ИЗМОР

Я принес на Погру списки очередного эшелона и шатаюсь по лагпункту. Стоит лютый мороз, но после урчевской коптилки так хорошо проветрить легкие.

Лагпункт неузнаваем. Уже давно никого не шлют и не выпускают в лес — из боязни, что люди разбегутся, хотя бежать некуда; и на лагпункте дров нет. Все то, что с такими трудами, с такими жертвами и такой спешкой строилось три месяца тому назад, все идет в трубу, в печку. Ломают на топливо бараки, склады, кухни. Занесенной снегом кучей металла лежит кем-то взорванный мощный дизель, привезенный сюда для стройки плотины. Валяются изогнутые буровые трубы. Все это импортное, валютное... У того барака, где некогда процветали под дождем мы трое, стоит плотная толпа заключенных — человек четыреста. Она окружена цепью стрелков ГПУ. Стрелки стоят в некотором отдалении, держа винтовки по уставу — под мышкой. Кроме винтовок, стоят на треножниках два легких пулемета. Перед толпой заключенных — столик, за столиком — местное начальство.

Кто-то из начальства равнодушно выкликает:

— Иванов. Есть? Толпа молчит.

— Петров?

Толпа молчит.

Эта операция носит техническое название измора. Люди на лагпункте перепутались, люди растеряли или побросали свои «рабочие карточки» — единственный документ, удостоверяющий самоличность лагерника. И вот, когда в колонне вызывают на БАМ какого-нибудь Иванова 25-го, то этот Иванов предпочитает не откликаться.

Всю колонну выгоняют из барака на мороз, оцепляют стрелками и начинают вызывать. Колонна отмалчивается. Меняется начальство, сменяются стрелки, а колонну все держат на морозе. Понемногу, один за другим, молчальники начинают сдаваться, раньше всего рабочие и интеллигенция, потом крестьяне и наконец урки. Но урки часто не сдаются до конца: валятся на снег, и, замерзшего, его относят в амбулаторию или в яму, исполняющую назначение общей могилы. В общем, совершенно безнадежная система сопротивления… Вот в толпе уже свалились несколько человек. Их подберут не сразу, чтобы не «симулировали»... Говорят, что одна из землекопных бригад поставила рекорд: выдержала двое суток такого измора и из нее откликнулось не больше половины... Но другая половина — немного от нее осталось...