-419-

«28 октября я был этапирован с тюрьмы <Казани> в лагерь, Воркуту»[1]; «прибыл на пересылку 3-го ноября»[2]. Здесь 4 ноября режим содержания святителю был назначен "общий", с направлением в 14 лагерное отделение. В постановлении[3] было отмечено: «Ершов, являясь иеромонахом (тайным священником) Истинно-Православной Церкви, проводил антисоветскую деятельность, привлекал на свою сторону других лиц»[4]. 8 ноября после медицинского осмотра к уже имеющимся заболеваниям владыки было добавлено еще одно: «миокардиострофия». «17 ноября я был на месте: п/я Ж-175-14-1»[5], об этом же он сообщил в письме на следующий день.

-420-

«Прошу вас, всех родных, помолитесь за меня Господу Богу, а то что-то здоровие неважное»; «Я писал 2 письма с пересылки 8 ноября, получили или нет? Писал на сестру Машу Кандалину и на Федора Русакова. Может быть, если будете когда посылать посылки, то одежды не шлите никакой, не надо, у меня есть покамест»; «Остаюсь с Богом Святым и Истинным и Верным. Да будет с вами Бог. Ваш дядя Михаил В<асильевич>». 18.11.59.

«Сообщаю вам так: мне можно получать только две посылки в месяц. Лучше другим послать: Тищенко Кириллу Алексеевичу[6], тоже две посылки в месяц, также можно на <Фоменко> Николая Степановича[7]». Ноябрь 1958.

Из своих сорока семи лет епископ Михаил уже около двадцати четырех лет в лагерях, где голод, холод, истязания. Здоровье сильно подорвано: «Сердце мое очень слабое, ноги больные ревматизмом. Несколько раз, по болезни ног, лежал в стационаре. По прибытию в лагерь меня сразу же зачислили в рабочую бригаду первой категории[8]. Даже не представили меня к сан<итарной> комиссовке. Без заключения врачей послали меня на

-421-

производство земляных работ, с ходьбой до 5 км[9]. И ноги мои через два дня отказали: не мог больше идти в такую даль больными ногами, отставая от народа, не в силах идти опухшими ногами. Народ стал роптать, потому что я задерживал всю партию в ходьбе. Трое суток сходил и больше не мог идти, ноги стянуло и опухли. Я пошел в санчасть, но санчасть никакой помощи не дала[10]. После этого я сходил разов несколько и был вынужден не идти, потому что был не в силах[11]. Просил у них работу легкую без дальней ходьбы, но в администрации не обратили <внимания на> мою просьбу, а посчитали как отказ, за что и посадили меня в карцер на двое суток[12]. Всячески насмеивались[13], выражались всякой хулой нецензурных слов, снимали крестик с груди. Я, не сопротивляяся, просил их: "Зачем вам это?" <Но> они, старшина и надзиратель, крутили и ломали мне руки, пыталися всячески причинить мне пытки, силой остригли мне волосы. Это сделал старшина Коршунов по приказанию администрации, и также во всякий день надзиратели делали всякие насмешки. 19 декабря меня вызвали в санчасть к врачу, где произвели мне комиссовку: у меня ноги были опухшие и стянувши в жилах. Врач посмотрел и сказал мне, чтобы я вышел с кабинета. Они решали: начальница санчасти Андреева и нач<альник> плановой части[14] капитан Черняк — он является хозяином положения, ему покорны все, что он скажет, то и будет». После медицинского осмотра 22 декабря появилась запись в личном деле: «t = 36,9°. Жа-

-422-

луется на головные боли, боли в правом коленном суставе».

«Братие и сестры, примите приветствие духовное от Михаила Васильевича, вашего брата. Желаю вам всех благ в жизни и ублажаю скорби сердец ваших, которыми вы ныне скорбите, как дети-сироты, заброшенные отцом. Но вы не сироты: с вами всегда Бог и Его милость, и мое ходатайство и свидетельство пред Богом Истинным и Верным, пред Отцем и Сыном и Святым Духом. Я не умер и не умру, но вовек жив буду. Вы скорбите и печальны, а я страдаю и изгнан. Наши скорби: отовсюду нас пронесли[15] и поносят, но славы никто от нас не отнимет. Ибо, братии мои и дети, вы должны знать, что пред радостию должна всегда быть печаль. Не бойтесь, возлюбленные, Бог за нас, кто против нас — злоба. А кто против нас и Бога — тот будет низвергнут, и отвержен, и постыжен. А нас Господь спасет, и избавит, и введет в Царство Свое вечное. Прочитайте в Библии, что хотел сделать Аман с Мардохеем, но все обрушилось на Амана, а Мардохей был избавлен, и спасен, и прославлен. Так и будет с истинными христианами, и спасет истинное Свое стадо Господь.

Дорогие мои, молитесь Богу один за другого и за меня молитесь, ибо мне — больше всех испытаний и притеснений. Дорогие, вы сами знаете мое страдание, и печаль, и заботу. Храни вас Господь во всем, и на всякое время, и от всякого зла, да вразумит вас Господь. Еще вам пишу: присматривайтесь, между вами есть и такие люди, что продают вас — остерегайтесь. Передайте приветствие от меня и благословение в Суздаль, и на Урал, и в Талды-Курган, и вообще всем братиям и сестрам. Еще прошу вас, дорогие, ведь мне ни от кого и никакой помощи нет. Деньги 200 рублей и часы остались в Казани, в тюрьме, а 900 рублей остались в Иркутской обла-

-423-

сти, где я был в лагере до тюрьмы. Итак, я безо всякой поддержки. Если что можете выслать, то шлите мне. О мне лишнего не разглашайте, вы сами знаете, что такое.

Я знаю, что вы мои письма получаете, но я от вас не получаю, но чувствую обо всем. Меня допрашивали о Василии Ивановиче Жукове. Я был на пересылке и со мной были люди с лагеря, от Воркуты 180 километров. Они поехали от меня, я с ними послал письмо, даже два. Получили ли вы их или нет? Может быть, вы им послали письма, то прошу, лишнего не пишите, смотрите, опасайтесь. Еще я здесь встретил людей, которые были с Григорием, Филаретом вместе, еще раньше[16]. Прошу вас, дорогие, не оставляйте меня, помните о всем. Простите ради Бога Всевышнего, ради Господа нашего Иисуса Христа, помолитесь за меня Богу. Меня очень глядят, лишнего не пишите. Прочитайте мое письмо и сразу спрячьте его, но в дому не держите, чтобы оно не попало никому <чужому> в руки». 24.12.58.

«Примите приветствие духовное от Вашего брата Михаила Васильевича, многоуважаемый братец во Христе Иисусе Николай Ильич <Кашицын>. Дай, Боже, Вам доброго и наилучшего в жизни, всякого благополучия, телесного здравия от Господа и спасения души, а в делах Ваших успехов в добром труде, в семейном отношении обоюдное содружество в любви и мире безо всяких междоусобиц, каковый и плод для добра каждого человека на земле. Это единственная общая слава: жить без преступления душою и телом каждому из нас, давая пример один другому, и хранить имя Сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа». 25.12.58.

«После комиссовки <19> мою карточку скрыто держали, не передавали в регистрацию 7 суток — это

-424-

потому, чтобы я не знал результат своего положения. <Ведь> было установлено: <работа> с ограничением в ходьбе. Но администрация все равно принуждала ходить вдаль до 5 км на производство. И даже врачам санчасти запретила давать мне освобождение от работы по болезни. Я обратился к начальнику л<агерного> о<тделения> подполковнику Горюшину, но он же и является застрельщик этого дела, всяких неурядиц и притеснений. Как же тогда можно добиться правды, если Черняк, в силу своего желания, что скажет врачу, то и будет. Все, что здесь делается, я не в силах описать, потому что не охватишь — таких варварских поступков, как они подчиняют врачей, чтобы врачи делали так, как хочется Горюшину и Черняку».

1959 год

«Сообщаю вам Федор Федорович <Плеханов> и сестрица Васса, что я от вас получил 2 письма, два, но на два письма пишу одно. Не осуждайте, что я так скудно <отвечаю>. Затем сообщаю о том, что я посылку, посланную вами, не получил и, вообще, до сегодняшнего дня я не получил ни одной посылки. Прошу вас, денег мне не шлите, ибо у меня хотя ничего нет, но вот уже <скоро> год, <как> остались деньги в Иркутской области, 900 рублей, и до сего дня мне ничего не пересылают. А еще в Казани остались деньги — 191 рубль, да двое часов, и те тоже не шлют. Так что не надо, чтобы не пропадали ваши труды, не шлите мне покамест никаких денег. А если посылки получу — сообщу. Живу я: день пройдет — слава Богу. Простите меня ради Бога Истинного и помолитесь. Как получите письмо, пишите ответ. Буду ждать. Ваш дядя». 04.01.59.

«Пришли посылки 7 января, то есть на Рождество, мне дали две посылки. Одна та, которую Дунюшка <Аве-

-425-

рьянова> с Федором <Русаковым> в Казани посылали, <когда> ездили на свидание к Филарету, а вторая — из Суздаля». 03.02.59.

«10 января Горюшин обратно посадил меня в карцер — это с целью хитрости, чтобы я чего <не> сказал, и держал меня до 17 января». Перед отправкой святителя в штрафной изолятор был оформлен акт о том, что заключенный М. В. Ершов причину своего невыхода на работу 10 января объяснил так: «Работать не могу по состоянию здоровья». В акте есть справка медчасти: «Здоров и работать на указанном объекте может». Водворен в штрафной изолятор 10 января в 14:00, без вывода на работу; освобожден 17 января в 13:30. «Пока я сидел в карцере, мне пришли 3 посылки от знакомых христиан и родных, когда отсидел 7 суток, то пришло 7 посылок — и так собралось 10 посылок». Посылки владыке не дали, о чем он сообщил в письме от 3 февраля 1959 года, объяснив, что начальство сказало: «"Пойдешь на работу — дадим". Это было в день Крещения. А мне нельзя — больной, да еще праздник». «19 января подполковник Горюшин пишет постановление: на два месяца лишает меня получения посылок[17]. Так как я верующий, от детства иду путем наших отцов. Также православные христиане следуют примеру отцов: подают милостыню, друг другу помогают ради Христа. Особенно в праздничные дни приносят, как жертву, в честь праздника подают страдальцам и бедным — вот как раз и получилося: со всех концов <страны> православные христиане к праздникам Рождества и Крещения Христова выслали мне посылки, как милостыню». 3 февраля владыка сообщал в письме, что «20-го <января> еще пришло 7 посылок, стало 17».

-426-

«Сообщаю, получил Вашу <О. М. Исаенкова> телеграмму и письмо. Узнал о том, что Надя, сестрица, слабая. Приветствие ей от меня напишите и доброго здоровьица от моих уст и от сердца именем Господа нашего Иисуса Христа, Бога Живаго, и ей жизни желаю вечной, душевной, Царствия Христа Бога нашего и всем вам наследия вечных благ. Посылку еще не получил, о которой Вы пишите, что послали белье. Но Вам пишу: зачем мне шлете одежды, не надо, у меня есть белье, не надо»; «Еще прошу вас: глядите за детьми строго, ибо если только проглядите, то сами на себя будете пенять. Не давайте им сообщаться с хулиганскими детьми, а то сразу могут научиться разного разврата и даже воровства, строго глядите за всем. А то так получается: родить то родят детей, а ладу к добру не дадут и жизни <христианской> не могут дать своим детям, только бы родить. Не дети виноваты, но родители, что не дали им жизнь. Простите. Ваш брат Михаил Васильевич». 21.01.59.

«На 25 января скопилось 18 посылок. Они удивляются и злятся на меня, и во мне что-то подозревают, и не дают мне посылок. Люди то затрачивали деньги, а они гноят здесь продукты. Хотели отправить назад», но, согласно его письму от 3 февраля, «почта не берет и велит мне их выдать на руки». Пришлось вернуть посылки в лагерь, а к этому времени, как он сообщал в письме от 3 февраля, «еще 12 посылок привезли — стало уже 30 штук», так что с Рождества Христова «собрали 31 посылку. Но мне не дают, держат их на складе»[18]. «Администрация, из-за ненависти, посадила меня 27 января в карцер, и держали 7 дней», – сообщил в своем письме от 3 февраля святитель; здесь он «3-е суток ничего не кушал, заболел. Когда привезли меня в зону больного, сразу же повели в кабинет опера-

-427-

тивной части, где сидели незнакомые офицеры, не с нашего лагеря, два человека и участвовали 3 офицера с нашего л<агерного> о<тделения>[19]. Незнакомые офицеры спрашивали меня»: «К какой вере исповедания Вы принадлежите?

Ответ: Я принадлежу к вере истинно-православных христиан.

Вопрос: Имеются ли у Вас близкие родственники и где они проживают?

Ответ: Из близких родственников у меня имеются четыре родные сестры, одна из которых осуждена со мной по одному делу, а остальные три проживают на территории Тат<арской> АССР.

Вопрос: На Ваше имя 30 января 1959 г<ода> поступила 31 посылка от разных лиц из различных городов СССР. Поясните, на каком основании и почему Вам направляют эти посылки?

Ответ: Эти посылки мне посылают религиозные люди, часть из которых я совершенно не знаю.

Вопрос: Расскажите, знаете ли Вы лиц проживающих на территории Тат<арской> АССР от которых поступила большая часть этих посылок, в частности: Мазуркину М. Г., Плеханова Ф. Ф., Володина Е. А., Ментулина Е. Г., Турлукову А. В., Исаенкову А. Т.[20], Лабутова П. С., Хорунжеву А. Е., Зыкову А. Е., Жукову А. Д.[21], Кондалину М. А.[22], Киселеву П. К., Попова П., Яковлева П. Я., — и какие между Вами и упомянутыми лицами родственные отношения?

-428-

Ответ: Из перечисленных лиц я состою в родственных отношениях только с Исаенковой, которая является моей троюродной сестрой, с остальными лицами в родстве я не состою. Посылки они мне присылают как религиозные люди, зная о том, что я отдал свою жизнь страданиям.

Вопрос: Какие родственные отношения существуют между Вами и лицами, проживающими на территории Пермской области, в частности Седов П. А., Торсунов С. М., Тифина А. В., Чистякова А. А., Виноградова В. А., Топоров А. А., поясните об этом?

Ответ: Со всеми перечисленными лицами в родственных отношениях я не состою, часть из этих лиц я знаю по совместному пребыванию в Тат<арской> АССР.

Вопрос: Знаете ли Вы Горелову Е. П., Бобылеву, Симонову А. Т., проживающих на территории Владимирской области.

Ответ: Все эти лица являются истинно-православными христианами, в родстве с ними не состою.

Вопрос: На Ваше имя поступили посылки от Никулиной И. Ф., Комковой Н. М. и Поваровой Е. К., проживающих на территории Кировской, Ивановской и Псковской областей. Поясните, какие родственные отношения между вами и этими лицами.

Ответ: Никаких родственных отношений между мною и этими людьми не существуют. Они все религиозные люди и шлют мне посылки, зная меня как истинно-православного христианина.

Вопрос: Что Вы будете делать с содержимым в посылках, если таковые получите?

Ответ: Часть из содержимого я отдам лицам, с которыми проживаю в одном бараке.

Вопрос: Чем желаете дополнить свои показания в настоящем опросе?

Ответ: Дополнений к протоколу опроса не имею, только заявляю, что подписывать протокол не буду. От подписи отказался».

