ГЛАВА ВТОРАЯ

В ОДНУ СЕКУНДУ И..

 

Суббота, 21 июня 1941 года. Теплый солнечный летний день. Послеобеденное время. Гуляем с Эстер по переполненным паркам Белостока. Мы с ней уже два года знакомы. Работаем вместе, я - старшим бухгалтером, она - счетоводом в артели „Единение". Она родом из Ломжи и у нас серьезные планы на будущую совместную жизнь.

Красивое круглое лицо, большие голубые глаза... В общем, влюблен. Ей восемнадцать, я уже разменял второй десяток.

Прошло почти два года, как вспыхнула Вторая мировая война. Тогда я, житель города Слонима (Восточная Польша), уже год, как окончил гимназию. Положение тяжелое, продолжать учебу невозможно, настроение плохое.

Отношение польских властей и общественности к нам, евреям, после Мюнхенской конференции ухудшилось. Особенно после захвата немцами Чехословакии, где в разделе этой страны принимала участие также и Польша.

Мы слышали по радио речи Геббельса, прочли книгу "Майн камф" Гитлера. Волосы становятся дыбом от всего услышанного и прочитанного. Главное, что невозможно вырваться. Советская граница закрыта, Запад не принимает, выехать в Палестину почти невозможно. Надо получить английский сертификат, только некоторые богатые семьи могли как-то выбраться. И вдруг 1 сентября 1939 года война!

Немцы вторглись в Польшу, быстро продвигаются

 

на восток. 17 сентября Варшава окружена. Наш город Слоним переполнен беженцами. Они добрались сюда с надеждой, что немцы до нас не дойдут.

19 сентября слышим по радио, что немцы уже на Буге, заняли Брест-Литовск. 200 км. от нашего города.

Паника, не знаем что делать. Бежать некуда. И вот ночью, около 3 часов слышим гул. Не может быть, неужели немцы, ведь в сводке мы слышали, что они дошли только до Бреста. Неужели так быстро продвинулись? Со страхом всматриваемся в окна, видим движутся танки. И вдруг мы все без исключения высыпали на улицу... Обнимаемся, целуемся - СПАСЕНЫ! Часа три стальная громада двигалась на запад. Потом пошла пехота. Идут без конца. Поют знакомые песни. Замечаем среди бойцов евреев! Радости нет границ.

Ждали немцев - пришла Красная Армия.

Мы автоматически стали гражданами СССР. Гражданами могучей державы, которая в союзе и дружбе с Германией.

Всё может быть, - но войны не будет. Конечно, проблем много, но главное - нацистская Германия не

 

подумает напасть на Советское государство. Во-первых, договор, во-вторых, это не Польша, это СИЛА.

А пока там, на западе, война. Быстро вся Европа очутилась под немецкой оккупацией или влиянием. А у нас тихо. Но всё это время к нам доходили слухи о жестоком отношении к евреям, рассказывали об обязательном ношении "желтой звезды", о лагерях каких-то. Надо признаться, что с одной стороны мы слушали, а с другой - не очень верили. Ведь в советской печати и радио восхваляли немецкого союзника и ничего не писали о каких-то репрессиях и злодеяниях. Другое дело, что было очень опасно говорить об этом вслух. Были случаи ареста граждан за распространение неверных панических слухов.

Я поехал в город Львов, сдал экзамен и был принят в институт. Но спустя полгода отец срочно вызывает меня домой: "Надо помочь семье. Станешь профессором через несколько лет. Есть трехмесячные курсы старших бухгалтеров. Профессия нужная и хорошо оплачиваемая..."

По окончании курса с отличием, был направлен на работу в город Белосток, артель "Единение". Там постоянно жила моя тетя Циля с семьей, это разрешило мою жилищную проблему. Вот здесь мы и познакомились с Эстер.

 

Доволен, зарплата хорошая, расходы невелики, активно помогаю семье. Итак, в этот субботний вечер мм гуляем допоздна. У калитки её дома попрощался с Эстер, ждал пока она войдет и быстрым шагом домой. Вошел тихо, чтобы не разбудить тетю и её семью. И сразу уснул.

