ВВЕДЕНИЕ В ФИЛОСОФИЮ ХАЛТУРЫ

Теперь я передам, в чем заключалась высказанная и невысказанная суть нашей беседы.

Само собой разумеется, что ни о какой мало-мальски серьезной постановке физической культуры в концлагере и говорить не приходилось. Нельзя же, в самом деле, предлагать футбол человеку, который работает физически по 12 часов в сутки при ясно недостаточном питании и у самого Полярного круга. Не мог же я в самом деле пойти со своей физкультурой в девятнадцатый квартал?.. Я сразу намекнул Успенскому, что уж эту-то штуку я понимаю совершенно ясно — и этим избавил его от необходимости вдаваться в не совсем все-таки удобные объяснения.

Но я не собирался ставить физкультуру всерьез. Я только обязался провести спартакиаду так, чтобы в ней была масса, были рекорды, чтобы спартакиада была соответствующе рекламирована в московской прессе и сочувствующей иностранной, чтобы она была заснята и на фотопластинки, и на кинопленку — словом, чтобы urbi et orbi (городу и миру. — Ред.), и отечественной плотве, и заграничным идеалистическим карасям воочию, с документами на страницах журналов и на экране кино, было показано: вот как советская власть заботится даже о лагерниках, даже о бандитах, контрреволюционерах, вредителях и т. д. Вот как идет «перековка». Вот здесь правда, а не в «гнусных буржуазных выдумках» о лагерных зверствах, о голоде, о вымирании...

«L'Humanite», которая в механике этой халтуры не понимает ни уха ни рыла, будет орать об этой спартакиаде на всю Францию — допускаю даже, что искренно. Максим Горький, который приблизительно также, как я и Успенский, знает эту механику, напишет елейно-проститутскую статью в «Правду» и пришлет в ББК приветствие. Об этом приветствии лагерники будут говорить в выражениях, не поддающихся переводу ни на один иностранный язык, — выражениях, формулирующих те предельные степени презрения,

какие завалящий урка может чувствовать к самой завалящей, изъеденной сифилисом, подзаборной проститутке. Ибо он, лагерник, он-то знает, где именно зарыта собака, и знает, что Горькому это известно не хуже, чем ему самому...

О прозаических реальных корнях этой халтуры будут знать все, кому это надлежит знать, — и ГПУ, и ГУЛАГ, и Высший совет физкультуры, и в глазах всех Успенский будет человеком, который выдумал эту комбинацию, хотя и жульническую, но явно служащую к вящей славе Сталина. Успенский на этом деле заработает некоторый административно-политический капиталец... Могли Успенский не клюнуть на такую комбинацию? Мог ли Успенский не остаться довольным нашей беседой, где столь прозаических выражений, как комбинация и жульничество, конечно, не употреблялось en toutes lettres и где все было ясно и понятно само собой...

Еще довольнее был я, ибо в этой игре не Успенский использует и обставит меня, а я использую и обставлю Успенского... Ибо я точно знаю, чего я хочу. И Успенский сделает почти все от него зависящее, чтобы, сам того не подозревая, гарантировать максимальную безопасность моего побега...