-429-

«Составили протокол опроса, пошли со мной в камеру хранения. Шесть посылок вскрыли, в некоторых продукты припортились, некоторые ящики сломались. Составили акт. Ихняя цель — передать акт прокурору гор<ода> Воркута, чтобы эти посылки, в количестве 31, конфисковать». Из двух посылок были изъяты письма, подшитые в личное дело заключенного. Христиане писали архипастырю:

— «Мир Вам духовный дорогой наш о<тец> Михаил Васильевич. Шлем мы вам низкий, низкий и низкий поклон: я, грешная Пераскева с чадами Любой, Александром и Зоей, и желаем мы Вам доброго здоровья, телу здравия и душе спасения. Дорогой наш Михаил Васильевич, посылаем мы Вам три копченые селедки, примите ради Христа от нас, грешных. Михаил Васильевич, послали мы Вам 100 рублей денег — получили Вы или нет? Простите нас ради Христа и не оставляйте нас, грешных, на святых Ваших молитвах».

— «Вам посылаем посылку мы, многогрешные, примите от нас ради Христа. Мы — неграмотный народ, много не можем писать. Мы, многогрешные, просим прощения с Вас. Итак, будьте здоровы и Богом хранимы. До свидания. Павел и Агриппина». В этом письме — приписка, что в посылке: две банки меда, пол-литра масла коровьего, пара носок, сухари и печники[23].

* * *

В конце августа 1958 года в Татарии была арестована духовная дочь святителя Екатерина Ивановна Боголепова. В ее «Обвинительном заключении» особо было отмечено, что именно М. В. Ершов написал своим сторонникам письмо, в нем «предупредил их о предстоящем приезде Боголеповой и предлагал принять ее в их среду». На допросе 16 сентября архипастырь показал, что знает

-430-

«одну из сторонниц ИПЦ по имени Катя, но та ли это Екатерина, о которой идет речь», не знал и пояснил далее, что получал от верующих много писем из Татарии и других мест страны: «Верующие обращались ко мне с просьбой принять их в мою паству, т<о> е<сть> в число сторонников ИПЦ. Я в таких случаях отвечал, что это дело самих верующих и они сами могут избирать себе паству и пастырей, но никогда и никому из них не отказывал в их просьбах. Возможно, что я писал это письмо, предупреждая о том, чтобы приняли в число сторонников нашей веры и "рабу Божию Екатерину", отрицать этого я не могу». Екатерине Боголеповой вменялось в вину, кроме всего прочего, что, «выполняя указания руководителя группы ИПЦ Ершова М. В., привлекала в число сторонников ИПЦ новых лиц». 21 ноября 1958 года она была осуждена на 10 лет лишения свободы, с отбыванием первых пяти лет в тюрьме.

В начале ноября 1958 года прошли новые аресты в пастве владыки Михаила. Взяты под стражу: Василий Иванович Жуков[24], Николай Иванович Портнов, Улита Михайловна Эскина и Валентина Егоровна Самсонова. И вновь в «Обвинительном заключении» было отмечено, что «идейными вдохновителями и руководителями подполья ИПЦ в Татарии являлись иеромонахи (тайные священники ИПЦ) ЕРШОВ Михаил Васильевич и РУСАКОВ Григорий Васильевич». После ареста последнего «руководство над сторонниками Истинно-Православной Церкви тихоновского течения на территории Татарии взял на себя ЖУКОВ Василий Иванович». 30 января 1959 года суд приговорил: В. И. Жукова — к 25 годам лишения свободы, с отбыванием первых трех лет в тюрьме; Н. И. Портнова и У. М. Эскину — к 10 годам ИТЛ, с отбыванием первых трех лет в тюрьме; В. Е. Сам-

-431-

сонову — к 3 годам ИТЛ. 19 февраля 1959 года, согласно определению Верховного Суда РСФСР, приговор был изменен: В. И. Жукову сокращен до 10 лет заключения, Н. И. Портнову и У. М. Эскиной — до 5 лет, В. Е. Самсоновой лагерь заменен на 3 года ссылки.

23 февраля 1959 года в Куйбышевской области были арестованы духовныечада владыки Михаила, жители Шенталинского района: Иван Яковлевич Какаров, Иван Павлович Сидоров, Марфа Игнатьевна Лукьянова и Ульяна Ивановна Медведева как «участники антисоветской группы ИПЦ».31 мая 1959 года они были приговорены к различным срокам заключения: И. П. Сидоров к 6 годам, И. Я. Какаров и У. И. Медведева – к 5 годам, М. И. Лукьянова – к 3 годам. Конечно же, осуждение духовных чад владыки Михаила ложилось тяжким бременем и на него как их архипастыря.

* * *

«Живи на земле, а ум впери легкими ангельскими крыльями в небеса. Живи в теле, а ощущай нетление вечных благ. Ходи по земле, но знай, что земля — не Родина моя. Люби друзей и братиев — это есть первый путь любви ко Господу и познания Господа. Молись и плач не только одними слезами, но душой, и сердцем, и умом, и не только о себе, но и обо всем народе, но особенно о своем. Плачьте и рыдайте, ибо плач ваш обратится в радость. <Матерь Божия> Помощница <рода человеческого> — скорби народа христианского в радость обрати!»: «Будьте осторожны между собой, ибо много смотрят за вами, будьте все дружны. Если вы будете дружны между собой и мирны, то и мне здесь будет легче. А если будете между собой враждовать, то и мне здесь <будет> очень плохо. Ибо все ваши междоусобные брани — они меня держат в тюрьме. Я не останусь в стыде, а вы можете. Я пострадал, сколько потребовалось. А некоторые хотели на печи, да с кашей и с молоком, да и с медом. Смиритесь между собой, будьте мирны. Может, даже между вами и залез какой хитрец,

-432-

чтобы вызнать обо всем»; «Здесь у нас на ОЛП начальник планчасти Черняк, еврей, и очень издевается надо мной. Василий Калинин его знает, он над ним издевался. Примите приветствие духовное от брата Николая Степановича <Фоменко> и от Кирилла <Алексеевича Тищенко>[25]. Николай болеет, температура 40. Ну, ничего. Письмо на него я получил и даю ответ. У вас там грипп ходит, болезнь, опишите, у нас здесь очень болеют. Посылки на меня не шлите, на Николая шлите, только очень много не надо, а то догадаются, смотрите. Ваш отец Михаил Васильевич». 03.02.59.

«Меня притесняют, молитесь за меня»; «Они просят начальство и думают, что сделать, чтобы конфисковать посылки, вот что делают. А вы, я прошу, съездите к прокурору лично сами, кто-нибудь, в Москву и объясните, что вы посылаете <их> как милостыню по вере, как говорит вера православная и как делали наши отцы. На меня посылки не шлите, нельзя. Вы сами знаете кому: брату Николаю Степановичу <Фоменко>, только ему можно, вот так. Дуня, деньги посланные, 150 рублей получил и посылку. Писем, очень много, не шлите, я тоже очень много не буду писать». 06.02.59.

Притеснения епископа Михаила усилились настолько, что он был вынужден 7 февраля написать жалобу на имя Генерального прокурора СССР. Приведем выдержки из нее: «Я, Ершов М. В., осужденный по ст<атье> 58 п<ункты> 10-11, за религиозное убеждение, за православную веру, сам — иеромонах Православной Церкви, сижу в заключении чуть ли не всю свою <сознательную> жизнь. 15 декабря 1958 г<ода> сравнялось 24 года, как я нахожусь в заключении, с перерывом: был на

-433-

воле 10 месяцев»; «Я очень строго, в молодости своей, исполнял закон и устав Церкви Православной в полной традиции отцов наших. Правда, в детстве любил слушать об истории нашей Руси, а также и сам читал о всяком подвиге наших отцов, соделанном за нас. Остался ревностным русским православным христианином»; «Я <был> молод в жизни, но бремя народа уже тяготило мя[26]. Казалось бы — еще мне нужно было бы жить как мальчику, а я уже чувствовал немощь народа и ихнюю тягость как душевную, так и духовную, так и естественную. И много приходилось мне обращаться сердечно и строго в молитве ко Господу, чтобы меня Господь избавил от сего тяжелого бремени пути и от жребия таких восприятий. Свет не может быть тьмою, но светом. Я, живя, не познал науки, но ключи вселенной уразумел и дно бездны достал. Тяжело и трудно без Творца Всевышняго. С Творцом и Его Животворящим Духом и правдою Христовой я прохожу поприще жизни неописанной. Не глина властна над горшечником, но горшечник над глиной. И не человек властен над вдохновением, а вдохновение силы <Божией> властно над человеком. И я повиновался и отдал свое тело вдохновению и мысль свою быстроте просвещения. Я стал жертвой избранной, надежной, <для> силы повиновения, что бы ни требовал от меня Дух Животворящего таинства. И я хотел жить <как все>, да и сейчас я еще не очень стар, но уже много пережито»; «Мне было всего 20 лет, когда органы властей заинтересовались мною и взяли меня, пытались отвлечь от такой жизни. И сестры старались мне дать книги более мирские. Я только возьму книгу, а мне сразу же сама милость Творца говорит: "Оставь", — и тут же сразу мучение мне, и я оставляю все мирское, оставаясь с силой Творца Небесного»; «Меня арестовали в 1943 году за создание Церкви Истинной Православной, <хотя я> поступал и делал то, что повелевает ис-

-434-

тина Христова и правда, как делали наши отцы. Ибо я люблю отцов и родину неразлучно вовек. Мы собирались молиться и службу проводили, было <много> чудес исцеления, изгнания бесов. Мы — люди все простые, но Господь нам дал по нашей ревности, вере и простоте: в молитве теплой, святой, в посте и с милостию один к другому. Господь услышал нас и призрел[27] на нас, и дал нам свет и дар вечного <просвещения>, которого не купишь ни золотом, ни серебром и никаким богатством»; «За все <время> отбывания в лагерях с меня требовал Господь. Я делал так, как повелевал Дух Христов, <Дух> вечности»;

«Веду себя кротко и смиренно. Крепко верую <во> Единого Бога и молюсь, сколько могу, за что и страдаю. Которому страданию 24 года, да и еще 25 лет впереди, что же они хотят этим показать? Что якобы этот человек негодный к жизни? Как низко! Считают, что далеко от столицы, и лгут нагло на человека, не хотят поступать по совести и справедливости, гуманно. Как же это надоело: ох, страдание, страдание! Что делают, сами не знают. И диктуют, что такого-то человека надо послать на режимный строгий <лагпункт> или же на штрафную командировку»; «Вот такое дело. Я, Ершов Михаил Васильевич, лишен свободы, за свою жизнь просидел 24 года, да еще 25 лет сидеть, и они придают такую тягость, которая не под силу самому сильному здоровьем человеку. Это самая дикая бесчеловечность, поступают безрассудно и вероломно. Ведь я здесь почти беспрестанно в лагерной тюрьме — в карцере, еще лишают посылок незаслуженно. Как это так? Зачем же такие издевательства неслыханные? Зачем же это нужно? Я обращаюсь к прокурору с жалобой и просьбой возвратить мне то, что присланное, и дать распоряжение прокурору города Воркуты, чтобы возвратить мне посылки или отправить тем, кто их прислал. А обо мне, прошу, дайте

-435-

указание, чтобы не поступали так бессмысленно репрессивно, но облегчили мою жизнь в лагере. А поэтому, прошу Вас, рассмотреть мою жалобу и дать положительный ответ. 7/II – 59 г<ода>. Мой адрес: Коми АССР, город Воркута, п/я Ж-175-14-1. З/к Ершов Михаил Васильевич. А также прошу вручить мне на руки результат моей жалобы». Этот документ был послан вместе с письмом духовным чадам.

«Живу по милости Божией. В страданиях терплю, в искушениях молюсь, в испытании прошу у Господа милости, все славлю, надеюсь на удел Его милости: "Город Его не исчезнет, сад плод даст". Ну, что ж? Нужно все нести, час времени»; «Дорогие мои братии и сестры, жалобу в этом письме сами отвезите к Прокурору Верховному, в руки отдайте. Двое с кем-нибудь съездите, или же тетя Оля Исаенкова с Марией Алексеевной <Кандалиной>. Только прошу: как получите письмо, сразу же, на другой день, скорее нужно собраться и ехать. Время не тяните, увезите жалобу и отдайте ему в руки. А то – очень плохо: посылки мне не дают, да и всех списали, кто шлет посылки, вот так. Прошу, исполните просьбу. Простите, ваш отец и брат Михаил». 08.02.59.

«Трезвитесь братия и сестры,

Молитесь матери, отцы

И помогите страждущим братиям

Крест тяжкий вместе донести…»;

«Немного о нашей жизни. Сижу в бараке, конечно, ноги побаливают. Николая <Фоменко> проводил в больницу, температура. Я ему не велел, но он пошел, ну, что же? Письмо, которое вы ему писали, я получил, пишу ответ. Посылки я не получил, ни одной. Мне не дали. Хотят продавать <их>, ну, еще не продавались. Лежат на складе 32 штуки. Такое начальство, все равно <что> звери, ничего не понимают, хуже зверей. Допрашивали меня: "Кто шлет посылки и почему так много?" А они мне <их> давали? Все время держали в карцере, мучили

-436-

меня, давали фунт черного хлеба и все. А посылки скопились»;

«Вот такое дело. А теперь сами требуйте, пишите. Может <вас> спрашивать будут, <то> скажите, что мы слали к праздникам»; «Берегитесь обольстителей, берегитесь злых делателей всякого рода. Может между вами тайные есть хитрецы, которые подосланные, выведывают у вас — смотрите берегитесь». Начало февраля 1959.

Просьба святителя к пастве не осталась без ответа. Уже 13 февраля на имя начальника Воркутлага выслано ходатайство из города Лысьва Пермской области: «Мы, духовные братья и сестры, ходатайствуем о том, что у Вас находится в заключении наш духовный брат Ершов Мих<аил> Вас<ильевич>. На его имя мы выслали посылки, но, как нам известно, посылки на имя Ершова ему не вручаются, находятся у Вас в лагере»; «Просим Вас вручить посылки на имя Ершова, которые были нами высланы. И сообщить нам письменно для ходатайства в вышестоящие органы, т<о> е<сть> в министерство. С ответом просим поспешить. Ходатайство писали духовные братья и сестры: <четыре подписи>[28]. 13/II-1959 года».

«Посылки мне не дают ни от кого. Лежат. Хотят их продавать, а деньги куда-то приходовать. Можете требовать. Как хотите, так и делайте. Посылок скопилось 32 штуки. О доме Вы <О. М. Исаенкова> писали: купить или же нет, и Серафима <Аликина> тоже писала. Попросите Марию Назаретскую[29], Она вам скажет. Я понемножку хожу, ноги болят. На Николая <Фоменко> шлите посылки, но скромно, много не надо, а то будет

-437-

очень заметно, вы сами знаете. Николай лежит в больнице с температурой»;

«Да, дорогие, пострадал я от своих, от близких. О, Боже, сколько мне подложили страданий! Увы, совсем очумел народ, как будут <на Страшном Суде> отвечать! Так обидно, даже гнев в моем сердце кипит до сих пор: всякое слово и всякая бессмысленность на меня. Дай Боже, перенести! Сколько я уморился от чуждых дел, даже много истощал, совсем свели было меня во ад, и обратно в глаза смотрят. О, Боже, восстани! Поднимись на помощь и спаси обиженного, огорченного и оклеветанного. Оправдай и угнетенного избавь! Скорблю, Боже, изнемогаю! Подвигнись, Боже, за <раба> Твоего! Ты родил, и Ты все можешь. "Воскресни, Господи, помози нам, и избави <нас> имене Твоего ради". Простите меня, дорогие, если не гнушаетесь мною. Пишите ответ. Ваш брат и дядя Михаил Васильевич». 18.02.59.

