- 210 -

Глава десятая

РЕСПУБЛИКА ССЫЛЬНЫХ

 

И есть у этой республики своя столица – Караганда. На этой иссушенной зноем земле встретил я потомков ссыльных русских людей, загнанных сюда ещё царским режимом. Казахстан они считали землёй обетованной и. как могли, обустраивали. Но расцвет пришёл в этот край с установлением советской власти. Кого только здесь ни встретишь - малороссов, эстонцев, чеченцев, ингушей, калмыков и даже корейцев, переброшенных в тридцать седьмом с Дальнего Востока. А спустя четыре года колонии отверженных пополнили немцы с Поволжья, чуть позже - крымские татары и кавказские греки. Брали целыми сёлами. После смерти Палача Верховного в эти места стали перетекать из Степлага, Камышлага и Караглага политзаключённые с клеймом «враг народа». И к пятьдесят пятому году в Карагандинской области ссыльных насчитывалось много больше, чем коренных жителей.

Русские немцы сразу поняли - отсюда обратной дороги нет, и обустраивались капитально. Если строили дом, то лучший в округе. Заводили коров и свиней - так самых породистых. И на воспитание детей учителя не жаловались. Немцев высоко ценило руководство зерносовхозов, угольных и золотоносных шахт.

Приняв нас, военный комендант Нового Майкодука заявил:

- Теперь вы вольные птицы. Сами на работу устраивайтесь, сами ищите жильё, сами готовьте пищу.

Слушали мы его тихо, напряжённо, не зная, чего ещё ждать.

- Но в пустынном краю, где отыскать работу?

- Не такой он уж и пустынный, кругом шахты, страна подымает целинные земли. В Караганде большая стройка, можно там попытать счастья. Но каждый месяц должен являться в комендатуру и отмечаться. За неявку будешь наказан, - говорил он на удивление мягко, спокойно, обстоятельно, не грозя и не обещая. Рассказал о здешних порядках и традициях, о тех возможностях и обязанностях, что будут предоставлены вновь прибывшим. На прощанье обнадёжил:

- На первое время, чем могу, помогу.

Комендант набрал номер телефона Восточного стройуправления и попросил начальника разместить в рабочих общежитиях первую партию ссыльных. Уже через час за нами пришли две женщины-комендантши. Мария - хозяйка женского общежития и Соня - мужского.

Отвели нам две комнаты - по четыре в каждую. Это уже настоящее жильё: вместо нар - кровати, аккуратно заправленные простынями, пуховые подушки в наволочках, стол, тумбочки, платя-

 

- 211 -

ной шкаф. В первый раз после долгой дороги искупались, побрились, причесались - словом, навели лоск. Только прилети отдохнуть, как вошла Соня и пригласила в гости. Охотно согласились. Стол роскошный, никакой баланды: колбаса, рыбные консервы, жареная картошка, вино, водка! Попеременно весь вечер звучали два тоста: «С новосельем!» и «За милых дам!» А лейтмотив всего вечера - ожидание чего-то. Но чего? Да как в юности, самого простого - чуда, где явь не отделяется от мечты чёткой границей недозволенного. Ах, как хотелось взаимопонимания, а значит, и сопереживания! «Ведь где-то есть простая жизнь и свет, прозрачный, тёплый и весёлый...» Так говорила Ахматова. Когда стемнело, дамы засуетились:

- У нас в одиннадцать отбой, как бы своим присутствием не навредить вам. И одним идти боязно... Может, кто проводит?

В провожатые вызвались Петро Качан и я, «Смотрите, не подкачайте», - горячо шепнул мне на ухо Янош. Ночь многотонной тяжестью навалилась на наши плечи. Сыплет снег, морозно, градусов десять. В темноте пытаюсь рассмотреть прекрасное женское лицо. Но лица нет, просто в свете раскачивающейся на столбе лампочки его не видно. Пётр клеится к Соне, она молода, ей не больше двадцати пяти. Мне достаётся Мария, волнуясь, ищу её руку. Пальцы сплетаются. И свет чистого мира, полного весеннего тепла замаячил мне. В ту ночь я стал мужчиной. И обрёл понимание, любовь и надежду.

