове. Достаточно сказать, что очень часто уголовники отправляют свои естественные надобности прямо на месте, т. е. в бараках.
Конечно, уголовники, нисколько не испытывают благодарности за все, что для них делается. Напротив, этот труд, глубоко унижающий человеческое достоинство воспринимается шпаной как должное. Исполнители этого позорного труда с благословения лагерной администрации подвергаются все новым и новым издевательствам. К примеру, когда мы вычистили указанный администрацией грязный барак, «благодарная» шпана прислала нам ультиматум с подробным перечнем большого количества продуктов: чая, хлеба, сахара, табака и т. д. Все это немедленно должно быть вручено уголовнику, принесшему ультиматум. Предварительно предупредили, что в случае отказа нас сначала изобьют, а потом дочиста ограбят. Мы вынуждены были отдать требуемые продукты. Такого рода ультиматумы пользуются большой популярностью среди шпаны. Она забрасывает ими контрреволюционеров и в монастыре, и в Кемлагере.
Очень трудно дать точную оценку или сделать тщательный анализ той категории заключенных, к которой относятся контрреволюционеры. На Соловках их довольно много—около трех тысяч. Они включают в себя разнородные элементы. Разделение их на группы, даже на условные, приведет читателя к осознанию того, кто они есть на самом деле и почему они находятся на Соловках. Но этого будет явно недостаточно. В лагерях имеется много контрреволюционеров, которых вообще невозможно классифицировать.
В Соловецком лагере особого назначения немало представителей так называемых гуманитарных профессий: адвокатов, литераторов, учителей, врачей. Очень много учителей начальных и средних классов, а также университетских преподавателей, как мужчин, так и женщин, причем последние составляют большинство. Имеется немалое количество крестьян, рабочих, ремесленников и мелких служащих. Довольно хорошо представлены донские, кубанские, сибирские казаки и народы Кавказа. Из нерусских, являющихся советскими подданными, наиболее многочисленны на Соловках эстонцы, поляки, карелы (некоторые из них вернулись из Финляндии, поверив в амнистию) и евреи. Последние преимущественно присылаются сюда со своими семьями и за причастность к сионизму, и за экономическую контрреволюцию, и за так называемый «вооруженный бандитизм», под которым ГПУ подразумевает все, что ему заблагорассудится: от членства (даже в прошлом) в монархической партии до производства фальшивых банкнот.
На Соловках много иностранцев, о которых более подробно я скажу ниже.
Самые большие группы заключенных составляют офицеры старой и новой армий, деловые люди дореволюционной поры и нэпманы[1], видные представители старого режима — бюрократы и аристократы, а также духовенство.
В настоящее время здесь находится приблизительно триста епископов, священников и монахов. К этому количеству следует прибавить несколько сотен мирян, сосланных вместе с духовными лицами главным образом по 72-й статье УК — «религиозная контрреволюция, сопротивление конфискации церковных ценностей, религиозная пропаганда, обучение детей в религиозном духе» и т.д. Духовенство на Соловках хотя и является самой притесненной и униженной лагерными властями группой заключенных, обращает на себя внимание смирением и стоицизмом, с которыми оно переносит физические и нравственные страдания. Будучи приученными с детства к тяжелому физическому труду, представители духовенства справедливо почитаются лучшими ра-
[1] Термин «нэпман» применяется к деловым людям, разбогатевшим при НЭПе (новой экономической политике, введенной в 1922 г.).
ботниками в лагере. И с этой точки зрения почти по достоинству оцениваются администрацией, хотя они и эксплуатируются самым бесчестным образом. Священников посылают на изнурительнейшие работы; например, все отрезки узкоколейки были уложены исключительно духовными лицами. Естественно, любые виды религиозных служб находятся под запретом. В лагере на Поповом острове скончался один священник, немощный старик. Перед смертью он со слезами на глазах умолял коменданта позволить владыке Иллариону совершить над ним святое причастие. Комендант в оскорбительной форме отказал умирающему.
Каждый день считался рабочим, и на Пасху или Рождество власти стараются поручить представителям духовенства наиболее унизительную работу, например, чистку отхожих мест.
В Соловецкий лагерь особого назначения заключены следующие известные деятели церкви: владыка Илларион (Троицкий), глава московской епархии, самый близкий помощник последнего патриарха Тихона. Ни на свободе, ни в тюрьме митрополит Илларион не вступал в конфликт с Советской властью, но он всегда был решительный сторонник истинного православия в противовес «новой церкви», которую щедро субсидирует ГПУ. За отстаивание религиозных убеждений и за тесную связь с патриархом Тихоном епископа сослали на три года в Архангельск, где он отбыл срок наказания в самых ужасных условиях. По возвращении в Москву вновь принялся энергично бороться против «новой церкви». Мастерски участвовал в богословских дискуссиях, немилосердно развенчивая коммунистический вздор своего оппонента Луначарского[1], и снова был сослан, на сей раз на Соловки.
Владыка Михаил (Лемешевский) управлял делами Петроградской епархии после расстрела митрополита Вениамина. Приговоренный к ссылке по статье 72 УК («религиозная контрреволюция»), под которой большевики подразумевают защиту "новой церкви" от разрушительных натисков православия, в сентябре 1924 года епископ прибыл на Соловки.
Шесть других епископов и монахов, а также 12 мирян были высланы в то же время и по той же статье.
[1] Народный комиссар просвещения в Советском правительстве.
Епископа Серафима (Колпинского), епископа Петра (Соколова), исполнявшего обязанности епископа Саратовского, и епископа Питирима (Крылова), игумена Казанского монастыря, а также 15 представителей монастырского черного и белого духовенства, всех до единого, сослали на Соловки по той же 72-й статье.
Сотни прочих епископов, священников и монахов депортировались не только из-за того, что исповедуемая ими религия была «опиум для народа», но и потому, что они не желали оправдывать разграбления церквей якобы для помощи страдающим от голода, а наоборот публично осудили эту акцию как дело рук сторонников «новой церкви», подкупленной государством.