24 марта вновь был составлен акт о невыходе святителя Михаила на работу, причем он объяснил причину: «Не брал конвой: я сегодня не вышел на вахту. В дальнейшем к воротам буду выходить. Если возьмет конвой — пойду на работу». Согласно постановлению, был водворен «в ШИЗО на 7 суток без вывода на работу». На самом документе врачом была сделана приписка: «Сидеть может в ШИЗО. Лечиться амбулаторно». При оформлении постановления составлен акт: «З/к Ершов М. В. отказался писать объяснение и подписывать постановление из религиозных убеждений». В штрафном изоляторе святитель Михаил находился с 24 по 31 марта, время: с 13:00 до 13:00.

Администрация лагеря, видя, что страдалец Христов не оставляет архипастырских обязанностей и не отказывается от своих религиозных взглядов, решила ужесточить условия заключения. 3 апреля начальник оперативной части 14-го лагерного отделения подготовил справку о наличии компрометирующих материалов, где

-438-

отметил: «Среди заключенных систематически проводит антисоветскую агитацию, пытается среди лагерного контингента привлечь отдельных лиц к проведению религиозной деятельности среди осужденных. Имея большой круг своих единомышленников на свободе, ЕРШОВ получает от последних неограниченное количество посылок, в которых ему присылают письма религиозного содержания, а он их распространяет среди заключенных путем читки. Своим поведением и распространением религиозных убеждений ЕРШОВ отрицательно влияет на заключенных».

«Теперь же спрошу вас: "Вы ездили в Москву? Что вам сказали, как встретили и что говорили?" Хочу знать, и как выпустили Федора Васильевича <Русакова>, и Анфису <Аверьянову>, и Антона Романовича <Тузеева>, все мне опишите. Вы пишите: мы Вас ожидаем домой. Какие ваши предположения и намерения, и что вы слышите, или же, может, наши дела рассматривают — прошу вас, опишите. Но когда получите письмо, лишнего много не говорите, ибо нужно еще немного воздержаться. Читайте Писание, читайте Псалтирь непрестанно, по очереди. Жалобу, которую я писал, она пришла с <ответом>. Приезжал лагерный прокурор, меня опрашивал, да недовольный. Все натягивает на свою руку, выгораживая начальство. Какой-то молодой прокурор Воркутинского лаг<еря>, гнилой. Но я обратно написал жалобу в Москву, пришлю вам, а вы тут же ушлите. Посылки пока не отдали, еще 32 лежат на складе, и так не дают, а на меня злится начальство, подыскивают разные дела, притесняют. Жидов много у нас здесь, ненавистничают на меня. Может быть, начальство будет на меня что клеветать — всё лгут. В газету меня протягивают всяко, называют сектантом. Кто ко мне придет — и тех ненавидят. Еще, может быть, начальство меня станет мучить, истязать без причины, то вам напишут. И вы кто-либо, а может, Мария Алексеевна

-439-

<Кандалина> с кем приедет, все узнает, что здесь. Но это так надо, чтобы очень осторожно. Меня обратно садили, я сидел без причины. В питании, слава Богу, сыт. Николай <Фоменко> имеет 58 лет[30], а Кирилл Алексеевич <Тищенко> — 75 лет, добрые люди. Мне пришлось потрудиться за них, и они получили истины святой, не нарадуются. И всегда в таком положении непрестанно пребывает миро благоуханное. Приветствия от Николая и Кирилла. Помолитесь за нас Господу об избавлении от уз и пленения и от врагов видимых и невидимых». 05.04.59.

В этом письме святитель спрашивает о духовных чадах, задержанных милицией в доме Ф. В. Русакова в селе Ямаши в феврале 1959 года, так как они были без документов. Антон Романович Тузеев через два дня был освобожден[31].

* * *

Кампания травли и клеветы, развернувшаяся в республиканских, городских и районных газетах, затронула не только архипастыря, но и его духовных чад. Составителю известны следующие газетные публикации, посвященные им:

1958 год

— 30 ноября. «Святые пауки» — «Советская Татария» (перепечатана в газете «Знамя коммунизма», Чистополь, 3 декабря 1958 года).

— 31 декабря. «С нее сорвана маска» — «Советская Татария» (перепечатана в газете «Знамя коммунизма» 7 января 1959 года).

-440-

1959 год

— 4 марта. «Липкая паутина» — «Советская Татария».

— 22 марта. «Пленники духовной сивухи» — «Волжская коммуна», Куйбышев.

— 5 апреля. «Подлинный лик аксубаевских святых» — «Колхозная газета», село Аксубаево.

— 5 апреля. «Вот он каков, "святой отец" Михаил»[32]; «Почему я порвал с "истинно-православной церковью"» — «Советская Татария».

— 16 апреля. «Жертва мракобесов» — «Кировская правда».

— 17 апреля. «Я понял свою ошибку» — «Советская Татария».

— 21 июня. «Наши пути разошлись» — «Знамя труда», село Шереметьево.

— 14 октября. «Марфа Терентьева негодует» — «Знамя коммунизма».

— 18 декабря. «"Пророк" Зыгалов» — «Знамя коммунизма».

1960 год

— 21 января. «Зеленые загробники» — «Знамя труда».

— 24 января. «Справедливое решение» — «Знамя труда».

— 3 февраля. «Нет, им нельзя доверять воспитание детей» — «Знамя коммунизма».

— 30 марта. «Их лишили родительских прав» — «Знамя коммунизма».

Все статьи за 1958–1959 годы, кроме двух последних, вошли в вышеупомянутый сборник «Религия без маски». Надо отдать должное авторам книги, точнее их руководству, они не солгали в главном: назвали собрание

-441-

верных, истинно-православных христиан под руководством М. В. Ершова — Церковью, Истинно-Православной, посвятив им отдельную главу.

* * *

13 апреля старший оперуполномоченный 1-й части лагерного отделения № 14 опросил святителя Михаила:

«Вопрос: За период пребывания в местах заключения Вами допущен ряд грубых нарушений лагерного режима, которые зачитываю Вам. Поясните, по какой причине Вы допускали эти нарушения и как намерены вести себя в дальнейшем?

Ответ: Я принадлежу к вере истинно-православных христиан. Некоторые из нарушений мною допущены по религиозным убеждениям, а другие в силу того, что не способен был к физическому труду, однако меня направляли на работу и требовали работу. В настоящее время меня списали в нерабочую бригаду, а если меня будут направлять на работу в день, который не предусмотрен Писанием, <как рабочий>, то я, по своим религиозным убеждениям, не пойду. От своих религиозных убеждений я не отказываюсь и буду придерживаться их до конца своей жизни. От подписи отказался».

Также была составлена характеристика на епископа, которая заканчивалась так: «На проводимые с ним беседы не реагирует. Систематически поддерживает переписку со своими единомышленниками на территории СССР, от которых в один день получил 31 посылку[33]. Все это отрицательно действует на остальную массу заключенных. В общественной работе подразделения участия не принимает. Художественную литературу не читает»[34].

-442-

14 апреля, на основании опроса опера и подготовленной характеристики и материалов личного дела святителя, начальник 1-й части 14-го лагерного отделения подготовил заключение. После перечисления всех отмеченных там взысканий, он подвел итог: «Заключенный ЕРШОВ является организатором религиозной, контрреволюционной пропаганды, в свою группу стремится вовлечь неустойчивых заключенных, занимается сочинением и распространением среди заключенных религиозной антисоветской рукописи, чем действует разлагающе на остальную массу заключенных. Учитывая, что принимаемые меры воспитательного и дисциплинарного характера на его поведение не действуют, а содержание его на общем режиме становится опасным, руководствуясь инструкцией по организации и осуществлению режима ИТК МВД,

полагал бы:

На заключенного ЕРШОВА Михаила Васильевича за нарушение лагерного режима, проводимую им антисоветскую пропаганду среди заключенных и систематические отказы от работы представить материалы личного дела в суд на предмет перевода его на тюремный режим содержания»[35].

Накануне Лазаревой субботы, 24 апреля, молитва архипастыря Христова была прервана появлением надзирателей, которые тут же составили акт: «Сего числа при обходе жилых бараков в 5 часов в бараке № 73 з/к Ершов Михаил Васильевич в раздевалке занимался молением, тем самым нарушил распорядок дня. На что и составлен настоящий акт». В этот же день судебная коллегия Верховного суда Коми АССР в открытом су-

-443-

дебном заседании, «рассмотрев ходатайство администрации Воркутинского ИТЛ МВД о водворении на тюремный режим заключенного Ершова Михаила Васильевича», определила: «водворить в тюрьму сроком на ОДИН год с лишением всех имеющихся у него зачетов рабочих дней».

Вечером 24 апреля в 21:00 страдалец Христов был заключен в штрафной изолятор «до отправки в тюрьму»; «питание — общий котeл». Подписать постановление он отказался. На следующий день, 25 апреля, владыке было проведено медицинское освидетельствование: «Жалобы: на боли в правом коленном суставе. Объективные данные заболевания: мягкие ткани в области правого коленного сустава несколько отечны, в суставе некоторая разболтанность, движения слегка болезненны»; «Диагноз: миокардиосклероз. Хронический гонит. Заключение: трудоспособен без длительной ходьбы (не более 1,5-2 км)». Пасху Христову (20 апреля/3 мая) святитель встретил в штрафном изоляторе. А 28 мая с этапом заключенных он прибыл в транзитно-пересыльное отделение Управления ИТЛиК Управления МВД по Московской области.

«Сейчас я нахожусь в Москве. 26 мая 1959 года меня вывезли с Воркуты, 28 мая я был в Москве на пересылке. Прошу вас, известите тетю, Ольгу Максимовну, где я нахожусь. Покамест еще неизвестно, где буду. Тетя Оля пускай съездит к прокурору в Москву. Местное начальство Воркуты дали 1 год закрытой тюрьмы. Совершенно ложно оклеветали, как им хотелось. Я еще и больной, ноги у меня болят. Ну, что же, так, видно, угодно Богу. Узнавайте, где буду. Михаил Васильевич». Без даты.

Скоро новый этап и первого июня в тюрьме № 2 города Владимира был уже оформлен протокол личного обыска: «При обыске изъято: часы наручные на ходу

-444-

"Победа", белого металла за № 68525». На обороте постановления владыка своей рукой написал: «Ершов Михайл Васильевич 1911 Прибыл Во владимерскую 31 5 59 Ершов»[36]. Здесь первые два месяца святитель находился на строгом режиме, согласно приказу начальника тюрьмы от 2 июня 1959 года. 6 июня в письме из тюрьмы он сообщал: «Мне писем много нельзя писать, 2 письма в месяц, а от вас можно больше получать. Лишнего не пишите». Просил также передать от него привет Клавдиньке[37] и прислать «легкие тапочки, 40 размер, надевать в камере».

В этот же день святитель написал и Ольге Максимовне Исаенковой: «Cообщите обо мне Николаю Степановичу <Фоменко>, где я нахожусь. Еще прошу, я вам писал в апреле месяце 2 письма: одно с жалобой, а одну жалобу услал в город Лысьву и велел съездить в Москву. Я не знаю, получили они эту жалобу или нет. Затем, тетя, прошу, опишите мне, как живет сестрица Надежда и брат Григорий, и дядя Василий Иванович <Жуков> — хочется знать их здоровие»; «Дорогая тетя <О. М. Исаенкова>, от врагов и от клеветников никуда не уйдешь; если захочет враг укусить, то мать родная и та может своего сына возненавидеть. Так, моя тетя, самой низкою и ложною клеветою оклеветали ненавистные люди, и, что же поделаешь, приходится все переносить». 06.06.59.

12 июня владыке после серьезного медицинского обследования комиссией ВТЭК[38] была установлена II группа инвалидности, при имеющихся заболеваниях: «хр<онический> радикулит, каменно-почечное заболевание. Атеросклеротический кардиосклероз». Очевидно,

-445-

наблюдения за заключенными-уголовниками на этапах, в пересыльных камерах и Владимирской тюрьме, особенно молодых, вызывали желание серьезно предостеречь свою паству.

«Дорогие мои, возлюбленные родные братия и сестры! Смотрите за детями очень строго: не усмотришь за ним, и он возрастет по произволу и будет негодный к жизни, и тогда сам же будет проклинать своих родителей и родных. Сколько детей страдают в тюрьмах стихийно от недогляда родных, делая преступления не по своему уму, но по внушению развратных людей и по слабому рассуждению ума и развратному желанию»; «Передачу вашу получил, благодарю. Прошу вас, опишите вкратце, что сказали вам в Москве по поводу моего дела. Пришлите мне простую тонкую рубаху и одну пару тонкого белья. Насушите прямо заправленной картошки, чтобы можно было кипятку налить в нее, и получился суп. Прошу, пришлите посылкой». 22.06.59.

«Проповедуйте Евангелие правды Света Христова, ибо проповедь — как роса зари, а слово Евангелия — свет солнечный, просвещающий все. Кто ушел, приди в храм и чертог вечный, кто сомневался — познай и разумей. Ибо вы знаете о том, что нет более иного стада, которое избрал Господь навечно; сие есть так». 05.07.59.

23 июля святитель обратился к врачу, и после осмотра им было сделано заключение: «Кардиосклероз. Гипертония I ст<епени>». 1 августа, согласно приказу начальника тюрьмы от 31 июля, узник за Христа был переведен на общий режим, так как нарушений не имел.

«Дорогая моя сестрица <О. М. Исаенкова>, почему-то от Вас нет никакого слуха, я не получаю писем, беспокоюсь: может Вы больны, с тех пор, как побывали с передачей. Сообщите, как живет сестрица Надежда Ва-

-446-

сильевна? Шлет ли она письма и какое ее здоровье? Она ведь очень хиленькая, я беспокоюсь об ней. Прошу, дорогая сестрица, как получите письмо, дайте ответ». 10.11.59.

«В ноябре месяце я болел суток десять: температура и головная боль. Сестрица <О. М. Исаенкова>, не забывайте, помолитесь за меня Господу Богу, не оставляйте. Приветствие Филарету». 26.11.59.

«Многоуважаемая сестрица <О. М. Исаенкова>, пишет ли Вам письма сестрица Надежда Васильевна? Прошу, опишите, какое ее здоровье. Еще прошу, многоуважаемая сестрица, <выслать> таблеток от сердца, которых я принимал все время, они у меня все вышли. Простите, сестрица, меня за беспокойствие, я больше не имею <возможности> ни к кому <из> родных по плоти обратиться, как к тебе». 24.12.59.

1960 год

«Посылку вашу я получил в день 25 декабря, в Рождество Христово[39]. В посылке было: пряники, масло, сахар, мед, банка варенья, 2 банки консервов, банка молока, носки, полотенце. В общем, все сполна. Благодарю вас за все». 10.01.60.

«Мир есть бальзам умилостивления всякой жестокости человечества и междоусобий умирение. Мир смягчает всякую жестокость поступков человека. Любите друг друга и живите в мире между собой, и убежит от вас всякое преступление»; «Приветствие Григорию <Русакову>, Василию Владимировичу <Калинину>, Николаю Степановичу <Фоменко> и деду Кириллу <Тищенко>». 21.02.60.

-447-

И здесь, в каменном мешке Владимирской тюрьмы, в марте месяце архипастырь Христов готовился к встрече Светлого Христова Воскресения: «Посылку Вашу получил сполна и денег 25 рублей. Да, дорогие, вы хотите помочь, но ведь здесь можно купить в ларьке продукты. Вы не беспокойтесь, у меня есть деньги. Но письма, прошу, присылайте»; «Еще прошу только одно: к Пасхе <4/17 апреля> вышлите яиц несколько штук и свежего творога. Конечно, посолите его, чтобы не испортился. И яиц свежих, то есть сырых, и еще просфору одну вышлите. А так, сухарей и варенья — ничего не надо». 14.03.60.

