- 260 -

ПРОФЕССОР АВДЕЕВ

 

В «штабе» свирьлаговского отделения подобралась группа интеллигенции, которая отдавала себе совершенно ясный отчет в схеме советского жития вообще и лагерного в частности. Для понимания этой схемы лагерь служит великолепным пособием, излечивающим самых закоренелых советских энтузиастов.

Я вспоминаю одного из таких энтузиастов — небезызвестного фельетониста «Известий» Гарри. Он по какой-то опечатке ГПУ попал в Соловки и проторчал там год. Потом эта опечатка была как-то исправлена, и Гарри, судорожно шагая из угла в угол московской комнатушки, рассказывал чудовищные вещи о великом соловецком истреблении людей и истерически повторял:

— Нет, но зачем мне показали все это?.. Зачем мне дали возможность видеть все это?.. Ведь я когда-то верил...

Грешный человек, я не очень верил Гарри. Я не очень верил даже своему брату, который рассказывал о том же великом истреблении и о котором ведь я твердо знал, что он вообще не врет... Казалось естественным известное художественное преувеличение,

 

- 261 -

некоторая сгущенность красок, вызванная всем пережитым... И больше всего — есть вещи, в которые не хочет верить человеческая биология, не хочет верить человеческое нутро... Если поверить, уж очень как-то невесело будет смотреть на Божий мир, в котором возможны такие вещи... Гарри, впрочем, снова пишет в «Известиях» — что ему остается делать?..

Группа интеллигенции, заседавшая в штабе Свирьлага, тоже «видела все это», видела все способы истребительно-эксплуатационной системы лагерей, и у нее не оставалось ни иллюзий о советском рае, ни возможности из него выбраться. И у нее была очень простая «политическая платформа»: в этой гигантской мясорубке сохранить, во-первых, свою собственную жизнь и, во-вторых, — жизнь своих ближних. Для этого нужно было действовать спаянно, толково и осторожно.

Она жила хуже администрации советского актива, ибо если и воровала, то только в пределах самого необходимого, а не на пропой души. Жила она в бараках, а не в кабинках. В лучшем случае — в случайных общежитиях. В производственном отношении у нее была весьма ясная установка: добиваться наилучших цифровых показателей и наибольшего количества хлеба. «Цифровые показатели» расхлебывал потом Севзаплес и прочие «лесы», а хлеб иногда удавалось урывать, а иногда и не удавалось...

Вот в этой группе я и рассказал о своей встрече с Авдеевым...

План был выработан быстро и с полным знанием обстановки. Борис в течение одного дня извлек Авдеева из девятнадцатого квартала в свою «слабосилку», а «штаб» в тот же день извлек Авдеева из «слабосилки» к себе. Для Авдеева это значило 700 г хлеба вместо трехсот, а в условиях лагерной жизни лишний фунт хлеба никак не может измеряться его денежной ценностью. Лишний фунт хлеба — это не разница в две копейки золотом, а разница между жизнью и умиранием.