Время было около часу, 22 июня 1941 года, воскресенье. Сильные взрывы подбросили меня с постели, комната полна стекла. Ошеломленный, я уже на ногах, ничего не понимая, трехэтажный дом наш сотрясается. С перепугу сработал желудок. Схватив подушку на голову, выбегаю во двор, а нужно было в туалет. Паника общая, все жильцы дома полуголые во дворе. Всеобщие крики, все ищут друг друга, а взрывы продолжаются. Это, наверное, длилось около десяти минут. Оказывается, бомбили железнодорожную станцию, находившуюся от нас на расстоянии 200 метров. Бомбёжка с перерывами продолжалась до 5 часов утра.

Сомнений нет, - война. Правда, наш сосед, капитан Красной Армии кричит: "Не разводить панику! Разговорчики! Это маневры!" Какие маневры? Есть убитые, раненые, грабят магазины. Утром побежал в военкомат, я допризывник, а на доске объявление: "Всем допризывникам эвакуироваться самостоятельно на Восток". Такие вот тебе маневры. Побежал к Эстер. Давай, мол, имеете в Слоним, к моей семье, всё же двести километров восточнее. А она в ответ: "Ты езжай, а я потом присоединюсь вместе с моей семьёй". Побежал к тете с тем же предложением, а она в ответ: "Ты, Яша, езжай, а мы пока дома. Может, все уладится, ведь по радио ничего не говорят о войне". Только в 12.00 В.М. Молотов объявил: ВОЙНА.

Известная речь Молотова, вероломное нападение нацистской Германии с нарушением договора. "Враг будет разбит, наше дело правое, победа за нами!"

Все это хорошо, но нужно быстро добираться до Слонима. Станция разбита, поезда уже не идут. А у меня одно желание - домой, к родным. Быстро всунул свои личные принадлежности в вещмешок, документы - по карманам и бегом к шоссе на восток. Машины одна

 

за другой, перегружены мебелью и прочим барахлом, а на них члены семьи. Я пытаюсь взобраться, бьют по рукам:

- Ты куда?

Появилась полуторка, мужчина за рулем, трое детей в кабине, две женщины с вещами в кузове.

- Девочки, возьмите меня, понадоблюсь в дороге.

Не ожидая ответа, вскарабкался наверх. Едем.

Через час город Белосток за нами. Двигаемся на восток. На дороге полный хаос. Воинские части двигаются в разных направлениях. Пехотные части на восток, а артиллерийские подразделения почему-то нам навстречу - на запад. К ночи приблизились к Волковыску. Весь в огне. Объезжаем и на восток. К утру мой родной город. Соскочив, поблагодарил и бегом домой. Раннее утро. Город цел, не все еще проснулись. Приближаюсь с сердцебиением, стучу в дверь.

- Кто там?

- Это я, мама!

Трудно себе представить, что последовало, когда дверь открылась - слезы, объятия и мое счастье. Все дома: мама Ханна, отец Ицхак, братья Герц, Рувен, Ехиэль, Ури и сестра Рая.

- Сынок, правильно сделал, что приехал домой. В это тяжелое время вся семья должна быть вместе, - сказал отец. - Мы не знали, что думать. Слышали, что Белосток подвергся тяжелой бомбежке и очень опасались за тебя...

Это все произошло 23 июня 1941 года. Побежал в город встретиться со своими старыми друзьями. Все надеемся, что Красная Армия задержит нацистов и сурово их накажет. Дома все же отец решил, что нам здесь оставаться нельзя. Завтра трогаемся на восток, все равно каким путем. Признаюсь, что во всей этой заварухе я совсем забыл о родственниках в Белостоке и о своей невесте Эстер. Не знал, как им сообщить о нашем решении. Ведь могут приехать, а нас уже не будет дома. Отец прибежал домой, говорит, что уехать железнодорожным транспортом невозможно. Идут слу-

 

хи, что с Баранович можно быстрей, там узловая, станция. Так вот у знакомых крестьян достал подводу с лошадкой, вечером нагрузили все, что необходимо, чтобы ранним утром в путь. Но 24 июня 1941 года, еще не успев проснуться, услышали разрывы снарядов и выстрелы. Не прошло и часа, как немецкие передовые части уже на наших улицах. Быстро разгрузили подводу, отпустили лошадку - сама дойдет домой. Сразу почувствовали, какое опасное наше положение и ничего не можем сделать.