«Поздравляю Вас, сестрица, да и всех с праздником великоторжественным — Воскресением Христовым! Я часто болею: где душою, где телесно. Получил посылку от вас на 6 неделе <Великого поста> в среду, все хорошо. Спаси вас, Господи, помилуй за все, что беспокоитесь. Но только одно: яйца побились, осталось всего семь. Надо бы стружки набить <в посылку> или же мякины. Ну, а так все — слава Богу. Господь как-нибудь да поможет волею Своею Святою. На Него я уповаю — мой Спаситель и Творец. Еще прошу, помолитесь обо мне, почитайте 18 и 19 кафизмы, да и вообще помолитесь о здравии души и тела моего, и спасении, и очищении, и ума просвещения и о сохранении ото всего». 12.04.60.

Подходил к концу тюремный срок. Во вторник Светлой седмицы, 19 апреля, владыка отказался от прививки поливакцины. 20 апреля он сообщал в письме, что тюремный срок кончается и 24 апреля его должны отправить в лагерь, и вновь беспокоился о своей сестре Надежде, спрашивая: «Почему же она притупела[40] и не пишет ничего? Что же с ней?».

-448-

22 апреля на заседании комиссии при Владимирской тюрьме было установлено, что М. В. Ершов содержится в тюрьме № 2 с 31 мая 1959 года, что «требования режима выполнял, взысканий не имеет, желания к труду не проявлял. Учитывая его неоднократные судимости за особо опасные государственные преступления и руководствуясь ст<атьей> 92 инструкции по применению в тюрьмах положения об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах МВД СССР

ПОСТАНОВИЛИ:

Заключенному Ершову Михаилу Васильевичу назначить СТРОГИЙ режим содержания»; «От росписи отказался».

«Сейчас я нахожусь в Москве, на пересыльной тюрьме. Покамест куда Господь меня приведет — воля Его святая. Может быть, обратно, туда на север, что же — воля Божия. Дорогая сестрица <О. М. Исаенкова>, приветствие от Ивана Федоровича Загородникова. Он остался во Владимире, старичок. Мы вместе с ним были, мой добрый человек. Когда меня судили, я пред всеми заявил, что я не пошлю вам проклятия, кто меня судил. Я никогда не обижаюсь»; «А ты, тетя Оля, помолись обо мне, и ожидайте письма, куда приеду на место. Если письма не будет, обратитесь выше, в органы правительства — они ответят вам. Почитайте за меня Псалтирь, в общем, не оставьте меня во всем». 24.04.60.

Этап заключенных, среди которых находился епископ Михаил, 29 апреля прибыл на пересылку Дубравного ИТЛ (Дубравлаг): станция Потьма, 18 лагерное отделение. «На железной дороге Москва – Рязань – Рузаевка находится станция Зубова Поляна (441 км от Москвы); следующая станция — Потьма (455 км от Москвы). От Потьмы на север отходит узкоколейка, по кото-

-449-

рой ходят вагоны с надписью "собственность ЖХ-385". На север от Потьмы расположена исправительная колония, называемая "учреждение ЖХ-385" или "Дубровлаг". В этой колонии содержатся политзаключенные и вообще лица, обвиненные в "особо опасных государственных преступлениях"»[41].

6 мая владыка Михаил встретился со своими духовными чадами в 5-м лагерном отделении в поселке Леплей, о чем сообщил на следующий день своей пастве, пояснив, что этапирован в Мордовию: «Я сейчас, дорогая сестрица, нахожусь с братиями: Григорием Васильевичем <Русаковым> и с Василием Владимировичем <Калининым>. Приехал к ним вчера, в день праздника Победоносца Георгия. Радость у нас — слава Богу Всевышнему! Милость Господня с нами непрестанно и хранит нас Господь». Видимо, во время этапа архипастырь сумел сообщить новое место заключения, потому что уже 8 мая Ольга Максимовна Исаенкова приехала в поселок Явас, где расположено управление Дубравлага. На ее заявлении начальнику 5-го лагерного отделения с просьбой разрешить свидание на трое суток — две резолюции: «З/к Ершов не работает, свидание не разрешать. Отказать, т<ак> к<ак> не жена и не сестра».

«Дорогие сестрица и родные, ведь я сидел в камере и со мной сидел человек, наш русский, больной, бесноватый и сумасшедший. И только его ко мне в камеру бросили, через 5 дней он получил благодать Святаго Духа, и болезнь его оставила, и он сразу пришел в нормальный ум. Он остался в тюрьме. Дорогие, молитесь за него, Иоанн — имя ему»; «Примите духовное приветствие, моя дорогая бабусенька, родненькая Мария Ивановна <Капралова> от твоего племянника Михаила Васильевича, и дай тебе Господь Бог всех благ душевных и телесных, и радости несказанной в сердце. Я скучился, и

-450-

не только о тебе, но и обо всех родных»; «Да, брат Григорий болел, был слаб, но сейчас, слава Богу, по милости <Божией> уже легче. Еще прошу, дорогая тетя, скажи родным, пускай пришлют мне рубашку простую, легкую и гимнастерку с кармашками, и простые легкие брюки с карманами, черные, и пояс, и 1 пару белья тонкого». Май 1960. Без даты.

«Что же Вам сказать брат N.? Печаль — это очень плохо для человека, а для души наука: что растворял дверь и впускал каждого человека в свое сердце. Ведь сердце-то — не игрушка, детская забава. Ведь сердце — основное хранилище человека: куда приникает Бог и там почивает. А Вы так просто отдаете свое сердце, что кто хочет, тот и заглядывает в него. Что принимаешь туда, то и исходит из него. Положишь мякину — получишь легкоту, положишь ветер — получишь бурю, положишь обман — получишь ложь. Просите, Господь услышит. Без надежды жить нельзя, без веры — тоже, без любви — тоже. Дорогой брат, не думай о том, что это только для тебя. Нет, это — для многих. Нужно подумать и позаботиться о себе каждому человеку»; «Ну, вот, дорогой: знай край — да не падай. А если падаешь, то вставай и ободряйся»; «А сколько мне страдать? Камнями кидают, плюют и рыгают, а сами своей блевотиной брезгуют, а как мне? Вы своей блевотиной брезгуете, а я чужой не брезгую. Сколько же мне глотать чужую блевотину? Да еще на раны раненого человека стали посыпать соли и в связанного человека, в страдании, кидать камнями, это уже весьма низко! Сколько мне принесли за два года страдания, что едва жив остался!» Май 1960. Без даты.

25 мая страдальцу Христову заключением комиссии ВТЭК Дубравлага была подтверждена II группа инвалидности. 28 мая святитель передавал своим духовным чадам приветствия и благословения от епископа Фила-

-451-

рета, братьев Василия Владимировича Калинина, Виталия Павловича Лобыкина[42] и Григория Корнеевича Цымбала[43] — все они «желают вам радоваться во Христе в нашей общей вере истинной православной и в стаде нетленности».

* * *

Аресты и осуждения духовных чад владыки Михаила продолжились (по этим делам он упоминался как руководитель), что, конечно же, отразилось на отношении органов КГБ к заключенному архипастырю. 13 и 27 февраля в городе Лысьва Пермской области были арестованы Мария Григорьевна Тихонова и Варвара Афанасьевна Виноградова. В «Обвинительном заключении» отмечено, что к началу 1959 года они объединили вокруг себя около 60 человек, большинство из которых «отказались дать о себе сведения при Всесоюзной переписи населения, часть участников группы оторвали своих детей от учебы в школе, около двадцати человек уволились с работы из предприятий, организаций и учреждений». М. Г. Тихоновой вменялось также в вину, что она поддерживала письменную связь со святителем, на молитвах давала «читать послания Ершова, которые затем истолковывались в антисоветском духе». На судебном

-452-

заседании, которое проходило 5–7 мая во Дворце культуры металлургов Лысьвы, обе обвиняемые признали себя виновными только перед Господом Богом и открыто исповедовали свои убеждения.

Мария Тихонова заявила: «Советская власть — власть антихриста, власть безбожная, сатанинская власть, и я всем растолковывала, что признавать ее не надо»; «Церковь сейчас не служит, а работает. Сейчас духовенство <М. п.> подчиняется власти, и нам это не подходит». Она подтвердила показания свидетеля, что в своих беседах приводила яркое сравнение: «Коммунизм — котелок, а под ним — огонек». Варвара Виноградова сказала: «Бог допустил советскую власть, Он ее и уберет. Бог знает, что мы не против Его». 7 мая обвиняемые были приговорены: М. Г. Тихонова — к 10 годам, В. А. Виноградова — к 7 годам заключения[44].

9 марта 1960 года в Татарии, в селе Большие Аты были арестованы Антон Романович Тузеев, Павел Кириллович Лазарев и Павел Михайлович Умнов. Согласно материалам группового дела, после ареста В. И. Жукова одним из «старших братьев» стал А. Р. Тузеев. При обыске у него было изъято письмо епископа Филарета (Русакова)[45], в котором есть такие строки: «Я много о Вас говорил с моим дорогим братиком Михаилом Васильевичем. Он о Вас очень хорошего мнения и всегда поминает Вас на м<олитве>». В «Обвинительном заключении» отмечено: «ТУЗЕЕВ А. Р., заняв после осуждения ЕРШОВА, РУСАКОВА, КАЛИНИНА и других руководящее положение среди сторонников Истинно-Православной Церкви тихоновского течения в Шереметьевском районе ТАССР и исполняя обязанности священника, и его единомышленники ЛАЗАРЕВ П. К. и

-453-

УМНОВ П. М. совместно занимались активной антисоветской деятельностью: используя религиозные предрассудки и истолковывая разного рода религиозные писания в антисоветском духе»[46]. 26 мая на судебном заседании обвиняемые были приговорены: А. Р. Тузеев — к 7 годам заключения, из них первые три года содержание в тюрьме, П. К. Лазарев и П. М. Умнов — к 6 годам лишения свободы.

* * *

6 июня страдалец Христов был ознакомлен с ответом на свою жалобу от 25 апреля, адресованную Председателю Совета Министров СССР: «Рассмотрена и оставлена без удовлетворения»[47]. Но, несмотря на неутешительные ответы на его жалобы, которые, несомненно, повергали святителя в уныние, он продолжал нести своим пасомым Свет Истины.

«У нас, дорогие мои братия, не секта, но вера истинная, православная, христианская, которая должна и быть. Мы — в Боге Истинном, нам искать нечего. А кто хочет искать, тот пускай сперва потеряет ум, тогда пускай идет искать в другое место что-либо-нибудь и проищет весь век, как зимой — лето, а летом — зиму, так и не найдет. А вы, дорогие, вспомните: мы же, православные христиане, веруем Богу в Троице, <храним> все традиции и предания святых отцов. Люди же ищут другие веры, разделяются, выдумывают другие какие-то бессмыслицы»; «Григорий Васильевич обратно стал здоров душою и сердцем, и носом все чувствует. А если бы я не приехал, то, наверно, и духовно, и телесно погиб. Сейчас здесь со мной человек: болел хроническим радикулитом. Пришел ко мне — во едину минуту стал ходить и кос-

-454

тыль бросил, и обе болезни оставили его. В тюрьме бесноватый был Иван Федорович <Загородников>, за два-три дня все ушло от него, и стал здоров, и мозги направились[48], и в здравом уме стал, и получил благодать Святаго Духа, стал как дитя. Ведь я денег ни с кого не беру, дарую, как и мне Господь подарил из милости»; «Григорий Васильевич и Василий Владимирович от меня уехали в другое место[49], а я остался с Богом Всевышним. Писал письмо в тот день, когда проводил братиев». 10.06.60.

«Мир Вам и милость от Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и любовь неизменна. Приветствия от брата Михайла Васильевича, многоуважаемый брат Федор Федорович <Плеханов>. Дай, Боже, Вам радоваться о милости, о Господе нашем Иисусе Христе и воле Его несказанной. Приветствия супруге Вашей Татьяне, сестре Вассе и всем остальным сестрам. Дай, Боже, вам доброго здоровия, душевного спасения и да благословит вас Господь Бог своею щедрою рукою на добрые дела творить добро друг другу: в труде и взаимном отношении друг к другу. Помолитесь все за меня Богу крепче. Простите меня ради Бога. Передайте приветствия дедушке Кириллу Алексеевичу Тищенко и Николаю Степановичу <Фоменко>. Прошу, пишите мне письма чаще: как получите письмо, так, прошу, ответ сразу пишите»; «Прошу, сходите на горку и за меня лично, от меня спойте песню Груне[50]. Привет и до свидания, до свидания. Простите, простите ради Бога меня грешного, недостойного раба Михайла-страдальца». 04.07.60.

«Сейчас живу, слава Богу, по милости Божией. Когда я приехал, у Григория болели глаза: по 4 нарыва на ка-

-455-

ждом веке, Боже упаси, и сердце болело. Что только было с ним — Единый Господь знает. С прибытием меня, слава Богу, все отошло, и обратно стал таким, как в молодости был. Но люди неблагодарны. Боже мой, что я переношу! Сколько здравыми сделал людей как телесно, так и сердечно, но они, все равно неблагодарны. О, Боже, Боже, сознания ни у кого нет! Да и не будет, наверно, одна надменность. А я, дурачок, в своей жизни прост и прост, да по своей простоте и терплю всякие несчастия. Если бы я не приехал, то, наверно, Григорий приказал <бы> долго жить, вот так. А сколько мне за всех мучиться? Если угодно Господу Богу, то в конце июля вышлите посылку и положьте килограмма два масла растительного и килограмма два коровьего топленого, пояс от Марии Назаретской и лествицу[51], а то у меня нет». 08.07.60.

«Да будет молитва наша, как нетленный солнечный луч, попаляя всякую неправду в жизни. Мы не просим ни от кого ничего, но молим Господа, чтоб Господь, Бог Небесный, по молитвам нашим послал милость на землю, и помиловал нас, и упразднил всякие междоусобные брани на земле. Мы — нищие, но многих, страждущих за правду, обогащаем любовию и полагаем суд в правде. За ложь мы платим правдой, за гонения мы молимся, за поношения мы благодарим, радуясь, ибо в гонении все христиане исполнили волю Отца Всевышнего и взошли в славу нетленного Царствия Бога Всевышнего, Господа нашего. Ибо кротость, и смирение, и воздержание полагают преграду всякому бесчинству. Любите своих родителей, а родители — своих детей, но в любви не оказывайте им того, чтобы они не боялись родителей, но чтобы дети и любили своих родителей, и также и боялись, имели страх. Тогда всем да будет известна жизнь вашего пути — простого, скромного, пра-

-456-

вославного человека. Да будет с вами Бог Истинный и Верный. Аминь». 10.07.60.

«Мы, люди[52], не должны касаться иного, кроме <имеющего отношение> к жизни <вечной>, свято исполняя волю Божию, сохраняя между всеми племенами и языками путь правды и истины. Получивши крещение от прародителей, отцов наших, мы, обретшы залог наследия неоценимых благ, Духа Истины, должны хранить <его> строго и верно. Иного пути нет, да и больше не возникнет»; «Мы — убоги, Христа ради юродивые, в премудрости, простоте Христа Бога нашего. А простота не постыдится ни пред Богом, ни пред людьми, но победит злобу и хитрость. Так и Писание говорит: "Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну". Все современные люди, веры и церкви созидают<ся> на мудростe и науке, и на капитале. А мы, убогие, на своeм собственном труде и страдании, и неукорном хранении залога вечных благ. Придет время и тот час, когда сами мудрецы времени сего призовут верующих людей, но не тех, которые надменные и хитрые, но тех, которые прошли огонь и испытания и сохранили и веру, и надежду, и нелицемерную любовь как ко Господу, так и друг ко другу. Тогда узнается, что же эти люди хотели. Да они хотели всему миру — мир, жизни земной и небесной равно[53]. И брат брату не волк, но друг, и верный к верному — единое сердце. Вот за что мы страдаем: чтоб единый Пастырь[54] и единое стадо совершилось во всей силе вечных благ всем племенам. "Радуйтесь праведнии о Господе, правым подобает похвала", <они> наследуют вечную жизнь. И мы, братия во Христе, не должны унывать, но радоваться друг за друга и крепче молиться друг за друга, чтобы Господь Бог нас укрепил и сохра-

-457-

нил до конца. Молитесь за меня, чтобы Господь Бог даровал вам меня, мои родные, и чтоб вы увидели лице мое, и утешались радостию бесконечною. Аминь». 19.07.60.

