ОСВОБОЖДЕНИЕ

После окончания срока передержали меня сравнительно мало, всего месяца два. И в августе 1934 года сошел я с поезда на Казанском вокзале и отправился к тете Насте, самой мне близкой из пяти живших в Москве теток.

Состоялась горячая встреча с родней. Но вот пошли разговоры, и мне было непонятно: то ли так изменились дорогие мне с детства люди, или это я стал другим. То и дело оказывалось, что мы говорим, не понимая друг друга. Рассказываю о голоде в Казахстане, а мне в ответ:

- Как? Трупы на улицах? При Сталине? Нет, ты что-то путаешь.

Кипятился я, махал руками - потом понял, сколь изолирована Москва. Огромная оранжерея, в которую не доносятся чужие беды, где всегда обеспечен какой-то, пусть и минимальный, уровень жизни. Когда до москвича что-то и доходит - он предпочитает не верить: оно спокойнее. Так было 50 лет назад, так осталось и сейчас. Удивительным образом это мне напомнило жителей села Плоского времен моего детства. Там тоже предпочитали не верить тому, что могло их встревожить.