СТРОИТЕЛЬСТВО БАРАКА

Уже в первый день нам сообщили, что нам придется самим строить для себя дом - барак. Он должен быть пример-

но 80 метров длиной и 5 метров шириной и сооружен из дерна. Вкопали столбы и уложили фундамент для постройки. Вспахали слой дерна и разрезали его на четырехугольные куски. Клали на носилки и подносили к стройке. Возводя стену в метр толщиной, куски дерна укладывали один на другой. Все это со временем срослось в один сплошной кусок. На месте окон и дверей оставили отверстия. Когда ближайший дерн был использован, вспахали новые слои, подальше. Так что носить стало трудней.

От плохого питания мы очень ослабли. Когда нам давали короткие минуты отдыха, мы от усталости сразу засыпали. Строительными работами руководили русские бригадиры. Работали с раннего утра до позднего вечера. После работы приходилось еще выстаивать длинную очередь за хлебом. Паек вскоре уменьшили до шестисот граммов. Детям и старикам давали по четыреста граммов. Мы получали еще один килограмм соли в месяц.

В ночь праздника Лиго (Ивана Купалы) мы собрались на пригорке, подальше от барака, и разожгли большой костер. Здесь собралась почти вся наша молодежь — около пятидесяти человек. Уселись вокруг костра и пели латышские народные песни. Один юноша открыл вечер Лиго красивым вступительным словом. Среди нас была одна старая женщина, участница многих традиционных латышских Праздников Песни. Она мягким голосом спела песню "Родина" и кантату композитора Витола "Отечеству", что нас очень тронуло. Голос ее был еще сильным и звонким. И песни, спетые нами, звучали ярко и уносились далеко, ибо у многих были красивые голоса.

Так мы провели вечер Лиго с песнями и воспоминаниями, пока наш костер не погас.

Часто стали лить проливные дожди, и вода потекла через крышу нашего барака. Наша одежда промокала. Нередко ночью просыпались от струй воды, лившихся нам на головы. С утра вся лужайка у барака была уложена сушившейся на солнце одеждой. Случалось, что дождь не переставал

неделями, и тогда одежда не просыхала, и наши последние оставшиеся вещи начинали портиться от сырости.

В жаркое время, когда мошкара и комары очень донимали, мы забирались спать на крышу, где было прохладнее. Вечерами ходили купаться на реку.

Здесь нас было 200 латышей и 100 бессарабов. Бессарабы в большинстве были деревенские и этим походили на местных русских.

Так как здесь было много маленьких детей, то матери обратились к начальству с просьбой поместить детей в какое-нибудь закрытое помещение, ибо на мокрой земле во время дождей многие заболевали. Из одной избы выселили рыбаков и поместили туда матерей с детьми. В дождливое время я часто ходила туда переспать под какими-нибудь нарами. Для детей выдали муку, из которой готовили для обеда мучную кашу.

В первые дни после нашего приезда умер один маленький мальчик Ф. М.. Одна бывшая учительница произнесла короткую религиозную речь, потом мы спели несколько духовных песен. Мальчика уложили в примитивно сделанный деревянный гробик и похоронили недалеко от барака.

Те, у кого еще сохранились какие-нибудь продукты, могли еще кое-как просуществовать, у кого же не было ничего, их положение было незавидным. Мы оборвали всю траву — песчанку, мокричник и крапиву — и варили из нее еду. Во всей округе уже было трудно найти съедобную траву.

В памяти сохранилась картина, отразившая самый большой голод. Когда по месячной норме нам выдали рыбу, никто костей не выбрасывал, их сохраняли, высушивали и съедали. Однажды Маечка сидела одна у костра. На сковородке, поставленной на два кирпича, лежала пара рыбных косточек. Она их заботливо переворачивала с одной стороны на другую, чтобы они скорее высохли. Не в силах дождаться, она брала более подсушенные и съедала. Сложив ручки на коленях, в лохмотьях, немытая, она там сидела и с нетерпением ждала, чтобы можно было положить себе в рот что-нибудь съестное.