«Милостию Божию, с миром истинным и верным к вам во Христе Иисусе, Господе нашем, мои родные. Примите приветствие духовное от Михайла, вашего брата во Христе и сродника, многоуважаемые мои. Благословение Господне на вас, рабы Божии, и многая лета рабу Божьему Федору Фед<оровичу Плеханову> и супруге его Татьяне, Васeне, в Cтарый Город, в село Шереметьево и в Ачи, и в Утяшкино, и в Новошешминск, в Ямаши, в Чистополь и в Аксубаево — всем благословение и доброго здравия, а наипаче[55] — душевного спасения, и всякого умственного разумения, и всякого благополучия. Спаси вас Господь Бог и сохрани в наследие вечной жизни Царствия Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. И дай вам Боже, Господи неба и земли, устоять в вере, надежде и любви одесную страну[56] во Втором Славном Пришествии Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. И в правде Его вечной Животворной оживиться и пребывать вечно, чтобы не постыдиться в нынешнем веке и будущем. И увидеть лицe Праведного Судии и просветиться светом Праведного, чтобы увидеть Бессмертного и войти в славу Нетленного Бога. Храни вас Господь в пути праведном жить без преступления.

С нами Бог и мы в Нем, вечно Бессмертном. Мы стоим в той истине и правде, в которой Давид поставил престол[57], и в Свете том находимся, в котором Христос Воскрес от гроба и воскресил с Собой верных. Мы не постыдимся никогда. Дорогие мои, пускай постыдятся те,

-458-

кто ошибся, отошел от веры и потерял все. Стойте твердо, идите прямо, входите в Царствие Христа Бога воротами тесными, ибо широкий путь ведeт к погибели, а тесный — в вечную жизнь. Все пророки, апостолы, мученики и праведники — все шли сквозь огонь и пламя тернистым путем и победили лукавого. Мы, убогие люди, малое стадо, числом малы, зато написано — говорит Господь: "Кто обидит из сих малых, с того взыщет Господь Бог".

Молитесь непрестанно, плачьте и рыдайте. Рыдание ваше и плач обратится в радость, а скорбь — в ликование. Мудрость обратится в огонь, а наука мудрецов — в пепел, музыка обратится в стон, а песни и басни обратятся в жало уязвления и в смерть безвозвратную. Никто не снимет печать смерти с оглашенного в нынешнем веке и никто не дает просвещения во тьме седящим, кроме того, кто просвещен светом Бессмертнаго. Вечность, вечность — закрыта ты от мудрых века сего, никто не может уразуметь тайны твоего <духовного> веселия, и променяли Бога Всевышняго на малое мгновение времени, и обольстились мудростию века сего. Знание свое обратили в опасность[58], любовь друг к другу — в надменную хитрость, дело рук своих отдали в опасность и угрожают Вселенной[59].

Бог, Господь Вседержитель и Творец поруган не бывает. Воздает тем, кто это приготовил, и уничтожает того, кто непокорный. Сплетни и хитрости мудрых вождей <века сего> падут на темя самих их и погубят своей мудростию самих себя. Бог воздаст каждому по делам его: кротким даст наследовать землю; праведникам — вечное наследие; мученикам — слава, что за правду <Христову> мучили; смиренным дает благодать: "Радуйтесь праведнии о Господе, правым подобает похвала".

-459-

Не верьте никаким сектам: это хитрая современная политика, которая вышла из Запада. Даже есть такие, подобно вере православной. Но вы, мои братия и родные, никуда не ходите — сохрани вас Господь! Также для веры нашей православной христианской много врагов, и нам врагов много. Первое — католицизм, самый хитрый и злой враг нам, и лютеране, и все секты, которые вышли с Америки и сейчас, как сор, распространились по всей земле. Нам сейчас трудно, убогим людям, нам защиты от людей нет, нас каждый хочет обидеть, но мы верны <православной вере>. Мы — самые истинные патриоты Матери Святой Православной Христианской Восточной Апостольской Церкви. Мы — патриоты Святой Руси и знаем хитрости всяких людей, и никуда не уклонимся; ибо Русь Святая освящена страданием своим, своего народа. Каждая нога лезет в Россию и хочет ее загрязнить. Нет, Россия сохранит все святые тайны, хоть через малых простых людей, но покажет всему миру свет, и силу, и величие. Дорогие, Церковь Православная победит всю Вселенную. Не бойтесь, мои родные, Господь победит зло. Аминь. Немного о себе. Живу — слава Богу. Благодарю за все Бога: за немощи, и за болезни, и за всякие невзгоды. Прошу, передайте на горку привет сестре Груне[60]. Простите ради Христа. Ваш брат и отец Михайл Василич». 08.08.60.

2 августа начальник 5-го лагерного отделения Дубравлага подписал постановление об изменении режима содержания М. В. Ершову со строгого на общий, так как он «нарушений лагерного режима не допускал. Взысканиям не подвергался. Инвалид II группы. По состоянию здоровья работать не может. Дальнейшее содержание на строгом режиме нецелесообразно»[61]. 19 августа архипастырь Христов был этапирован на 7-е ла-

-460-

герное отделение, в поселок Сосновка. Вспоминает бывший заключенный: «Семерка был большой, состоящий примерно из двух тысяч заключенных, лагерь с примыкающей к нему обширной производственной зоной, представляющей из себя крупный мебельный комбинат с законченным циклом производства. По специальной железнодорожной ветке внутрь производственной зоны заезжали составы с поваленным лесом, а выезжала уже готовая продукция самого различного профиля: шкафы, буфеты, серванты, деревянные корпуса для приемников и настенных часов»; «В составе всего лагеря преобладали "военные преступники", в лагерном просторечье называемые "полицаями". Народ это был уже немолодой, много просидевший в сталинских лагерях (лет по 15 и более)»; «"Полицаи" были большей частью жертвой суровых военных обстоятельств и, в основном, желали только одного — "добросовестным трудом и примерным поведением" добиться скорейшего досрочного освобождения или же жить в мире с лагерным начальством»[62].

30 августа святитель с радостью сообщал о воссоединении «со дня Преображения Господня» с епископом Филаретом (Русаковым), его викарием, и духовными чадами: Василием Жуковым и Василием Калининым: «Братия шлют вам приветствие духовное и <желают> спасения души в вечной жизни». В этом же лагере вместе с архипастырем Христовым находились и другие осужденные духовные чада: П. К. Лазарев, Н. И. Портнов, П. М. Умнов, И. Я. Какаров, И. П. Сидоров и К. А. Тищенко. 13 сентября привезли В. П. Лобыкина и 23 сентября — Г. К. Цымбала. По воспоминаниям П. К. Лазарева, отец Михаил[63] прибыл

-461-

после обеда. Н. И. Портнову и И. Я. Какарову удалось, до проведения обыска вновь прибывших заключенных, из церковного чемоданчика святителя вынуть отдельные вещи и спрятать их в бараке. «У него были длинные волосы, его постригли на наших глазах. Бороду не трогали», — вспоминал позднее Павел Лазарев.

К этому же периоду относится редкая групповая фотография владыки Михаила с единоверцами[64]. По воспоминаниям П. К. Лазарева история ее такова. Администрация лагеря разрешила сделать фотоснимки заключенных, чтобы те выслали родным. Групповые снимки были запрещены. Но за наличные деньги фотограф согласился. Павел Кириллович роста был невысокого, чтобы его было видно из второго ряда, он встал на ящик. Оплатил снимок святитель Михаил, он же и подарил фотографии каждому участнику съемки на молитвенную память (П. К. Лазарев получил три). Но как переправить фото на волю? Павел Кириллович поступил так: в чистую записную книжку (тоже подарок архипастыря, для церковных нужд) он вложил снимки, склеив первые страницы. А когда к товарищу на свидание приехали дети, П. К. Лазарев передал ему книжечку, и она благополучно попала к сыновьям. Потом они уже выслали ее по указанному адресу.

На Литургиях, которые здесь служил епископ Михаил, П. К. Лазарев не присутствовал, но вспоминал, что как-то все вместе молились в умывальной комнате (хотя обычно молились по одному, так как там не давали собираться). Часослов был у В. И. Жукова; в конце службы владыка поторопил его: «Читай быстрее». Только закончили, едва Василий Иванович успел спрятать книгу за пазуху — вошел надзиратель. Николай Иванович Портнов позднее вспоминал о тех днях:

-462-

— святитель, приводя пример собранности христианина на молитве, напоминал духовным чадам: «Работай — как вечно жить, молись — как завтра умереть»;

— однажды Н. И. от жены получил письмо. «Стою на молитве, а в голове вертится: это надо в ответе написать, об этом спросить. После окончания молитвы владыка повернулся ко мне и сказал: ″Ну, Николай Иванович, всю службу письмо жене писал и детям"»;

— у Ивана Яковлевича Какарова не сгибалась левая рука. Господь, по молитвам архипастыря Христова, исцелил болящего: рука стала сгибаться, но не до конца. Святитель пояснил почему: «Иначе тебя погонят на работу»;

— как-то владыка распростер руки крестообразно и сказал: «Меня в таком образе не ждите. Это тело — футляр для души».

Василий Владимирович Калинин, вспоминая об этом периоде лагерной жизни, отмечал: «Портнов Николай — он беспокоился за детей. Спросил у Владыки: "Как дети?" А он ладонь сжал <в кулак>: "Воздух удержишь в руке? Нет. Ну и детей не удержишь"». Нина Николаевна Федотова вспоминает: «Портнов мне рассказывал: "Я фуфайку его искал по благоуханию. Понюхаю — это владыкина фуфайка". Пошли на работу, а я вернулся. Владыка молился, и вокруг него облако, а на голове, вот так, треугольник блестящий. Он повернулся и сказал: "Пока я жив, никому не скажи"». Наставляя и поддерживая своих единоверцев, святитель как-то рассказал им притчу: «Идет монах по берегу моря. Жара, зной — он хочет пить, уже падает. Видит — течет ручей, но вытекает из пасти мертвого волка. И решил монах: "Лучше я выпью этой воды, чем умру". Так и вы: хоть и грешные, но через вас Господь благовестит»[65].

Павел Кириллович Лазарев вспоминал еще:

-463-

— владыка не запрещал работать в будние дни, когда нет больших церковных праздников. Но не благословлял участвовать в изготовлении корпусов для радиоприемников;

— сам он общался с архипастырем, как правило, прогуливаясь по зоне, так как жил в другом бараке. <В лагере> постоянно шли проверки: если находили религиозную литературу — изымали;

— в это время можно было покупать продукты в ларьке на любую сумму, получать посылки, если не лишали. Была летняя кухня, где заключенные сами готовили и могли вместе питаться[66]. Сидя за столом, он как-то подумал про себя: «Как же хорошо я здесь, в тюрьме, сижу: еда лучше, чем на свободе». И тут же услышал слова архипастыря: «Павел Кириллович как хорошо кушал на воле»;

— у Виталия Лобыкина сильно болели ноги: молитвы святителя Михаила облегчили его страдания.

Первоиерарх, по Промыслу Божию, уже тогда предвидел окончательный разрыв молитвенного и личного общения со стороны своего викария, епископа Филарета (Русакова). В. В. Калинин вспоминал такой эпизод. Владыка раздавал духовным чадам расчески, сопровождая пророческими словами. В. И. Жукову предрек: «Ты будешь священником и будешь причащать». В. В. Калинину: «Ты будешь епископом». А своему викарию, единственному, вручил расческу желтого цвета со словами: «Ты отойдешь», — и епископу Филарету стало нехорошо.

В этом лагере архипастырь Христов работал на сельскохозяйственных работах. За август месяц отработал семь дней, за сентябрь — двадцать один день. Н. И. Портнов вспоминал: «Собирали свеклу. Владыка показал на три

-464-

кучки и сказал: "Вот кучки разные. Вот материалист, вот атеист, вот коммунист — все одинаково погибнут". — "А кто — материалист?" — я спросил. "Это тот, кто только о земном думает", — ответил владыка». По милости Божией, заботясь о Церкви, ключи от Которой вручил Господь, епископ Михаил в 7-м лагерном отделении Дубравлага совершил важные таинства. Василий Иванович Жуков был тайно рукоположен во диакона, затем во иерея — для продолжения церковного строительства. Компания травли и клеветы на святителя Михаила и его паству не прекращалась. По заказу сверху ударными темпами готовился фильм об истинно-православных христианах Горьковской области, Мордовии и Татарии, и, конечно, же в духе тех лет: лживо, агрессивно, зло. О съемках в лагере владыка сообщил в письме Н. И. Кашицыну:

«Мы, дорогой брат, жили в лагере все вместе, нас двенадцать человек. Ничего у нас не было деленного, день и ночь в молитве и посте. На работу мы ходили, нарушений никаких не делали, хотя и администрация, начальство, нас разжигала, хотела подыскать причины, но не могла. Благодать непрестанно была с нами, и Дух Божий преизобиловал непрестанно в нас и с нами. Враг же, лукавый и хитрый, хочет посмеяться над убогими людьми своею хитростию, и ложью, и насилием. И вот, дорогой брат и все братия, пишу вам, случилось такое дело. 16 октября, по новому стилю, 1960 года, воскресение. Я совершал Святую Литургию, Обедню. И вот за мной пришел начальник режима и позвал меня с собой к начальнику лагпункта в кабинет. Пришел и вот вижу: там собрались все офицеры и еще какие-то приезжие люди — 3 человека с большим аппаратом, киноаппаратом. Начальник стал меня вынуждать, чтобы я стал говорить <на> такие вопросы: "Будешь ли ты ходить в праздники на работу? Будешь ли ты исправляться?" Я им ответил: "В праздники я не ходил и не буду. Я есть

-465-

русский православный христианин Святой Соборной Восточной Апостольской Церкви. В истине и правде исповедую, что нам дали святые апостолы и святые отцы устав, по духу и истине Христа Бога нашего. Я так и поступаю, и исполняю, и никто не может нарушать устав Святой Церкви Христовой". В это время они насильно направили аппарат и снимали меня, вроде как будто на кинопленку. А <потом> меня взяли, увели на вахту и там держат. А потом привели Григория Васильевича, Филарета, тоже так поступили. А потом привели и Калинина Василия Владимировича, тоже так поступили».

В. В. Калинин вспоминал об этом эпизоде так: «Приезжают трое: двое молодых парней и начальник, — <c ними> большой аппарат. Вызвали нас, сфотографировали. Большие лампы держат, <освещают>. Я начал говорить. Эти молоденькие, не слыхали <еще слов> против <советской> власти. Один из них заслушался, четыре лампы уронил. <Потом> сделали кино[67]. Приехал <следователь> Татуркин в лагерь, <говорит мне:> "Ты зашeл в историю." — "Вы меня сами сделали в историю. Вы меня показываете". И они перестали показывать <этот фильм>, а так и на родине показывали».

