СВЯЗИ С ДОМОМ

В моей переписке с семьей бывали большие перерывы. Пока я ездил по этапам - до Кунгура - почти не было связи. В колонии переписка наладилась, пошли и посылки. Мне постоянно приходилось в письмах воевать с женой и тетей, доказывать, что ни в чем не нуждаюсь. Конечно, мне не верили, пока осенью 1945 года не

побывал в Москве Линдберг. Он зашел к жене (кажется, и ночевал у нас), привез от меня в подарок кучу лагерных поделок, подробно рассказал обо мне. Всех очаровал: он был обходительный мужчина.

А в 1946 году разрешили свидания. Приехала ко мне жена, остановилась у вольнонаемной сотрудницы, побыла дней пять. Несколько раз виделись мы, как положено, при надзирателе. Затем Линдберг устроил нам встречу в библиотеке техотдела. Долго мы там просидели вдвоем, наговорились досыта.

В 1947, кажется, году приезжала тетя, сестра матери. Для нее это был величайший подвиг: она боялась радикулита, который мог в любой момент лишить ее движения вдали от дома, страшилась и самой ситуации. Она была робким и законопослушным существом, свято верила в величие и непогрешимость Сталина. Но приехать ко мне сочла своим святым долгом по отношению к без вести пропавшей сестре, и выполнила его, не взирая ни на что. На надзор произвели большое впечатление ее ордена Ленина и Трудового Красного знамени. Кстати, остановиться я ее устроил у одной симпатичной надзирательницы. Свидания у нас были льготные и длинные.

Но эти два свидания подействовали на меня удручающе. На два-три месяца я выбился из колеи, сразу стала отчетливо видна окружающая мерзость, и нужны были усилия, чтобы взять себя в руки и не сорваться.

А объяснить это никак нельзя было ни жене, ни особенно тете. Ей было очень обидно, что вот я, любимый племянник, не ценю ее отношения, прошу больше не приезжать...

В 1948 году появилось нововведение: «личные свидания». В предзоннике, то есть в промежутке между двумя последовательными воротами в зону, оборудовали 2 или 3 комнатки, примитивные и грязные, изобилующие клопами, и семейным, по специальному разрешению начальника колонии, давали круглосуточные свидания с женами на 3-5 дней.

Для зека это было нечто вроде отпуска: на эти дни он освобождался от работы и от поверок. Жена имела право выхода - через наружные ворота - «на волю», а зек - через внутренние - в зону, за едой. Эти личные свидания были организованы по приказу свыше, и от зеков не скрывалось, что имелось в виду повышение рождаемости. Действительно, бывало, что зек после такого свидания ста-

новился отцом. Интересно было и то, что у жены никаких документов не требовали, и когда народ с этим разобрался, то сплошь и рядом приезжали просто приятельницы, а то и девушки, знакомые по переписке; такие связи часто возникали у молодежи из шпаны. В послевоенные годы, когда мужчин повыбили, подобные вещи были делом обычным.

Ко мне жена приезжала на такие свидания трижды, одновременно с ней приезжали и жены к Горбачику и Сойеру, и мы «перезнакомились домами».