- 72 -

ОПЯТЬ ТЮРЬМЫ.

 

Время сделало свое дело, и здесь я уже почти отошелъ. Снова явились силы, энергія... Появилось злобное желаніе выйти победителемъ изъ положенія.

Въ тюрьме на всехъ не хватило места, и я попалъ въ партію, которую посадили въ бывшую семинарію. Кормить, — насъ почти не кормили и нужно было добывать себе хлебъ какими угодно способами. Тутъ помогъ мне мой прежній опыть. — Покупались конвоиры, летели френчи, куртки, деньги, все это менялось, снова выменивалось, и наша компанія почти всегда была сыта.

Прошло недели две, и большевики соблюли второй пунктъ договора — обобрали насъ совершенно. Ночью чекисты ввалились въ тюрьму и семинарію и забрали наше обмундированіе, консервы и вещи, которыя некоторые захватили съ собой.

Жить стало труднее. Гоподъ усиливался.

Что съ нами будутъ делать, мы совершенно не знали. Я лично, не хотелъ одного — отлравки вь Володгу. Здесь меня никто не зналъ. Тамъ я былъ лично знакомъ всему Особому отделу Чека.

Я ждалъ весны, чтобы подсохли болота и можно было бы бежать. Но видно, не легко мне давалась свобода и не судьба мне была «купить плети»*) на этотъ разъ.

Не помню, сколько просидели мы въ Петрозаводске, но болота еще не высохли, когда намъ приказали собираться для отправки.

Вагонъ — Вологда... Насъ перевезли туда.

Непріятно. Я началъ ждать всего. Но вотъ прошла томительная неделя... Другая... Иникакого движенія. Никто, — никемъ не интересовался. Стало спокойнее, и я началъ думать, что обо мне забыли.

Держали насъ въ концентраціонномъ лагері, въ громадныхъ баракахъ на конце города. Кругомъ проволока и стояли часовые. Ъсть почти не давали. Зато все это время, раза два въ неделю, насъ душили разнообразными анкетами. Это любимое эанятіе большевиковъ.

Со мной сидели два молодыхъ офицера Аничковъ и бар.

 

 


*) Бежать.

- 73 -

Клодъ, которые вообще, все время держали себя большими молодцами. На этихъ анкетахъ, на вопросъ «какого полка» они неизменно писали: «Кавалергардскаго Е. И. В. Государыни Имп. Маріи Федоровны полка».

Кстати, они пытались бежать изъ Петрозаводска, но въ ту же ночь, попавъ въ непроходимыя весной болота, вернулись обратно. Не помню почему, но это имъ прошло безнаказанно.

Такъ просиделъ я еще съ неделю. Но вотъ поползли слухи, что въ тюрьме, на другомъ конце города сидятъ свои.

Прошла еще неделя. Получаю записочку, что своихъ 11 человекъ. Дело плохо... Значитъ тишина не нормальная. И действительно. У воротъ появился конвой, а въ бараке чекистъ со спискомъ: «Геруцъ, Безсоновъ и еще трое собирайтесь съ вещами». 5 человекъ изъ 1200-отъ! Освежили они меня этимъ сразу.. Ничего хорошаго впереди ждать было нельзя.

Такъ я разстался со всеми офицерами Северной области. Я не зналъ тогда, что въ этомъ, казалось бы худшемъ положеніи, было мое спасеніе.

Я немного отклонюсь въ сторону и разскажу судьбу всехъ остальныхъ. Узналъ я объ этомъ уже много позже. Недели черезъ две после моей «выемки» ихъ всехъ отправили въ Москву. Тамъ, безъ всякихъ допросовъ и разследованій, они просидели до середины лета и были отправлены по направленію въ Архангельскъ. Причемъ ихъ уверили, что Ген. Миллеръ хлопоталъ за нихъ за границей и ихъ посадятъ въ Архангельске на параходъ и отправятъ въ Англію. Вместо этого ихъ выгрузили изъ вагона и этапнымъ порядкомъ перевели въ Холмогоры. Содержали ихъ въ редко ллохихъ условіяхъ. Конвоировали ихъ пленные мадьяры, которые спровоцировали бунтъ. Тогда Ч. К., кажется комиссія Кедрова, посадила всехъ на барку, вывела на середину Сев. Двины и разстреляла изъ пулемета.

Такъ выполнили большевики третій пунктъ договора, гарантирующій жизнь.

Уже въ Соловкахъ мне разсказывали, что такой разстрелъ практиковался въ Соловецкомь, Холмогорскомъ и Партаминскомъ лагеряхъ особаго назначенія неоднократно.

Я поставилъ себе задачей передавать только то, что я самъ виделъ, самъ пережилъ, короче говоря, передавать правду, а не анекдоты, которыхъ уже много ходитъ за границей. Поэтому

 

- 74 -

я и оговариваюсь, что я только слышалъ объ этомъ, но пробавляю, что слышалъ я это отъ многихъ лицъ, и что это можни считать сведеніемъ вполне достовернымъ.

 

*

 

Насъ привели въ Вологодскій особый отделъ.

Обыскали...

Къ этому я уже приготовился. Ни денегъ, ни компаса, ни ножа у меня не нашли, все это я спряталъ. Но я никакъ не ожидалъ, что у меня отберуть мой крестильный крестъ и несколько фотографическиъ карточекъ.

Въ ожиданіи допроса, насъ продержали здесь несколько дней, но не допросили и перевели въ одиночку Вологодской тюрьмы.