О событиях того времени вспоминает и Мария Павловна Стасенко: «Это было перед судом <над нами>. Я ушла на базар муки купить, пришла, а соседи мне: "У тебя девчонку старшую с маленькой увезли. За ними гонялись, они как поросята визжали". Мужики ловят детей — женщины закричат, не то что дети! У меня все оборвалось. Куда увезли? За что увезли? Бросила этот пуд муки, в Дом культуры побежала. Мне никто не сказал, Господь Сам туда вел. Сама плачу, бегу, а куда бегу — и сама не знаю. Прибежала, наверх поднялась, а там — длинный коридор и двери в кабинеты. Куда идти,

-466-

где они? Когда до половины добежала, увидела, из последней двери вышла моя дочка с малышкой на руках, той только три годика было. Женщина выходит. Говорю ей: "Как вам не стыдно, как вам не совестно! Добрались до детей, что они сделали вам? Какое преступление?" Она ни слова не ответила. Подбежала к ним: "Что такое? В чем дело? За что тебя забрали? Что спрашивали?" Старшая тоже плачет, сказала: "Про вас спрашивали. Как молитесь? Где молитесь? Куда ходите?" Спросила: "Ну, и что ты говорила?" Она мне: "Я ничего не говорила. Потом на какой-то стул сажали, на электрический, что ли, чтоб я сказала им все. Я закричала, и меня ссадили".

После этого у универмага мы, по договору, копали яму для пожарных целей. Копали с зятем, Любашин муж, и Дуня с нами, Мельникова. Обед. Только прибежала, на стол собрала, ребятишек кормлю. Заходят двое молодых: "Кормите детей, сами поешьте, а потом с нами пойдете. Вас вызывают в Дом культуры". Я им: "Я ведь на работе". Они мне: "Там недолго будете. Потом на работу пойдете". Пошла с ними, по дороге знакомому крикнула: "Петр Васильевич, меня повели под конвоем. Если заберут, то хоть передачу принесите". Пришла туда, а там уже родители и наших много, почти всех туда свезли. Народу — полный клуб. Впереди, как подсудимые, сидят: мама моя, отец, тетя Лена Кулькова (на костылях была уже), тетя Оля Исаенкова, тетя Нюра <Рязанова> — из Баланды привезли, дядя Сергей, тетя Агнея <Даниловы>, меня привели. Начали говорить: в колхоз не идут, в совхоз не идут, власти не подчиняются, собираются, Богу молятся, агитация у них. Много всего говорили — не вспомнишь. Потом дают каждому слово: отрицаюсь ли я от этого? Что будем делать дальше? Сначала тетю Олю допрашивали, потом мне дали слово. А я и разошлась, как горячий самовар, все им высказала, что было на душе: "Что, советская власть разве так делает с детьми? Говорите, что детей воспиты-

-467-

ваете, а вы не воспитываете, а пугаете их только. Что вы делали с ними, почему, как поросят, гоняли. Напугали детей до смерти. Могут калеками быть с испуга. Без матери забирать — как можете? Нашу кровь пьете и детей начинаете кровь пить!" Кричу. Голос у меня так-то звонкий, а тут разволновалась. Стали оправдываться: "Да не было этого". Я опять: "Как не было, если соседи все видели, как испугались дети и кричали! Шила в мешке не утаишь". Они стали кричать мне: "Сядь! Сядь, Мария!" Пока все не высказала — не села: "Как молилась, как вела себя — так и буду. Подчиняться безбожникам я не буду, и не дождетесь". А нас фотографируют, только лампочки вспыхивают. Конечно, им нагоняй после был, своя местная власть это делала».

О последующих событиях в лагере после 16 октября святитель Михаил описал в письме 19 октября:

«И когда <они> свое дело сделали, тогда меня с вахты отпустили. Я пришeл, довершил Литургию, это уже было в два часа дня, своих всех приобщил. Теперь дальше. В понедельник, 17 октября вечером, нам объявили, что мы все втроем едем за пределы <лагеря>, на этап. Утром в 9 часов, во вторник 18 октября, нас всех троих увезли на станцию Потьма. Сейчас находимся в камере на пересылке 18 л<агерного> о<тделения>, дожидаемся — куда повезут. Дорогие мои, не сомневайтесь ни в чем. Может быть, вам будут показывать кино, и ложные слова якобы мы говорим. Дорогие мои братия, не верьте, они много-много могут завести вас в заблуждения. Вы сами знаете, что они должны делать в последние дни с нами, но они не победят, а победит народ святой, стадо святое, истинное. Мы-то и являемся — святое стадо. Терпите, терпите, скоро восторжествует правда. Может, от нас ненадолго не будет никакого слуха: не сомневайтесь, особенно молитесь за нас Богу. Расстались мы с братиями хорошо, чудес для утверждения

-468-

<в вере> много и силы милости <Божией> — неисчерпаемый источник. Прошу, получите письмо, прочитайте и известите всем родным: и в Аксубаево, и в Чистополь, и в Мокшино, и в Старый Город. Прошу, сделайте все, ибо враг как-нибудь хочет нас разбить, и оклеветать, и спровоцировать».

Василий Владимирович Калинин вспоминал: «Нас повезли в Саранск. Автобус открытый[68]. Они <конвой> с оружием, но скрыто. Привезли в тюрьму. Меня там два месяца продержали и вернули назад[69]. А владыку и Русакова в Казань повезли». 30 октября святитель сообщал в письме о своем месте пребывания: «С 20 октября нахожусь в тюрьме в г<ороде> Саранске, якобы следственной. Почему — еще покамест неизвестно, может быть, переследствие наших дел. Сообщаю, передачу Вашу получил, благодарю. Спаси Господи, помилуй Вас». Возможно, еще не было решено, где и в каких условиях содержать заключенных-архиереев М. В. Ершова и Г. В. Русакова для серьезного давления на них, так как постановление об этапировании владыки Михаила в Казань сроком на один месяц датировано 27 октября 1960 года.

В Казанскую тюрьму № 1 святитель прибыл 16 ноября. При обыске изъято: «200 рублей, часов "Победа" — 2. Изъятое при обыске в протокол внесено полностью, правильность записи подтверждаю. Ершов. (Подпись)». С 24 ноября начались допросы[70]. Здесь же с епископом Михаилом встречался главный психиатр ТАССР, после разговора констатировал: «Заключенный Ершов М. В. во время беседы 20 декабря 1960 г<ода> обнаруживал пере-

-469-

оценку своей личности, обманы восприятий, высказывал бредоподобные и бредовые идеи. Для решения характера болезненного состояния рекомендуется специальное обследование в условиях тюремной психоневрологической больницы МВД. 05.01.61 г<ода>. Доцент (Подпись)»[71].

1961 год

На основании этого заключения 9 января было утверждено постановление, составленное администрацией тюрьмы, о направлении святителя «на стационарное обследование в Казанскую психиатрическую больницу МВД РСФСР». В эту спецбольницу владыка Михаил прибыл 11 января, и вскоре сообщил своим духовным чадам о самочувствии во время приема медицинских препаратов.

«Живу в милости Господней. Жив, но здоровие притупело, голова болит крепко, какой-то шум, и сердце болит, разорвал бы грудь. Глазами плохо стал видеть, во сне что-то так бредится, какие-то явления непостижимые. Бога славлю, вас, дорогие родные, помню. Вспоминаю и заплачу тяжело. Часто в голове потемнеет, и даже память почти теряешь, какое-то брежение в глазах. Где брат Филарет находится? Я сейчас нахожусь в больнице, в Казани лежу, и сколько пролежу, не знай. Мой адрес: город Казань-27, № 982»[72]. Видимо, препараты, которые ему были назначены, так сильно подействовали, что святитель в письме сделал приписку: «Писал сам».

26 января архипастырь Христов был ознакомлен с ответом на свою жалобу на имя Председателя Президиума

-470-

Верховного Совета Союза ССР Брежнева[73]. Отделом по подготовке к рассмотрению ходатайств о помиловании Президиума Верховного Совета РСФСР был выслан стандартный ответ: «Возвращая материал по делу заключенного Ершова М. В., просим объявить ему, что ходатайство о его помиловании оставлено без удовлетворения»[74]. 15 марта, после прохождения обследования психиатрической комиссией, был составлен акт, в котором отмечалось:

«ФИЗИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ <…> Заключение терапевта: кардиосклероз, атеросклероз аорты.

НЕРВНАЯ СИСТЕМА <…> Заключение: очаговых органических знаков со стороны центральной нервной системы не определяется.

ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ: При поступлении и за время пребывания в больнице правильно ориентируется в месте, времени и собственной личности»; «Бредовых и галлюцинаторных переживаний не обнаруживает»; «Говорит, что у верующих пользовался авторитетом, потому что от него "исходит благодать Божья", утверждает, что может исцелять больных, но только тех, кому дано воспринимать исходящую от него "благодать": "Вам это не дано, вы другой жизни люди, неверующие".

Стремясь доказать свою правоту, цитирует священное писание, извращая содержание его и смысл. Высказывания его не убедительны. На замечание по этому поводу раздражается, повышает тон, краснеет — "Вы мне не верите, что же, разве я зря страдаю, у меня тоже есть плоть, желание иметь семью, жить так, как живете вы, но я ради веры в Бога от этого отказался". Свое положение и создавшуюся ситуацию осмысляет правильно, тяготится пребыванием в местах заключения, обеспокоен своей дальнейшей судьбой. Про-

-471-

сит врачей пожалеть его, старается вызвать к себе сочувствие. В поведении выдержан, спокоен, упорядочен. С больными общение избирательное, к врачу самостоятельно ни с чем не обращается. Среди больных ведет беседы на религиозные темы, склоняет их к соблюдению постов, сам же, не принимая мясные блюда, кушает продукты из передач, равные по калорийности этим блюдам. Заботится о личном благополучии, следит за своей внешностью. Сон не нарушен.

Представленный на комиссию правильно отвечал на вопросы. Стремился доказать свою религиозную убежденность. Сказал, что умственные способности его "слава Богу", но на вопрос о том, где он предпочитает находиться, в тюрьме или в психиатрической больнице, ответил — "Вам виднее, пора бы отпустить на свободу, 27 лет сижу, на свободе хочется пожить". Уходя с комиссии, сказал — "если что не так сказал, извините больного человека".

На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что у Ершова М. В. психического заболевания нет. Убежденность в своих высказываниях надуманная и наигранная. В пребывании в психиатрическом учреждении не нуждается, подлежит возвращению к месту дальнейшего отбывания наказания»[75].

17 марта святитель был возвращен в тюрьму № 1: «В связи с возникшей оперативной необходимостью прошу Вашего указания о переводе заключенного ЕРШОВА Михаила Васильевича»; указаны год рождения, дата осуждения, статьи и срок «из Казанской психбольницы для содержания в тюрьму № 1 ОМЗ[76] МВД ТАССР до 30 апреля 1961 года. Срок содержания з/к ЕРШОВА М. В. в тюрьме прокурором Татарской АССР продлен»[77].

-472-

Все нехитрое имущество страдальца Христова, изъятое у него при личном обыске в тюрьме, включало в себя:

«Ремень брючный 1.

Нат<ельное> белье разное 4 пары.

Рубахи верхние разные 5 пар.

Брюки шерстян<ые> верх<ние> 1 пара.

Костюм черный шерст<яной> 1 пара.

Полотенце разн<ое> 5 пар.

Платочки 6 пар.

Носки х/б 3 пары.

Консервы разн<ые> 4 банки.

Сахара 3 пачки».

«Деньги — 100 рублей 45 копеек».

«Часы наручные марки "Победа" — 2. Одни — с ремешком».

«Одеяло ватное с пододеяльн<иком> 1.

Плащ серый х/б прорезин<енный> 1.

Валенки черные б/у 1 пара.

Простыня белая 1.

Шапка ушанка 1.

Носки шерст<яные> белые 3 пары.

Сапоги хромовые на коже 1 пара.

Полуботинки хром<овые> черные 1 пара.

Тапочки на резине 1 пара.

Рукавицы разные 3 пары»[78].

«Изъятое при обыске в протокол внесено полностью, запись сделана правильно. Ершов».

Так как архипастырь Христов, несмотря на тяготы, страдания и предстоящие годы заключения, твердо стоял на страже интересов Истинно-Православной Церкви, решено было контролировать хотя бы церковную жизнь, внедрив своего человека в его ближайшее окружение. Причем, в этих целях воспользовались требованием самого святителя, который, находясь в одиночной камере,

-473-

объявил голодовку. В. В. Калинин вспоминал: «Владыка не может в одиночке, тяжело ему очень, потому что вдруг что <случится с ним> — и никто не знает. Он объявил голодовку: "Дайте мне человека, <иначе> я вам ничего не буду отвечать". Они дали Фенечкина[79], из казачьего рода. Он был офицером, несколько раз ранен — у него тут все на швах. Работал начальником склада леса в Казани, лес растащили, а на него все свалили. Ему дали, кажется, десять лет, что ли. Владыка хотел <через него> освободиться. <Потом в лагере> спросит у меня: "Как Вася <относишься> к Фенечкину?" — "Отрицательно. Ничего не получится (<Я узнал потом, что> он ничего не постился, даже в Великий пост)". <И так> несколько раз. Но ему <владыке> хотелось освободиться. Если бы он освободился, людей <в пастве> было бы тысячи».

28 марта 1961 года в открытом судебном заседании Бауманского районного суда Казани было рассмотрено ходатайство администрации тюрьмы № 1[80].

«Ознакомившись с личным делом ЕРШОВА, побеседовав с ним[81], учитывая личность его и тяжесть совершенных им преступлений, суд на основании п<ункта> 1 примечания к ст<атье> 24 УК РСФСР, п<ункта> 6 Указа Президиума Верховного Совета РСФСР 20/1-61 г<ода>

ОПРЕДЕЛИЛ: ЕРШОВА Михаила Васильевича, 1911 г<ода> рождения, признать особо опасным рецидивистом»[82].

Давление на святителя продолжилось: в апреле месяце его допрашивали 9, 18, 22 и 26-го числа; в мае — 8, 11, 20, 30, 31-го.

-474-

И здесь, в темнице, духовные чада не оставляют своего архипастыря. 19 апреля комиссией из трех представителей администрации[83] составлен акт о содержимом посылки, отправленной Алексеем Николаевичем Гунбиным[84]: «При вскрытии оказалось: пиджак х/б черного цвета нов<ый>, брюки х/б черного цвета нов<ые>, фланель красного <цвета> для портянок, носки, полотенце холщовое». Посылка была передана святителю, он за нее и расписался[85]. Но что же в этой посылке привлекло внимание администрации тюрьмы, что надо было составлять акт такой комиссией? Несомненно, портянки, портянки красного цвета. Перед этапированием епископа Михаила обратно в Дубравлаг, 31 мая оформлены три предписания для лагерной администрации[86]:

1. Иметь в виду, что из близких родственников у него четыре сестры[87]. «Других близких родственников нет. Однако ЕРШОВ пытается для получения свиданий, продуктовых посылок и передач выдавать за родственников различных граждан из числа сторонников т<ак> н<азываемой> Истинно-Православной Церкви (ИСАЕНКОВУ Ольгу Максимовну и других). В связи с признанием Ершова особо опасным рецидивистом, и его попытками активизировать враждебную деятельность своих сторонников на воле, необходимо не допускать свиданий Ершова с любыми лицами, кроме перечисленных выше сестер».

-475-

2. «По полученным достоверным данным заключенный ЕРШОВ Михаил Васильевич принял решение по прибытии в лагерь симулировать психическое расстройство с целью досрочного освобождения. Для проверки его состояния здоровья заключенный ЕРШОВ с 11 января по 17 марта находился на исследовании в Казанской психиатрической больнице МВД ТАССР. Признаков психического расстройства не обнаружено».

3. «Заключенного ЕРШОВА Михаила Васильевича согласно указанию МВД РСФСР № 6/5-0107 от 17 января 1961 года необходимо содержать отдельно от его однодельца, заключенного РУСАКОВА Григория Васильевича, отбывающего наказание в 7 лаг<ерном> отделении Дубравлага (пос<елок> Сосновка)».

