В ОХРАНЯЕМЫХ ЧЕКИСТАМИ ВАГОНАХ

 

Нас отвезли на Торнякалнскую товарную станцию, но там не приняли, так как вагоны с высылаемыми были уже переполнены. Тогда нас отвезли в Шкиротаву, где высадили из грузовика. Здесь стоял и ждал отъезжающих длинный эшелон с решетками на окнах. Привезенных людей загнали

 

в вагоны для скота. Нас поместили в один такой вагон в середине эшелона, где мы нашли несколько знакомых, привезенных еще до нас.

В вагоне были построены два ряда широких двухэтажных нар. На каждой стороне по ряду. Нас было более тридцати человек.

Так как лучшие места были уже заняты, мы кое-как расположились на нижних нарах и вещи сложили под ними.

У некоторых было с собой довольно много вещей: большие корзины, чемоданы, мешки. Было очень тесно. Трудно, даже невозможно повернуться. Невыносимо спертый воздух. Кто-то выбил стекло в окошке, тогда стало лучше.

Весь день подвозили арестованных. Нас хотели пересадить в другой вагон. Мы умоляли, чтобы не переводили. Учли, наконец, мольбу и оставили здесь.

Еды нам не выдавали. У кого было продуктов побольше, тот делился с теми, у кого их не было. Мучила страшная жажда, но воды не полагалось.

К великому удивлению, нам вернули отнятые на квартире драгоценности. Вооруженные чекисты охраняли вагоны. Ночью они переходили из вагона в вагон, выкрикивая имена тех, кого еще разыскивали. Имя нашего отца тоже часто называли. В Риге мы простояли всю ночь и следующий день.

Днем стало лить. Струи дождя становились все сильней и сильней, так что вода потекла через щели худой крыши вагона. Те, у кого были зонты, держали их раскрытыми, чтобы не промокнуть. Все время было слышно, как туда и сюда ездили автомашины. Казалось, что Ригу опустошали полностью. Снаружи царила большая суета. Люди ходили, бегали. Некоторые кричали, плакали. Безостановочно рокотали машины.

Ночью бушевала гроза и завывал дождь. Внезапно двери вагона отворились. Чекисты приказали, чтобы все мужчины, имена которых будут названы, через полчаса были готовы к переходу в другой эшелон. Многие стали протестовать, так как у них здесь оставались семьи. Их успокаивали утверждением, что в конце пути все снова встретятся. Сначала все в

 

это поверили, ибо в тесном, переполненном вагоне мужчинам и женщинам находиться вместе было неудобно. Только позднее мы узнали, что мужчины увезены в Москву, чтобы предстать перед судом, где каждому был зачитан приговор, на какой срок каждый осужден^*. Оттуда они были отправлены в лагеря каторжных работ.

В последний момент перед отправлением нашего поезда к нашему вагону подбежал чекист и выкрикнул имя моего отца. Его не нашли! Стало легче на душе, мы думали и надеялись, что, может, ему удастся спастись, остаться в Латвии и помочь нашему скорому возвращению.

Ночью с 15-го на 16 июня около полуночи мы выехали из Риги навстречу неизвестности. Ночь была темной и жуткой. Дождь лил беспрерывно, грохотал гром и завывал ветер. Молнии рисовали свои огненные знаки. То тут, то там в вагоне были слышны крик и плач. Было безысходно мрачно. Казалось, вся латышская земля в эту ночь дрожит в слезах и муках. Никто из нас ни на мгновение не сомкнул глаз этой ужасающей ночью. Мы прощались с родиной, и наши губы шептали одно слово: Латвия! Эту страшную и мрачную ночь не забыть вовеки.