ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

НАСТЕНЬКА, ПРОСТИ!

 

Конец августа 1942 года. Рафаловские леса Западной Белоруссии. Мы уже два месяца партизаны. Успели принять участие в диверсионных вылазках, разведке, засадах, заготовительных операциях. С каждым днем мы становились все более уверенны в своих силах.

Командир группы старший лейтенант Федорович Ефим Борисович по приказу командира отряда Павла Васильевича Пронягина присоединил меня - пулеметчика и 2-го номера Люстека Метека к диверсионному отделению Павла Кочерганова.

Получен приказ спустить под откос вражеский эшелон, идущий на восток, южнее станции Лесная (железнодорожная магистраль Брест - Москва). В нашей группе семь человек: пять подрывников и мы вдвоем, для охраны и прикрытия. До цели две ночи пешего перехода.

Двигаемся с наступлением темноты, обходя населенные пункты, избегая встреч с местным населением. Днем маскируемся и отдыхаем. С собой несем оружие, два ведра тола (вытопленного из снарядов), еду.

На исходе второго дня заняли позицию в ожидании сумерек, чтобы незаметно подойти к железнодорожному полотну. Я с моим другом на посту. Вдруг замечаем, что кто-то приближается к опушке леса, входит в него и через некоторое время снова появляется на опушке. Движется в нашем направлении. Сразу вызвали командира. Продолжая наблюдения, мы с уверенностью определили, что это бродит молодая пастушка. "Дай

 

Бог, чтобы не наткнулась на нас", - процедил сквозь чубы Павлик.

Мы хорошо замаскировались, притаились, в надежде, что пастушка пройдет мимо. Но не тут-то было. Она наткнулась на нас!

- Ой!! Как вы меня напугали! - громко и в тревоге сказала девушка, - Кто вы? Неужели партизаны?

После короткой паузы завязалась беседа. Павел спросил, есть ли в деревне немцы или полицаи и что она ищет в лесу. Настя, так она себя назвала, успокоилась и объяснила, что в деревню заходят немцы и есть местные полицаи, а она ищет корову, которая не вернулась с пастбища.

С лица Насти совсем исчезли следы волнения и напряженности, она даже обрадовалась, и с живостью сказала, что слышала о партизанах, но впервые видит, какие они.

- Ой! - воскликнула она, - девки в деревне не поверят.

Наша беседа становилась все более непринужденной и Настя открывалась нам своей искренностью и доверчивостью. Командир, почти не принимавший участие в беседе, неожиданно приказал ребятам углубиться в лес, а мне остаться с ним на месте.

Я продолжал беседовать с Настей и чувствовал приятное влечение к ее простоте, доверчивости и излучаемому ею женскому теплу. Командир стоял в нескольких метрах от нас и я заметил, как он надел штык на свою десятизарядку.

Ужас свершившегося описать невозможно, даже сейчас, десятилетия спустя. Еще продолжал звучать ее голос, еще в глазах оставался ее облик, а передо мной - ее труп, заколотый штыком.

- За что?! - в оцепенении вырвалось из меня.

- Разговорчики!! - надрывно огрызнулся командир. Прибежавшие ребята, затянули тело глубже в лес, кое-как замаскировали и бегом выполнять задание.

На подходе к железнодорожному полотну Павел, не глядя в мою сторону, но явно обращаясь ко мне буркнул:

 

- Мы получили приказ, во чтобы-то ни стало выполнить задание. Понятно!

Но не всегда получается так, как того хотелось бы.

Мину ребята заложили, замаскировали, провода натянули, даже не заметишь. Отошли к опушке леса - ждут. Мы с пулеметом для прикрытия залегли в метрах ста от ребят.

На рассвете прошел патруль, ничего не заметив. Ждем. Ох, как время медленно идет. Вдруг, громко, нарушая утреннюю тишину, послышался стук колес приближающегося эшелона. Все замирает, дыхание, мысли, в смутной тревоге сковывается тело. Вдруг слышим глухой хлопок. Что это? Не хочется верить, но это не взрыв, которого мы с таким напряжение ждали. Взорвалась граната, тол не сдетонировал и сокрушительного взрыва, которой должен был пустить под откос вражеский эшелон, не произошло!

С той поры прошло 60 лет.

Прости Настенька, я так и не могу забыть Тебя. Твое доброе лицо с мягкой, женственной улыбкой часто видится мне.

Недавно, здесь в Израиле, эту печальную историю я рассказал своему другу Шимону. Выслушав мой рассказ, он долго и задумчиво молчал. По его не молодому лицу было видно, что он погружается в нелегкие воспоминания.

- Сейчас, послушай мой рассказ.

В 1948 году нас направили на помощь к защитникам Гуш-Эциона, окруженного арабским легионом. Спустя несколько часов я в походе неудачно оступился и вывихнул ногу. Не мог дальше шагать. Командир выделил из группы двух бойцов, которые помогли мне вернуться на базу. Остальные 35 продолжали движение. Во время перехода, отряд наткнулся на молодого не вооруженного араба - пастуха. Его не тронули, отпустили. А на рассвете отряд был окружен и в бою погибли все 35 моих товарищей по оружию.

Мы помолчали.

У войны свои законы. Будь она проклята!