* * *

Последнее предписание связано с разрывом церковного общения викария, епископа Филарета (Русакова), с первоиерархом — владыкой Михаилом. Как видно из даты указания МВД, это случилось в конце 1960 года. Позднее Михаил Васильевич в письме[88] уточнит дату: «Григорий давно задумал, еще в 57 году, сделал окончательно в 60 году». Немного проясняют ситуацию воспоминания Евгения Александровича Вагина, находившегося позже в одном лагерном отделении с Г. В. Русаковым. Отец Филарет «рассказал, что когда его, за несколько лет до того, держали в Казанской тюрьме — ему устроили встречу с местным епископом (имени он не назвал, а точный год их свидания я не помню)». «Епископ, с которым разговаривал Филарет (их даже оставили одних, — безусловно, подслушивая разговор с помощью микрофона), сам оказался бывшим заключенным, отсидевшим в сталинских

-476-

лагерях десяток лет[89]. Подробности их беседы мне неизвестны, но в конце ее иерарх подарил Филарету нательный крестик. Именно после этого Филарет стал духовно удаляться от абсолютно бескомпромиссного "владыки"[90] Михаила, тем более что его вскоре перевели в другой лагерь»[91].

Е. А. Вагин сделал правильный вывод: «Власти, КГБ, естественно, заинтересованы в том, чтобы всякими средствами "расколоть" ИПЦ, побудить хотя бы некоторых принять сторону Московского Патриархата. Они обещают даже досрочное освобождение тем "катакомбным" христианам, которые откажутся от своих "заблуждений". Поэтому только и стала возможна такая встреча монаха-заключенного[92] с епископом, управляющим своей епархией»[93]. Действительно, в постановлении о пересмотре дела Г. В. Русакова от 24 сентября 1969 года отмечено: «В надзорной жалобе, поступившей из Прокуратуры РСФСР, Русаков просит пересмотреть его дело и снизить меру наказания, учитывая то, что он уже давно откололся от Михаила Ершова, осужденного по этому же делу»[94].

Епископ Филарет, к сожалению, подчинился требованиям сотрудников КГБ и под их давлением и диктовку неоднократно писал пастве, что отец Михаил, которого как священника знали все христиане, — неистинный

-477-

иерей[95]. Для кампании клеветы на архипастыря Христова использовались не только послания его недавнего викария, но и фотографии, по воспоминаниям христиан, их было три:

1. Владыка Михаил у бюста Ленина.

2. Святитель сидит за одним столом с мужчинами. На столе — бутылки и закуска. Эти мужчины — следователи КГБ из Казани, их знали христиане.

3. Епископ Михаил прикладывается к иконе. Рядом — священник с чашей. Вывод напрашивается сам собой: он, дескать, исповедовался и собирается причащаться[96] в «красной», «советской» церкви.

В. В. Калинин вспоминал: «Владыку возили к памятнику Ленина — ставили, фотографировали; в бардак, где выпивают, садили на стул, сами сзади держат бокал у него за плечом, как будто он; в церкви заставляли к иконам <прикладываться> — он не боялся, фотографировали. Его там мучили». Интересно, что эти фотографии, по воспоминаниям паствы святителя Михаила, только показывали авторитетным христианам, вызывая для этого в КГБ, поясняя при этом: «Вот вы кого поминаете», — причем с собой фотографии не давали. Несомненно, это вносило большое смущение в церковную жизнь, к тому же вопросы христиан оставались без ответа: владыка молчал[97].

Мало кто догадывался, что набирала обороты хорошо разработанная и спланированная операция, которая включала не только кампанию клеветы на епископа Михаила, но и конкретные меры по развалу Истинно-Православной Церкви. Надо было лишить Ее сплоченности,

-478-

единства, разбить на враждующие группы[98], не дать возможности общения с представителями ИПЦ в других районах страны[99]. Этому способствовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 мая 1961 года: "Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный, паразитический образ жизни". Многие духовные чада святителя были высланы в разные районы страны, так как работали по договорам, а не в штате организаций, и личное общение между ними было прервано на годы.

Особый упор был сделан на работу с молодежью — это будущее Церкви: юношей и девушек активно обрабатывали, соблазняя самостоятельной жизнью в городе, предоставлением общежития вне очереди: рабочие руки требовались везде, но мест в общежитиях не хватало. Христианка N. рассказывала составителю, что в то время с ней беседовал сотрудник КГБ, предлагая сменить сельскую жизнь на работу в городе. Когда она напомнила, что ей негде жить, тот спокойно ответил: «Надумаешь, приезжай на фабрику. Если будут сложности, скажи, что от Николая Ивановича». В отделе кадров девушку брали на работу, но с условием — без жилья. Когда она произнесла: «Я от Николая Ивановича», — сразу же нашлось место в общежитии.

Применялись и другие методы. Христианка З. В. Филиппова вспоминает: «Когда Мишу[100] посадили за отказ от армии[101], меня вызвал Ондиков[102] к себе в кабинет и говорит: "Ес-

-479-

ли вы поженитесь с ним, я его завтра же освобожу из тюрьмы". Я говорю:

"Нет. Это что же, продаваться? Он ради Господа взял на себя крест такой, а я соглашусь, поженитесь". А Ондиков говорит: "Я хочу, чтобы вы только не молились. Я бы его завтра освободил". А мне тогда, что же, отказываться, если я на этом пути стою? "Нет, нет, — говорю, — мне не надо, чтобы его освобождали. Пусть <отсидит> свое"».

Что же касается несовершеннолетних детей: многих христиан лишали родительских прав, а ребятишек отправляли в детские дома. В этой связи надо помнить, что у подростка, насильно разлученного с родителями-христианами, есть больше шансов сохранить веру, так как он понимает, что его отправка в детский дом, ссылка родителей — все это реальное гонение на истинно-православных христиан. А как это объяснить дошкольнику или ученику начальной школы? Для многих тогдашних малышей годы, проведенные без ежедневной материнской заботы и тепла, оставили и до сих пор, незаживающую душевную рану.

Методы воздействия на молодежь в этот период дополняют воспоминания Владимира Александровича Лабутова, которыми он поделился с составителем. В 1961 году КГБ ТАССР, только для него, организовал «экскурсию» в Казань. Проживание в гостинице, поездки по городу, посещение развлекательных зрелищ, ресторана, — конечно же, он не потратил ни копейки! И ради чего? Чтобы доходчиво объяснить молодому человеку, как увлекательна и интересна жизнь советского человека. А он этого не видит: верит в Бога, молится, поминает отца Михаила. Кстати, показывали и эти три фотографии со святителем. Во время этой поездки рядом с В. А. Лабутовым неотлучно находился офицер Чистопольского КГБ, а в поездках по городу к ним присоединялись его казанские коллеги. Хотя Владимир Александрович им сразу сказал, что напрасно затеяли эту поездку, свои взгляды менять он не собирается. Почему же такое при-

-480-

стальное внимание к нему? Возможно, как кандидату на священство: в это время ему было двадцать четыре года, он твердо стоял на церковном пути.

Кампания по развалу Церкви под омофором епископа Михаила была усилена выходом на экраны страны документального фильма «Липкая паутина», упомянутого выше[103]. В разрешительном удостоверении от 1 марта 1961 года значилось: «Отдел по контролю за кинорепертуаром[104] разрешает звуковой черно-белый кинофильм "Липкая паутина", производства Куйбышевской студии кинохроники 1961 г<ода> к демонстрированию в пределах СССР для всякой аудитории (всей киносети) сроком до 1 сентября 1964 года. Начальник отдела по контролю за кинорепертуаром — А. Вилесов»[105].

Василию Владимировичу Калинину Господь на молитве открыл, что случилось с епископом Филаретом (Русаковым). Он вспоминал: «Я стал молиться, грешный человек. Это <говорю> только во славу Божию. Как Русакова помяну, верьте — не верьте, адский дух, не может человек терпеть. Как его имя помяну — невозможно дышать, адская вонь. Я сказал Жукову[106] — он у нас священник: "Василий Иванович, такое и такое дело, Русаков отошел". — "А откуда ты знаешь?" — "Так и так, на молитве". — "Тебе открыл, а я священник — мне не открыл?" — "Не знаю". Он не согласен был. Я стал письма писать: два татарина[107] и два чуваша[108] переписывались <с родными, через них>. Сколько я ни писал сюда <в Татарию> — бесполезно, N. с другими письма скрывали, не верили.

-481-

Приезжают с Москвы: один майор и два капитана. Он меня вызвал: "Ты, Калинин, будешь письма писать?" — "Буду". — "Радио слухаешь?" — "Гудит?" — "Ты приказ слыхал?" — "Пожалуйста, объясните". — "Кто будет повторять — расстрел". Я поднялся: "Стреляйте. Вам дано мучить, но не стрелять, ваше отошло". — "Ну, Калинин, тогда поедешь, куда я повезу". Этим морганул, они пошли. Я вышел, и мне объявляют, что через три дня поедешь в Потьму[109]. Мне дали 12 лет <особого режима>. Туда к владыке нужно поехать». Из этого краткого воспоминания видно, что операцией по разрушению Церкви под омофором епископа Михаила руководила не Казань, а Москва.

* * *

О том, что его первый ставленник и викарий начал сотрудничать с гонителями, архипастырю Христову предстояло еще узнать, а пока он пишет жалобу на имя генерального прокурора СССР Руденко[110], не догадываясь, что его готовят на этап — обратно в Мордовию. На пересылку Дубравлага (18-е лагерное отделение) прибыл 10 июня. Здесь на него были заведены:

— «Учетная карточка на заключенного», где отмечено: «Находится в местах лишения свободы безвыходно с 12.12.1943 года»[111];

— и карточка «Форма № 1», в ней, кроме красной полосы и помет: «ООР», «ВМН», «сектант ИПЦ»; в графе «Характер преступления» вновь ошибка: «Измена Родине», соответственно, статья 58-2[112].

-482-

13 июня святитель этапирован в 11-е лагерное отделение, а 19 июня он сообщал об этом Ольге Максимовне Исаенковой: «Дорогая сестрица, пожалуйста сообщи, где находится Надежда Вас<ильевна>, сестрица, и какое ее здоровие. Еще сообщаю о себе немного. С Казани я выехал 5 июня в понедельник. Нахожусь в Мордовии, поселок Явас. Хожу на работу на огород, ухаживаем за овощами»[113]. Согласно зачетной карточке за II квартал 1961 года, заключенный М. В. Ершов отработал на сельскохозяйственных работах 13 дней. Один из узников этого лагерного отделения позднее вспоминал:

«Оставались в лагере еще люди войны, каратели и коллаборационисты. И хотя "катушка" была теперь в 15 лет, прежний закон "обратной силы не имел", они досиживали 25-летние сроки. Было немало оуновцев[114] и "лесных братьев"-прибалтов, немало верующих, особенно иеговистов. Однако тон задавали более молодые люди, довольно разношерстные по составу: от стиляг, "низкопоклонников" перед западной джазовой культурой до недавних студентов, дерзнувших критиковать господствующую идеологию». Здесь «вместо бараков стояли двухэтажные дома, вместо нар — койки, был стадион, а в углу зоны дымилась "китайская кухня", где зеки могли свободно чего-нибудь сварить себе. Был магазинчик с обычным нехитрым набором: зубной порошок, конфеты-тянучки, повидло, зеркальце, махорка. Над дорожками и газонами торчали повсюду фанерные щиты с изречениями видных деятелей. Например: "Жизнь есть деяние. Максим Горький". Наставления и поучения Макаренко, Дзержинского, Маяковского, даже Сервантеса (насчет вежливости). Школа и библиотека с читальным залом.

-483-

Какие новшества бросались в глаза? Во-первых, тяжелые работы прежних времен ушли в прошлое. Теперь на деревообрабатывающей фабрике зеки мастерили мебель, покрывали ее чешским лаком»; «В остальном все было как тогда, в приснопамятные времена расцвета отечественного концлагеря: проволока в три ряда, запретная зона, часовые на вышках»; «В Явасе жили впроголодь, если не считать, что раз в месяц зек мог получить посылку от родных»; «На вопрос Е. И., как теперь в лагере с режимом, питанием и т<ому> п<одобное> старый зек <С. В. Розанов> сказал: "При Хрущеве стало легче — с работой. Но — гаже! На душе тяжелее: эти отряды, политбеседы, плакаты… Тьфу! Одно паскудство! Раньше мучили откровенно, а теперь по-иезуитски. Есть магазин, это верно, но после вычетов за рабочую спецовку, постельное белье и 20 процентов судебных издержек (приговор тебе вынесли — сам же за него и плати!) мало что остается, разве что на сигареты да карамель…" На следующей встрече с нами С. В. порылся в кармане бушлата и извлек бумажку, которую передал Е. И.: "Это любопытно — разнорядка на суточное питание зека: хлеб — 700 граммов, крупа — 30 гр., овощи — 450 гр., мясо — 50 гр., треска — 80 гр., жиры — 20 гр. и сахар — 15 граммов. По 40 копеек в день на брата — в месяц выходит 12 рублей. 2400 калорий в день. Если учесть, что воруют и на складе, и на кухне, лагерник получает самое большее 1500 калорий в день. А рабочему человеку нужно 3500 калорий, тяжелая работа (например, грузчика или шахтера) требует до 6000… Заключенный вынужден годами жить на несчастные полторы тысячи калорий, годами!"»[115].

«Дорогая сестрица <О. М. Исаенкова>, разным склокам и наговорам не верьте, не слушайте — есть всякие

-484-

люди. Дай Вам, Боже, всех благ во всякое время. Работаю в парниках. Передайте привет Григорию <Русакову>, Василию <Жукову>, Василию <Калинину> и всем. Оставайтесь с Богом Истинным, и я в том же самом мире». 04.07.61.

Видимо, только во второй половине июля месяца первоиерарх начал получать письма от христиан с вопросами по поводу вынужденных посланий Г. В. Русакова. Так в письме от 21 июля владыка написал: «Сестрица <О. М. Исаенкова>, передайте приветствия Григорию, Ф<иларету>. А разве мне первый раз от него нести поношения? А куда мы скроемся? Ведь от Бога — никуда. Он везде найдет. А что соделалось <с ним> — я этого ждал всю жизнь. Да и сейчас он остался во тьме, во всем предыдущем. Берутся за руль, а управлять — дядя. Конечно, я с него ничего не взыскиваю, ничего, если он сам себе не прибавит глупого. Помоги ему, Господи, разуметь хоть маленькую каплю и желаю ему пути доброго. Хулить и ругать его не хочу, все равно его сердце не спокойно, да и сам он места себе не найдет»; «Молюсь я за всех, дорогая тетя и сестрица, ведь было все известно, но не обойдешь, не объедешь за всех. Дай, Боже, каждому донести крест до места. А в поношении легче обретается очищение чувств. Сестрица, помолись Богу, чтобы мне и нам с Григорием увидеться лице в лице. Писать заканчиваю, будьте здравы. Ваш брат Михаил».

Слова святителя оказались пророческими. Мария Григорьевна Мазуркина рассказывала составителю, что незадолго до своей кончины Г. В. Русаков заходил к ней, как односельчанке и поделился вопросом, который мучил его: «Простит ли меня отец Михаил?»

«Сестрица, сообщаю Вам, что я посылки получил: одну 7 августа, а одну — 1 сентября. Спаси Господи и помилуй за все Ваши заботы»; «Покамест жив Господь Бог наш, и я жив по милости Божией. Пишите ответ.

-485-

Буду ждать с нетерпением, Жду ответ, жду ответ. Ваш брат Михаил. Храните мою одежду, храните себя. <На> меня больше вас сетей враг ставит и хочет уловить, замарать душу мою, но ведь дух бессмертия не убивается». 14.09.61.