...Наутро пожаловала в общежитие представительница отдела кадров из Восточного стройуправления. Внесла в журнал наши фамилии с указанием профессий.

- Вам поручено собрать такие сведения? - полюбопытствовал я. - Следующим поездом прибудут наши товарищи, с кем электростанцию в Омске строили, люди самых разных профессий. Но обратите внимание на одного - Юрия Карловича Баумана. Специалист, что надо, голова! Есть и другие стоящие люди. Доложите о них начальнику.

- За подсказку спасибо, возьму на заметку, - прощаясь, ответила кадровик.

Встречать своих поехали на вокзал. Ликование, радость, расспросы. Отвёл в сторонку Баумана и Ботяновского:

- О вас замолвил словечко. Получите работу, достойную вашего таланта. И с общежитием всё в порядке, ждут.

- Спасибо, Ваня, за поддержку. В долгу не останусь, - пожал мне руку Бауман и спросил: - А библиотека здесь большая?

Я пожал плечами.

Чуть свет появился в общежитии начальник отдела кадров ВСУ и сходу выпалил:

 

- 212 -

- К десяти утра сюда нагрянут кадровики из соседних шахт. Я опередил их. Соберитесь в красном уголке, говорить буду. Откровенно...

Мы не заставили долго ждать, уж очень хотелось знать, что предложат строители.

- Вас начнут вербовать на работу в шахты, золотые горы будут обещать. На слово особо не верьте - за так больших денег не дают. Нет, я не лишаю вас права выбора, но всё же подумайте.

Да мы давно забыли, что такое деньги и есть ли они вообще на свете...

У большинства из вас строительные профессии, это радует. Опять же у нас жильё получить можно быстрее, нежели на шах те. А кто женат или справку представит, что оформляет брак, в тот же день получит ордер на однокомнатную квартиру. А прибавится семейство - тут тебе и двухкомнатная. Согласитесь, есть, над чем подумать. Но спешите, а то можете и опоздать - до конца месяца прибудут новые эшелоны ссыльных.

Действительно в десять часов общежитие атаковали представители угольных шахт - и сразу быка за рога:

- Никого не слушайте, зарплата у нас самая высокая! И сразу подъёмные - две тысячи.

- А как с жильём?

- Попервах общежитие со всеми удобствами.

Собственных специалистов в Восточном управлении немного, стройки нуждались в квалифицированных кадрах. Администрация приняла решение назначить Юрия Карловича Баумана начальником стройучастка в Караганде, выделив ему отдельную двухкомнатную квартиру.

Через три дня в Новом Майкодуке у меня кончился сухой паёк. Как быть? В кармане ни гроша, пытался продать облигации, но на мои бумажки никто даже не взглянул. В бухгалтерии ВСУ, куда обратился, в авансе отказали - касса пуста. Началось испытание голодом. По утрам давило в виски, поднималась температура, тошнота подступала к горлу. Болело сердце и, казалось, я был на волосок от смерти. Ноги сами вынесли меня к столовой. Но что с того? Поборов стыд, решительно дёрнул ручку двери. Рассказал заведующему всё как есть.

- Расплачусь с первой получки.

Окинув меня с ног до головы суровым взглядом - а надо сказать, ватник мой годился разве что для подстилки в собачьей будке, грубые ботинки каши просили - заведующий распорядился кормить меня три раза в день. Наверное, счастливее меня не было человека в рабочем посёлке. Через две недели принёс за-

 

- 213 -

ведующему свой первый аванс. От денег он решительно отказался:

- Это мой долг, чтобы такие, как ты, не окочурились. А деньги тебе и самому понадобятся.

И он был прав: кроме спецодежды, ничего не было. Тюрьма, вытолкнув меня на волю, ничего не дала. Верхняя рубаха была не первой свежести, и смены никакой. Две пары портянок да шапка-ушанка - вот и всё моё богатство. С первой получки отправился на барахолку. Купил хромовые сапоги, дешёвенький костюмчик, полупальто, две пары нижнего белья и фуражку. Со второй получки - кожаную куртку, галифе. Теперь не стыдно было выходить в город, появляться в кинотеатре и на танцах. От местной молодёжи ничем не отличался.

