УГОДНИКИ БОЖИИ, ОСОБО ПОЧИТАЕМЫЕ В СЕМЬЕ ОТЦА СЕРГИЯ. ЛЮБИМЫЕ МОЛИТВЫ

Покровителем рода и Сидоровых и князей Кавкасидзе считался святитель Николай, и отец не раз говорил об атом. Помню, это было месяцев через шесть после ареста отца. Мы очень нуждались, денег не было ни копейки, кругом долги. Мама сидела на кровати и кормила грудью трехмесячного Сережу, а я занималась чем-то. Вдруг мама говорит мне: «Вера, поищи в сундуке под бельем, может быть, там случайно остался хоть один сверток...» «Свертком» мы называли мелочь, закрученную в бумажку, которую отец получал за службу. В свертках были и медные монеты и серебряные. Но я знала, что в нашем единственном сундуке, где лежало белье и где в уголке мы хранили свертки, давно уже ничего не осталось. Я сказала об этом маме, но она возразила мне:

«Ты помолись Николаю Угоднику, он - покровитель рода Сидоровых, а ты ребенок; он лучше услышит тебя и, может быть, поможет нам, поищи свертки» Я тихонько помолилась, открыла сундук и стала рыться среди невероятно старых и рваных наших рубашек и простыней. И вдруг - до сих пор у меня сжимается сердце - кричу маме:

«Сверток!» - разворачиваю, в нем двадцатикопеечные монеты! Начинаю дальше искать и вижу - один, второй, третий свертки лежат в уголках сундука и в каждом не медные, а серебряные монеты! Мама не верила мне, когда я кричала ей об этом: ведь не один раз перерывался сундук за прошедшие месяцы, все давным-давно было истрачено... «Благодари, Вера, святителя Николая», - сказала мне мама. Свертков семь нашла я тогда.

Брат отца Алексей Алексеевич рассказал мне, почему святитель Николай считается покровителем рода Сидоровых. В прошлом веке

наш предок Сидоров был моряком, младшим морским офицером. Как-то корабль, на котором он служил, ушел в далекий морской поход и попал в бурю. Ночью корабль затонул, кто-то успел сесть в лодки, а наш предок прыгнул в море. В темноте ухватился он за какую-то небольшую доску, что плавала на месте потонувшего корабля. Долго носило по волнам измученного моряка, а он все не бросал эту доску, хотя и понимал, что по размерам своим доска не может держать его на воде. Расстаться с ней он не хотел, и казалось ему, что она его все-таки поддерживает. Наконец к утру выкинуло его на берег. Когда он пришел в себя, то прежде всего посмотрел на доску, что продолжал крепко держать в руках: это был корабельный образ Николая Угодника. Ничего неизвестно больше нам об этом далеком нашем предке. Известно только, что по возвращении своем в Петербург он передал образ в церковь и с тех пор святителю Николаю молятся как защитнику своему все наши близкие и дальние родные со стороны Сидоровых.

О почитании святителя Николая в роду матери отец Сергий пишет в своем труде «История княжеского рода Кавкасидзе».

В XVIII веке жил в полтавском своем имении Коровинцы прапрадед Сергея Алексеевича Григорий Андреевич Полетика. Это время неспокойным было на Украине: отряды атамана Шептуна жгли панские имения, вешали москалей и панов. Как-то вечером, осенью, когда сыновья его уехали в Петербург, вбежал к Григорию Андреевичу бледный дворецкий. «Беда, ваше превосходительство, разбойники по приказчику сейчас стреляли, они у нас во дворе». Захватив с собой два пистолета, Григорий Андреевич взял и древний нагрудный образ святителя Николая и вышел на крыльцо дома. К Григорию Андреевичу подбежали дворецкий, два лакея, приказчик. «Бей стекла в доме и ура кричи», - скомандовал Григорий Андреевич и, выстрелив из пистолета, бросился с образом в руках навстречу казакам. В это время стекла задребезжали, заревел рог, застонал набатный звон, и совершилось чудо. Дрогнули разбойники, бросились к воротам и ускакали по темным осенним дорогам. Отслужили благодарственный молебен, а через год воздвигнут был в Коровинцах храм в честь чуда святителя Николая.

Сын Григория Андреевича Василий Григорьевич Полетика (прадед Сергея Алексеевича) как-то под зимнего Николу ехал в далекое свое имение Таракановку. Когда выезжал, было тихое солнце, а потом подул ветер, и метельные струи взвыли над возком. Кони стали. Злее валился снег, стемнело, мороз усилился. Кучер лег на занесенные козлы, а Василий Григорьевич чувствует, как холод сковывает его тело, пробирается сквозь шубу, как застывает кровь в груди и не хватает

дыхания. И вдруг вспомнил он, что наступил праздник Николы, и явился его взору среди снега образ Святителя, что некогда спас его отца от разбойников. «Спаси, святитель отец Николай», - крикнул Василий Григорьевич и забылся. Лошади вдруг дернули, пошли вперед и скоро подошли к крайней хате села Таракановки. С тех пор каждый год в декабре Василий Григорьевич стол ставил для нищих в память о своем чудесном спасении.