Волнения в Церкви, вызванные письмами викария, охватили всю многочисленную паству, в том числе и ссыльных христиан. 14 октября святитель написал Николаю Ильичу Кашицыну в Иркутскую область, стараясь в доступной форме, учитывая лагерную цензуру, объяснить, что происходит: «Брату напиши и жене: пускай Григорий не спекулирует, а то так ему Господь даст, что, Боже упаси! А на Григория что смотреть? Вы будьте совершенны. Это начато не мной, но Силой Господней. А я — Его раб и слушаю Его и прошу Его. А слушающего — его Господь спасет. Итак, дорогой братик, доброта вся в нашем сердце. А Господь может по сердцу нашему все нам дать: всех благ душевных и телесных. Так написано <в Писании>, так оно и есть. Ибо, где положите сердце Ваше, там и сокровище Ваше. Положишь сердце Ваше в надменности, получишь отступление. Положишь сердце Ваше в пустоте, получишь ветер ума твоего. Положишь сердце в сокровище богатства нетления, получишь дар всех благ бессмертия. Дорогой мой брат, я не учился, чтобы кончить школу большую, но обидно то, что видишь: окружающие, горе, кончившие школы большие, а разумения на грош. Также встречал священников, не только горе, но запечатанные умы. Отчего? Да оттого, что надменны».

«О себе: немного у меня побаливает правая нога, да вообще ноги побаливают, а так — слава Богу. Еще прошу Вас, мою одежду <церковную>, которая в сорок третьем году у меня осталась, взяли ее или нет? Возьми к себе одежду всю»; «Если можно, дорогая сестрица, то пришли мне муки немного, и вермишели, и сухой картошки для

-486-

супа, ибо я с мясом не ем, Вы сами знаете. Еще — бумаги, тетрадей несколько, одни теплые кальсоны — из одежды пока больше ничего не надо». 22.10.61.

«Дорогая сестрица <О. М. Исаенкова>, сообщаю Вам, что я письмо и посылку получил, благодарю. Простите меня, что я Вас беспокою. Ну, что ж, надо, ничто не поделаешь»; «Молюсь я за всех, Господь нас не оставит. Да, дорогая сестрица, я очень и очень много пострадал: кощунство, клеветы, всю нелепость на меня свалили. Ученые и умные занимаются такой низостью, что делаются хуже зверей. Учились, учились мудрости, а остались безумны: бросились на простого, беззащитного человека, как волки в лесу на ягненка, — как не стыдно! Дорогая сестрица, ложь останется ложью. Я знаю, что будут отвечать люди за свою грязную хитрость, которую они надо мной творили. Не верьте им, лжецам, что они на меня наклеветали!» 24.11.61.

13 декабря, перед этапированием в лагерь с более суровым режимом, администрацией 11-го лагерного отделения была составлена характеристика, где отмечено: «В дни религиозных праздников не выходит на работу. На проводимые с ним беседы на эту тему не реагирует. Политзанятия, кино и собрания не посещает, газеты и художественную литературу не читает. К работе относится добросовестно. Вежлив, однако, в общественной жизни участвовать категорически отказывается. К сбережению социалистической собственности относится добросовестно». 20 декабря святитель сообщал своим духовным чадам о новом месте заключения.

«15 декабря меня отправили на другое место[116] — километров 15 ближе к Потьме»; «Дорогая сестрица

-487-

<О. М. Исаенкова>, прошу, передайте приветствие сестрице Надежде Вас<ильевне> и пропишите, какое ее здоровие. Пишет ли Григорий письма? Пишет ли Василий Влад<имирович> письма? Мы находимся с Николаем Сергеевичем <Прудниковым> вместе, я очень рад, слава Богу»; «Если будете посылать посылку, то не кладите стеклянные банки — они только вес тянут. Если можно, то положьте <что-то> для розговни, для Рождества Христова».


[1] М. В. Ершов. Здесь и далее цитаты и выдержки стандартного шрифта, выделенные кавычками, приведены из копии жалобы Генеральному прокурору СССР от 7 февраля 1959 года.

[2] Из письма М. В. Ершова от 18 ноября 1958 года.

[3] О назначении вида режима содержания.

[4] Здесь и далее все цитаты курсивом, выделенные кавычками, приведены из личного дела заключенного, кроме случаев, специально оговоренных.

[5] Эта же дата прибытия в 14 лагерное отделение отмечена в личном деле заключенного.

[6] К. А. Тищенко, родился в 1883 в станице Ильской Северского района Краснодарского края. Сапожник. 26 июля 1947 — арестован, 29 октября приговорен по статье 58-1а к 25 годам ИТЛ и отправлен в Воркутлаг. В ноябре 1959 — этапирован в Дубравлаг // Архив Международного Мемориала. Ф. 167 (далее: учетная карточка Дубравлага).

[7] Н. С. Фоменко, родился в 1911 в селе Сотниковское Бурлацкого района Ставропольского края. Рабочий. 17 ноября 1947 — арестован, 11 мая 1948 — приговорен по ст. 58-1б к 25 годам ИТЛ и отправлен в Воркутлаг. Дело М. Г. Тихоновой и В. А. Виноградовой 1960 года.// ПермГАНИ Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 31889. Летом 1962 — освобожден из лагеря (по воспоминаниям христиан).

[8] Первая категория — тяжелый физический труд.

[9] Строительство жилых домов.

[10] «Жалобы на боли в обоих коленных суставах. Дs. хр<онический> ревматизм». 04.12.58.

[11] Акты об отказе от работы от 20, 21, 25 ноября; 11, 12, 13, 15 декабря.

[12] «За систематический невыход на работу на квартал № 6 без уважительной причины». В ШИЗО находился с 15 по 17 декабря, согласно постановлению от 12 декабря 1958 года.

[13] Здесь: «насмеяться» — издеваться.

[14] Планово-производственная часть.

[15] Здесь: «проносить» — поношение.

[16] Видимо, бывшие заключенные лагеря «Минеральный» (Минлаг).

[17] «19 и 20 января 1959 г<ода> не выходил на работу без уважительной причины» — из постановления от 20 января 1959 года.

[18] Из письма М. В. Ершова от 6 февраля 1959 года.

[19] В протоколе опроса от 3 февраля 1959 года, (поселок Северный), значатся: старший оперуполномоченный 1-й части 14 лагерного отделения, начальник 1-й части, старший оперуполномоченный 1-го отдела, старший оперуполномоченный отделения КГБ.

[20] Описка, Анна Ивановна, дочь О. М. Исаенковой, в замужестве Рязанова.

[21] Жена В. И. Жукова – Анна Даниловна.

[22] Описка, Кандалина М. А.

[23] Печники — что-то мучное, печеное (печенье, пышки).

[24] По воспоминаниям христиан арестован в Письмянке, когда призносил проповедь в доме при большом стечении верующих. Под окном «доброжелатель» подслушал и доложил.

[25] По воспоминаниям В. В. Калинина, владыка Михаил несколько дней принимал исповедь у К. А. Тищенко во время прогулок, чтобы не привлекать внимания.

[26] Здесь: «мя» — меня.

[27] Здесь: «призреть» – взглянуть сочувственно, милосердно.

[28] Среди подписавших В. А. Виноградова.

[29] Мария Назаретская — Матерь Божия. Попросить М. Н. — положить жребий перед иконой Божией Матери.

[30] Описка, 48 лет.

[31] Согласно показаниям А. Р. Тузеева. Дело А. Р. Тузеева и других 1960 года.

[32] Перепечатана 10 июня 1959 года в газете «Знамя коммунизма».

[33] Ложь!

[34] Дата не указана.

[35] Подписали также: начальник 14-го лагерного отделения, начальник 1-го отдела Воркутлага. 16 апреля утвердил начальник п/я Ж-175.

[36] Орфография и пунктуация оригинала.

[37] Блаженная Клавдия Родионовна Агапова жила в селе Бородино Гаврилово-Посадского района Ивановской области.

[38] ВТЭК – врачебно-трудовая экспертная комиссия.

[39] Дата указана по старому стилю.

[40] Здесь: «притупеть» – стать бесчувственным, равнодушным.

[41] Хроника текущих событий. 1974. 10 декабря. № 33.

[42] Его фамилия — из воспоминаний христиан. В. П. Лобыкин родился в 1918 в селе Шатрище Спасского района Рязанской области. Работал мотористом-шофером. В 1957 — арестован, 12 октября приговорен в Рязани за антисоветскую агитацию к 5 годам ИТЛ и отправлен в Дубравлаг. 13 августа 1962 — освобожден // Учетная карточка Дубравлага.

[43] Его фамилия — из воспоминаний христиан. Г. К. Цымбал родился в 1928 в селе Шабастовка Монастырищенского района Черкасской области. Шахтер. В 1958 — арестован по групповому делу, 9 июля в Луганске приговорен за антисоветскую агитацию к 25 годам ИТЛ и отправлен в Дубравлаг. 12 апреля 1966 — срок снижен до 10 лет. 23 марта 1968 — освобожден // Учетная карточка Дубравлага.

[44] Дело М. Г. Тихоновой и В. А. Виноградовой 1960 года // ПермГАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 31889.

[45] От 22 мая 1959 года.

[46] Дело А. Р. Тузеева и других 1960 года.

[47] На бланке Верховного Суда РСФСР от 17 мая 1960 года. На обороте надпись: «Объявлено. 6/VI 60 г<ода>. Ершов».

[48] Направить — поправлять, исправлять.

[49] В. В. Калинин этапирован в 7-е лаготделение 10 июня 1960 года // Учетная карточка Дубравлага.

[50] Отслужить панихиду на могиле погибшей А. И. Калининой-Пленовой.

[51] Здесь: «лествица» — четка.

[52] Истинно-православные христиане.

[53] То есть чтобы у всех людей была жизнь небесная.

[54] Единый Пастырь — Иисус Христос.

[55] Наипаче — особенно, преимущественно, многократно.

[56] Одесную страну — по правую сторону.

[57] То есть: на той истине и правде стоит престол Давида.

[58] Здесь: «опасность» — беда.

[59] Видимо, речь идет о ядерном оружии.

[60] Отслужить панихиду на ее могиле.

[61] 15 августа утвердил начальник Управления Дубравного ИТЛ.

[62] Владимир Садовников. Записки шестидесятника. От мордовских лагерей до расстрела белого дома. Воспоминания. Часть 2. Дубравлаг. 1961-1966. Описание лагеря относится к осени 1962 года. http://www.hrоnо.ru /statii/2004/sad05.html.

[63] П. К. Лазарев знал первоиерарха как священника.

[64] Дата фотосъемки, видимо, до прибытия В. Лобыкина и Г. Цымбала.

[65] Из воспоминаний В. В. Калинина.

[66] К сожалению, христиане за два месяца только неделю смогли делить трапезу за одним столом, по воспоминаниям П. К. Лазарева.

[67] Малая часть этих кадров вошла в документальный фильм "Липкая паутина".

[68] Видимо, рейсовый автобус.

[69] В. В. Калинин 18 октября прибыл в 18-е лагерное отделение. 20 октября — этап в тюрьму № 1 Саранска, по распоряжению МВД Мордовской АССР, 1 декабря — отправлен обратно в 18-е лагерное отделение // Учетная карточка Дубравлага.

[70] В ноябре больше допросов не было; допросы в декабре — 1, 9, 12, 21-го; в январе — 3-го числа.

[71] Штамп (вверху, в центре): «КГМИ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА».

[72] Без даты.

[73] В тюрьме № 1 зарегистрирован 17 декабря 1960 года как «закрытый пакет».

[74] На обороте бланка надпись: «Ершов 26/I-61 г<ода>».

[75] Пунктуация оригинала.

[76] ОМЗ — отдел мест заключения.

[77] Из письма председателя КГБ ТАССР — министру внутренних дел ТАССР.

[78] На изъятые вещи выписано 4 дубликата квитанций.

[79] Правильно: Финочкин Петр Иванович, по воспоминаниям христиан.

[80] Представление от 27 марта 1961 года.

[81] В марте святитель покидал тюрьму один раз — 23-го числа, очевидно, тогда была беседа.

[82] Определение суда сообщено владыке 11 мая: «От росписи об объявлении отказался».

[83] Дежурный помощник начальника тюрьмы, дежурный фельдшер, старший надзиратель.

[84] А. Н. Гунбин (1919–1999). А. Н. Топорова вспоминает: «Алексей, брат мой, был милиционером в Шарье. Мы приехали и рассказали ему про суд <1958> и владыку Михаила. Он сразу вышел из партии. Его товарищ спросил его: "Ты, Алексей Николаевич, что наделал? Тебя ж посадят!" Ну, он с работы уволился, рассчитался и уехал к родителям».

[85] На обороте надпись карандашом: «Ершов 19/5 61 года».

[86] Гриф: «Секретно. Экз. № 1». Подписано заместителем председателя КГБ ТАССР.

[87] Указаны их фамилия, имя, отчество и год рождения.

[88] От 24 января 1965 года.

[89] Наверное, архиепископ Иркутский иЧитинский Вениамин (Новицкий).

[90] Видимо, со слов Г. В. Русакова. Автор утверждал и в других публикациях, что М. В. Ершов является епископом.

[91] Вагин Евгений. Изгнании правды ради… // Русское возрождение. 1978. № 4. С. 45.

[92] Видимо, Г. В. Русаков во время последнего заключения скрывал свой сан. Монашествующим именует его другой солагерник — Н. Н. Браун.

[93] Вагин Е. Указ. соч. С. 45–46.

[94] Дело 1958 года.

[95] По воспоминаниям христиан. Подлинников этих писем составитель не видел.

[96] После причастия к иконам не прикладываются.

[97] Строгая изоляция епископа Михаила после отхода от него викария была нужна власти для развала Церкви. Составитель не обнаружил писем владыки за первые пять с половиной месяцев 1961 года, не считая письма из больницы, приведенного выше.

[98] Следственный отдел НКГБ, МГБ, КГБ ТАССР накопил «богатый» опыт «работы» с духовными чадами владыки Михаила еще с 1943 года. По воспоминаниям христиан, один из следователей по делу 1958 года допрашивал их еще в конце 1940-х годов.

[99] В пастве святителя было много христиан, которых не страшили тюрьмы, лагеря, ссылки. Но в богословских вопросах они разбирались слабо, что также учитывалось в этой операции.

[100] Единоверец Зои.

[101] Отказался служить в армии осенью 1960 года.

[102] Начальник Аксубаевского райотдела милиции, по воспоминаниям христиан.

[103] На сегодня единственный экземпляр этой ленты хранится в Российском государственном архиве кинофотодокументов (РГАКФД).

[104] Министерство культуры СССР. Управление кинофикации и кинопроката.

[105] Фонд РГАКФД. Учетный № 18028.

[106] В. В. Калинин и В. И. Жуков были этапированы 22 июня 1961 года с 7-го в 1-е лагерное отделение // Учетная карточка Дубравлага.

[107] П. К. Лазарев и П. М. Умнов. Но они кряшены.

[108] Н. И. Портнов и И. Я. Какаров.

[109] 27 февраля 1962 этапирован в 10-е лагерное отделение // Учетная карточка Дубравлага.

[110] В тюрьме № 1 Казани зарегистрирована 8 июня 1961 года, как «закрытый пакет».

[111] Помета: «ИПЦ. Инв<алид> II гр<уппы>».

[112] Статья 58-2 указана и в учетной карточки Дубравлага.

[113] Далее сообщал свой адрес: Мордовская АССР, станция Потьма, поселок Явас, п/я 385/11-8. П/я 385, то есть – Дубравлаг, 11 лагерное отделение, 8 отряд.

[114] ОУН — организация украинских националистов.

[115] Ситко Л. К. Роза ветров ГУЛАГа. Записки политзаключенного. М. 2004. С. 311–312, 316. Автор воспоминаний находился в 11-м лагерном отделении Дубравлага с конца 1959 года.

[116] Дата этапирования — 15 декабря отмечена в карточке Дубравлага (форма № 1).