Бауман, назначив меня бригадиром, поставил задачу: до весны построить детский сад на пятьдесят мест Мы не новички в строительстве и с этим заданием справились досрочно, подтвердив высокий класс кладки, отделки, малярных работ.

Заминка вышла с трудовой книжкой, документами, подтверждающими мою трудовую деятельность. В отделе кадров записали: «Общий стаж работы по найму до поступления в Восточное стройуправление составляет: ранее не работал». Вот-те да! Мне двадцать восемь, с пятнадцати лет тружусь, а стаж - нулевой. Выходит, я как тот Илья Муромец тридцать лет и три года на печи пролежал. А кто тогда меня поил-кормил? Известно, в СССР тот, «кто не работает, тот не ест». Живем: день да ночь, сутки прочь, так и отваливаем. И добытое стране золото, и срубленный в тайге кедрач, и уложенные сотни километров рельсов от Тайшета до Братска - разве это не мой труд? Выходит, так. Кстати, на этой трассе отморозил я пальцы обоих ног, и лечить не стали.

Неожиданно в начале зимы наступила оттепель. На дворе чуть ниже нуля. Устроились с друзьями на садовой скамейке у общежития, подставляя солнышку лица, плечи, руки. В конце улицы появилась одинокая фигура женщины со свёртком в руках. Направляется -в нашу сторону.

- Мария!

Стаса словно ветром сдуло, бросился навстречу незнакомке. Мы гадали, кто такая - жены нет, выходит, сестра. А Станислав бережно берёт у нее свёрток с ребёнком в руки, мурлычет песенку и, поравнявшись, коротко бросает: «Я сейчас, хлопцы, мигом!» - и уводит женщину в общежитие. Мы гадаем: что дальше. На пороге вновь Стае:

- Значит, так, ребята, слетайте в магазин за водкой и консервами. Праздник у нас, гулять сегодня будем: жена первенца привезла. Имени пока нет, вместе и придумаем!

 

- 214 -

- Когда ж ты успел?

- Боженька помог...

По дороге в магазин встретил Соню, рассказал комендантше о гостье с Украины, попросил заглянуть на часок. Вместе с ней и прикупили продуктов. Когда уселись за стол, Соня на правах хозяйки произнесла первый тост:

- За тебя, Стас! Поздравляю с рождением сына. Болей за него, воспитывай - ты теперь отец. Рада, что обрели вы счастье у нас на целине. Да, не так-то всё просто: жена на Украине, муж в Сибири, а сын в Казахстане... Что-то концы с концами не сходятся.

- Да ничего дурного не подумайте, - стушевался Стас, глаза быстрые, блестят, словно хмельные. - И я в Сибири, и жёнка моя в Сибири. Тут непростая история...

Когда выпили, Станислав поведал о своей горькой жизни:

- Весной сорок шестого колхоз наш затянул с севом яровых. Райкомовский цербер, согнав на сход селян, so всех грехах об винил агронома, а за срыв посевной угрожал судом. Я вступился за агронома, всего-то два слова и сказал: «Цыплят по осени считают. Агроном учился, ему лучше знать, когда сеять. Вот осенью с него и спросите». Этого было достаточно, чтобы утянули меня в районный НКВД. Чекисты посчитали, что я вношу смуту в работу колхоза. Закрытым судебным заседанием осудили по статье 58, пункту 10 - антисоветская пропаганда - и загремел я в Сибирь.

- А Мария тут причём?

- Уговор с ней был - той осенью пожениться.

- Я очень переживала за Стасика, - приходит на помощь Станиславу Мария. - Ходила к матери его, спрашивала, что да как. Скупа на слова старуха, больше молчала. А по весне узнала, что пришло ей письмо. Решила, наверняка от любимого. И бросилась вслед почтальону. Мать читала письмо вслух, а я перевела глаза на конверт, впилась в адресок и запоминала: «Якутская АССР, город Алдан, ОЛП Нижний Куренах». Уже дома отыскала на карте тот Алдан, и голова кругом пошла: не видать мне Стаса никогда, Алдан - у чёрта на куличках, на самом краю света. А утром подала заявление на увольнение. Начальство голову ломает, где лучше могла отыскать работу. Спрашивают: «Ты, случаем, умом не рехнулась? Якутия, хотя и даёт стране золото, а жизнь там не сахар». Киваю головой, согласна - не сахар, а сама молю Бога, чтобы в райком не донесли, комсомолка я.