Сидим все в одной комнате, все вещи собраны в одну кучу. Отец запретил выходить из дому. Вдруг вспомнил, что во время Первой мировой войны вспыхнули пожары в городе и надо быть готовым, ведь дома все деревянные. Мать в это время начала кормить маленьких, хоть аппетит пропал у всех. Надеялись, что будет контратака, но этого не случилось. Короче, с 24 июня 1941 года мы начали жить под нацистской оккупацией. Итак, весь этот день жители города сидят по домам, слышны выстрелы и одиночные взрывы. Спустя дня два нас навестил немецкий офицер в сопровождении двух солдат. Я с младшим братом Герцем спрятались в кухне. Думали, что только взрослым грозит опасность, а детям нет. Офицер приказал открыть все чемоданы и мешки и начали обыск. Вдруг немецкий офицер спросил:

- Sind Sie Juden? Wier haben keine Ahnung gehabt dass die Juden sind hier so arm? (Вы евреи? Мы понятия не имели, что евреи здесь такие бедные).

Все же он взял несколько пар ночного белья, отец начал просить, мол, не обижай нас, оставь нам это добро, а немецкий офицер в ответ с удивлением:

- Aber sie sind Juden und sie werden in die Zukunft das niecht bedarfen. (Ведь вы евреи и в будущем вам это все не понадобится).

Тогда мы еще не поняли значение этих слов. Офицер поблагодарил, и они ушли. Отец с радостью:

- Слава Богу, на сей раз обошлось дешево.

Спустя дней пять нас разбудил гул самолетов и взрывы бомб. Видим, немецкие самолеты бомбят высоту

 

невдалеке. Появилась надежда: значит, сопротивление есть, может, наши войска освободят город? Оказалось, какое-то подразделение пыталось прорваться на восток. Завязался бой в самом городе, но силы были неравные.

После боя мужчин-евреев стали выгонять на улицу и направлять на разные работы, главное, хоронить тела убитых солдат и граждан. Ужасный запах разлагающихся трупов и вид такого количества убитых потрясли нас всех. Я лично решил не попадать на такую работу, и мы с отцом и братом прятались в уборной за домом.

Начало июля 1941 года. В нашем городе появилась власть: военный комендант, гебитскомиссар, СД, гестапо, жандармерия и т.д. Они начали управлять городом. Пригласили в комендатуру одиннадцать знатных евреев-жителей города (десять мужчин и одну женщину):

- С сегодняшнего дня вы юденрат, - заявил комендант. - Будете управлять вашим населением. Мы подготовим приказы, отпечатанные на немецком, польском и русском языках. Ваша задача эти приказы расклеить по городу. Кто их не выполнит - будет строго наказан. Для этого вам необходимо подготовить во всех видных местах щиты, для работы назначить людей, которые получат пропуска на свободное движение в городе...

Приказ первый:

Пункт А - Оружие сдать.

Пункт В - Запрещено разводить голубей, имеющихся - уничтожить.

Пункт С - Радиоприемники сдать.

С пунктом А проблем у нас не было, ни у кого не было оружия. С пунктом В были отдельные семьи, но немногие. С пунктом С была проблема у многих. Почти в каждой семье были маленькие ламповые приемники. Наша мама лично пошла, ждала в очереди три часа и сдала приемник. Получила квитанцию, которую хранила, как зеницу ока.