Когда семья наша суровой снежной зимой 1934 года жила в Карачарове, кончились у нас дрова. Мама несколько дней ходила по деревне, просила продать хоть немного дров, но вернулась ни с чем. Дороги замело, не было привоза из дальних лесных деревень, и положение семейства нашего стало отчаянным. Поздним вечером лежали мы, дети, на уже остывающей русской печи, а мама, печальная, шила у стола. Вдруг раздался громкий стук в окно. Мама взглянула в окно и потом, накинув пальто, выскочила за ворота: видит она сани, груженные дровами, и старика в тулупе. «Хозяйка, не нужны ли тебе дрова?» -спрашивает старик. Надо ли описывать мамину радость? Тут же свалил старик дрова во двор, и дрова-то какие чудесные - березовые, сухие...

Расплатилась мама, затопила печь, и мы, счастливые, уснули. На другой день мама пошла к одним соседям, потом к другим, и вернулась какая-то молчаливая, задумчивая... Потом сказала мне: «Знаешь, Вера, никто из соседей не видел и не знает старика с дровами и никто не посылал его к нам. Случилось чудо. Помолись Николаю Угоднику, Вера».

С тех пор всегда я молюсь святителю Николаю при всех невзгодах и бедах, которых так много на нашем пути.

Из русских святых отец Сергий особенно почитал и любил преподобного Серафима Саровского. Как-то раз, когда жили мы в Муроме, отец взял меня с собою, когда шел к своим прихожанам в Волосово. Переплыли мы на лодке Оку и пошли по бесконечным пескам противоположного низкого берега. Жаркий был день. Все пески да кусты тальника, тяжело было идти, но наконец вышли мы в сосновый лес. До сих пор живет во мне радость от лесной прохлады в этот жаркий день. Вьется неторная тропка, вся в мелкой травке, пахнут сосны, тишина... Дошли мы до ручейка с прозрачной водой и сели на деревянный мостик над ручейком. Тихонько попискивали птицы, журчала вода... Отец стал рассказывать о преподобном Серафиме Саровском, о жизни его в таком же глухом сосновом лесу. Не помню всего, что говорил отец. Помню только, как он сказал, что Серафим Саровский - любимый его русский святой и что самым большим его счастьем была бы уединен-

ная жизнь в таком вот сосновом лесу... И долго сидели мы на этом мостике над ручьем... Учение преподобного Серафима, его заветы о любви к людям, отец принял как основу своего пастырского служения.

Из записок его духовной дочери: «Первое, что поразило меня в отце Сергии, это то, что его Бог не был ни грозным, ни карающим. „Он не может быть таким, Он же - любовь, но чтобы стать близкими Богу, мы должны переполнить наши сердца любовью... Следите за своим сердцем, - учил отец Сергий, - не допускайте в него ни злобы, ни осуждения. Старайтесь увидеть в людях хорошее и сказать им об этом; никогда не бойтесь перехвалить человека, так как в каждом заложены пласты добра, о которых человек сам не подозревает. Давайте ближним больше, чем они, по вашему мнению, заслуживают, относитесь лучше, чем они того достойны. Любите преподобного Серафима, этого дивного святого, который, обращаясь к людям, говорил: „Радость моя!" - и поставьте себе за правило ежедневно во имя его делать людям что-либо хорошее. Не сможете сделать большого дела, делайте малое. Не можете и такого, ну, тогда хоть улыбнитесь человеку от всего сердца и пожелайте ему доброго"».

Любимой молитвой отца Сергия была: «Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами отжени от мене, смиреннаго и окаяннаго раба Твоего, уныние, забвение, неразумие, нерадение...» А духовным детям и близким отец Сергий советовал постоянно читать и вслух и про себя молитву «Богородице, Дево, радуйся»; читать дома, и по дороге, и на работе.

Из воспоминаний духовной дочери отца Сергия: «„Каждый день читайте благовещенский акафист Царице Небесной, - сказал мне отец Сергий, - это самый древний, впоследствии он явился образцом для всех акафистов. Пожалуйста, читайте его и помните, что когда я умру, то как радостно будет моей душе в те минуты, когда вы будете произносить эти восхваляющие Царицу Небесную слова! Если перед вами станет задача: куда идти - к больному или к литургии, то не сомневайтесь ни минуты, идите к больному. И помните еще, что литургия не наш труд перед Богом, а награда, и нам ее надо заслужить". Я жаловалась отцу Сергию, что мне очень трудно молиться утром и вечером. „Очень трудно, - усмехаясь, согласился отец Сергий. - Вот я тоже постоянно нужу себя к этому. И сегодня, например, пора на молитву стать, а я все разговариваю". А на другой день после отъезда отца Сергия мама мне сказала: „Это тебе отец Сергий для поддержки говорил, что ему тоже трудно себя принудить Богу молиться, а на самом деле он молится после твоего ухода часами. Погасит свет и, думая, что я сплю, как начнет поклоны класть, так не счесть"».