Налили по второй. Выпили за тех женщин, кто, как декабристки, верны мужьям. Мария, утирая кончиком платка слёзы, продолжает:

- Всё, как в песне - «Были сборы недолги...» Вещи мои уместились в один чемодан. Помолилась Богу - и в дорогу! Стою на

 

- 215 -

вокзале, размышляю, на какие деньги ехать - их у меня всего-то две-три бумажки. Пошла на поклон к железнодорожникам, договорилась с начальством, что до Иркутска проводником поеду. После - плацкартой в Сковородино. Вышла на трассу Амуро-Якутской магистрали и автостопом добралась до Алдана - где в кузове, где в кабине. В Нижнем Куренахе сняла квартиру и стала вольной поселянкой. Осмотрелась, узнала, что да как. И подалась в тот самый ЛТП, откуда Стае письмо отправил. Документы мои в порядке, помог и комсомольский билет. Приняли бухгалтером. Спрашивают:

- В Якутию к родственникам приехала?

- Нет, - говорю, - по зову сердца. Пока молода, хочется белый свет повидать. Это ведь так романтично!

Выпили за романтику. Малыш подал голос, Мария кинулась успокаивать.

- Да ты вылитая Мария Волконская! Та за мужем-декабристом в Сибирь сломя голову ринулась.

- Куда мне до Волконской! Она дворянка, светское воспитание. А мы люди от земли. Тут больше сердце подсказывало.

- Не скажи! Кто-то после ареста мужей поспешил в загс за разводом и отрёкся от любимого.

- Кто отрёкся, а кто спас тем самым семью от ссылки, от ярлыка «семьи врага народа».

А мне на память пришли стихи Некрасова, процитировал:

Да ежели выбор решить я должна

Меж мужем и сыном - не более,

Иду я туда, где я больше нужна,

Иду я к тому, кто в неволе!

- Я всю жизнь любила Марию Волконскую и преклонялась перед ней. И никогда не думала, что моя судьба будет так схожа с судьбой той великой женщины, - Мария говорила как бы спокойно, ровно, а всё равно напоминала подранка. В ней не было опасения, что случится что-то страшное. Страшное уже совершилось. - К тому же Волконская имела бумаги от царя на свободный проезд до места заключения мужа. При отправке в дорогу родные снабдили её деньгами, тёплой одеждой, питанием.

- Партийный вождь Сталин - не царь Николай Первый, он запретил всякие свидания с политзаключёнными, - вступил я в разговор. - Жестокий человек жестоко и карает. Уверен, если бы органам НКВД или МВД донесли о поступке нашей Марии, несдобровать ей, расправились бы, как расправляется коршун с курицей.

И тут я вспомнил, где видел Машу. Да в куренахском лагере же! Послали меня с поваром за продуктами в хранилище, а оно за пределами лагеря. А там - переучёт. Неувязка вышла. Бух-

 

- 216 -

галтер пересчитывала остатки крупы, лука, картошки. Это и была Мария.

- Не зря говорят, гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдётся.

- А ты, Станислав, великий конспиратор, - не удержался я. - Восемь лет одной дорожкой шли: Нижний Куренах - Озёрлаг - Камышлаг - Караганда. Вроде свой в доску, но никогда ни одним словом не обмолвился ты о любимой женщине!

Выпили за встречу.

- Жизнь тому научила, Ваня. Боялся потерять Марию. Только в Омске и сошлись, на той самой стройплощадке ТЭЦ.

Да, во всём есть тайна великая. Станислав и Мария оформили брак в поселковом загсе. Сына нарекли Дмитрием. Так на целине родилась семья Ковалёвых. Соня, наш комендант, выделила молодым отдельную комнату. Треть ссыльных Нового Майкодука взяли в жёны местных девушек и вдов. И когда через два года правительство ликвидировало режим вольных поселений, никто из ссыльных в посёлке не задержался. Остались только те, кто обзавёлся тут семьями и навечно связал судьбу с целинным краем.