Приказ второй:

КОНТРИБУЦИЯ

Юденрату собрать от еврейского населения в течение двух суток 350 кг золота. Помню как сейчас, к нам вошли двое юношей и девушка со списком жителей

 

улицы. Мы их, конечно, знали. Еще сейчас звучат в ушах их слова:

Дорогие! Надо собрать и отдать им золото, пусть они будут прокляты и подавятся этим золотом!

Наша семья была бедная, но у каждой супружеской пары есть что-то золотое. Отец быстро снял Обручальное кольцо, мать с трудом сняла свое и вдруг вспомнила, что где-то у нее спрятана цепочка с кулоном. Она быстро начала искать, нашла и с радостью сдала. Пришедшие аккуратно все записали и пошли в следующий дом. Мама была счастлива - все, сейчас можно жить спокойно.

На следующее утро сдали все собранное золото. Юденрат был вызван в полном составе, построен напротив комендатуры на улице и на глазах у всех публично расстрелян. Каждый получил пулю в затылок. Молниеносно эта страшная новость разошлась по городу. В чем дело? Что за причина?

Одиннадцать новых граждан получили приглашение: "Вы будете новый юденрат, старый нас хотел обмануть, не все золото собрали". И снова бригады пошли по домам. Мы не могли ничего добавить, у нас не было, но, как ни странно, собрали еще какое-то количество золота.

И тут люди начали себя обвинять, как будто те, кто сразу не все сдал, виновны в этом ужасном убийстве. Упреки, взаимные обвинения, ненависть. Это немцы повторяли во всех еврейских городах без исключения.

Вообще, приказы издавались каждый день, но я остановлюсь на некоторых особо важных. Вот в начале июля смотрим: рабочая бригада расклеивает приказ больших размеров. Люди бросились читать и не расходятся, значит, что-то важное. Я тоже подошел. Мигаю.

Ведь знали мы, слышали, беженцы из Польши мам говорили, что там это существует, подготовьтесь, может, нам это тоже предстоит. Ничего. До сих пор не могу объяснить нашу безрадность мышления, предвидеть всем известное явление.

"С завтрашнего дня все население еврейского проис-

 

хождения при появлении на улице должно иметь на груди с левой стороны и на спине желтую звезду Давида".

Сразу все занялись поиском желтой ткани, у кого есть - счастлив, у кого нет или не хватает - ищут. Ведь невозможно все время сидеть дома. У кого лишний материал - продает. Цена - продукты. Появились и неевреи, которые продают, но им нужно платить чем-то другим. Ничего не поделаешь, наказание может быть жестоким и беспощадным. Конечно, немцы не знали, кто еврей, а кто нет, но местная полиция и другие знали всех, и их ждала награда за выявление нарушителей.

Мать, как старшина, перед выходом из дому проверяла хорошо ли пришита эта желтая звезда, чтобы. Боже упаси, не оторвалась, ведь наказанию подлежала вся семья. Помню, как встречал по пути знакомых, которые никогда не считали себя евреями, они не дружили с нами, не знали идиш. Были несколько семей, которые приняли христианство и стали католиками. И вдруг мы все вместе "гуляем" с желтой звездой. Можно себе представить, как они себя чувствовали. Спустя несколько дней снова приказ, важный. Читаем:

"С завтрашнего дня евреям запрещено ходить по тротуарам, только по мостовой, как скотине".

Проблема, как добраться до мостовой. Молодые, конечно, прыгали. А пожилые? Немцы пошли навстречу и разрешили спускаться на мостовую в местах выезда со двора, где лежали такие камни, как на мостовой. Постепенно немцы давили, издевались над нашим человеческим достоинством - мол, вы не люди, вы не принадлежите к человеческому роду - вы скот. Эта пропаганда, повторяемая ежедневно, и словом и действием, давала результат. Это замечалось по отношению к нам соседей, знакомых и просто людей так называемой арийской расы.

Как-то раз, "гуляя" по мостовой, заметил Стасека, своего бывшего друга. Стасек идет по тротуару напротив. Года два его не видел, где-то пропал.