Рассказы Джане 2 июля 1976

 

Дом в Баку

 

[Джана: В каждом из нас отражается история. На каждом своя: на мне своя, на маме своя - но на бабушке моей, Виктории Борисовне, по-моему, большая часть всей нашей. Побывав в Баку, я спросила маму о ее доме - где кто жил? И вдруг поняла, что из этого выливается вся бабушкина жизнь. Хотелось расспросить про бабушку, а получилось опять про всех нас. И не так это просто - расспросить, в этот раз мама не спала после рассказа ночь.

 

Они жили, бабушка Виктория Борисовна, ее муж Григорий Наумович, дети Оля и Таня, и прислуга, на втором этаже дома 4 по улице Офицерской, теперь Мусеви, снимали весь второй этаж.

Хозяин жил внизу. Оля в 1917 году ушла отсюда к большевикам. Григорий Наумович умер в двадцать втором году, заразившись черной оспой.

В двадцать седьмом году после того, как родилась Инна, Таня заболела, у нее оказалась саркома, и они с Инной и Викторией Борисовной поехали в Берлин. Сурен выхлопотал им разрешение на поездку и на лечение. Миша тоже был там, но не так долго. Он был архитектор и строил кооперативный дом в Баку, в котором одна квартира была предназначена для его семьи.

Они жили в Берлине более года. Таня умерла там и на смертном одре завещала девочку матери, Виктории Борисовне. С двухлетней Инной, беленькой, кругленькой как пупсик девочкой, Виктория Борисовна и подавленный растерянный Миша вернулись в Баку.

Это был двадцать восьмой год. Их ждала новая квартира, но Тани не стало, и Виктория Борисовна отказывалась переезжать. Инна должна была остаться с нею, так завещала Таня, а к Мише все время приставали, чтобы он или отказался от квартиры или переезжал - она уже более года стояла пустая.

Миша был в отчаянии, умолял Викторию Борисовну. Она телеграммой вызвала Олю. Оля приехала.

"Миша",- сказала она, "ну что же, мама должна лишиться своего крова? Ты женишься, приведешь жену, а мама останется без своего угла".

Миша встал на колени, он плакал, умолял, целовал Виктории Борисовне руки. Он клялся, что никогда не женится.

"Не клянись, Миша",- говорила Оля, "нельзя в этом клясться."

Но он клялся снова и снова со слезами на глазах, что никогда не женится, что не сможет забыть Танечку, что у Виктории Борисовны будет своя

 

комната, что она будет полной хозяйкой дома, что другой хозяйки не будет.

Что было делать? она согласилась. Ее квартиру они отдали и переехал в новую квартиру. Инне было два года.

Их квартира была роскошной. Миша ведь проектировал ее для себя. В ней было пять комнат, два туалета, ванная, кухня и огромная галерея. Одна комната, та, которая потом стала тети Вариной, тогда пустовала.

Спустя некоторое время Миша спросил, не возражает ли Виктория Борисовна, чтобы он пустил квартирантов. Виктория Борисовна сказала, что не возражает, но когда те пришли, то сказали, что хотят не эту комнату, а ту, которая была ее. Наверное, так они заранее с Мишей договорились.

Виктория Борисовна сказала: "Пожалуйста, я перееду" и перешла в угловую комнату. В то время она еще не была такой темной, как потом, когда под окнами разросся кипарис.

Потом к Мише стала ходить Сусанна, она была художница. Ходила, ходила, и Миша сказал, что он хочет жениться. Виктория Борисовна написала обо всем этом Оле, просила забрать ее, это слишком тяжело для нее смотреть, как место ее дочери займет другая женщина. Оля приехала с тем, чтобы забрать ее вместе с Инной к себе.

Оля говорила: "Помнишь, Миша, как ты клялся? я же говорила тебе тогда, не клянись."

Но Миша опять стал умолять: "Не уезжайте, Виктория Борисовна, не уезжайте, вы будете, как и прежде, полной хозяйкой." И Виктория Борисовна осталась. Так и было, Сусанна была артистическая натура, она не вмешивалась в хозяйство. К Сусанне приходила ее подруга, которая жила в этом же доме, ходила, ходила, и Сусанна - артистка! - ничего не замечала. И вот в один прекрасный день Миша меняет Сусанну на Веру Иосифовну, и она поселяется в средней комнате, в той, в которой раньше жили постояльцы. Виктории Борисовне не пришло в голову оформлять на себя лицевой счет, а Вера Иосифовна оформила.]